– Из стакана пей, – хмыкнул полковник.
– Послушайте, Степан Анатольевич, – спросил Виктор, – что это значит? Поров не мог не сказать…
– Он и сказал, что тебя не было в мастерской. То есть был, принес колеса и сразу ушел. По времени все сходится. И раненый тебя опознал, и еще один свидетель имеется. Фотографии как раз против тебя и свидетельствуют. Ты пошел разбираться и убил шлюху. Вот только… – Не договорив, Ильин взял фляжку и сделал два глотка из горлышка. – Понимаешь, происходит что-то странное. Тебя подставили, я даже причину знаю, мне кажется. Но дальше ничего не пойму. На кой хрен им похищать твою жену с детьми? – глухо добавил он и допил коньяк.
– Что? – опешил Ледов. – Вику…
– Да. Я не хотел тебе говорить, но думаю, что лучше, если ты будешь это знать. И не дергайся, – остановил Ильин прыгнувшего к двери капитана. – Даже если убьешь меня, отсюда не выйдешь. Дверь заперта, и тебя никуда не выпустят. Можешь взять меня в заложники, но тогда точно пойдешь в тюрьму. Сядь ты, твою мать! – неожиданно крикнул полковник.
Виктор, вернувшись от двери, сел и обхватил голову руками.
– Когда? – тихо спросил он.
– Без пяти четыре, и есть шанс, что их отпустят. Ты арестован, и какой смысл…
– Это Горец. Он, сука!
– Проверяем. И вот что – не дергайся, веди себя как обычно. Курево у тебя будет. Насчет еды что-нибудь придумаем.
– Да вы думаете, о чем говорите? – Виктор вскочил. – Мне выйти надо!
– Вот этого как раз и не надо, – проговорил полковник. – Если ты выйдешь, Вику с детьми… Конечно, могут и так убить, но шансов…
– Слушай, полковник, – Виктор схватил его за плечи, – я должен…
– Не будь ты бабой! – Ильин сильно толкнул его в грудь. – Подумай и поймешь, что, пока ты в камере, они будут жить. Я выхожу! – крикнул он.
Дверь открылась. Полковник вышел. Дверь тут же захлопнулась. Виктор опустился на пол.
– Знаешь, сынок, – тихо проговорила лежавшая на кровати мать Горца, – полегчало мне, дышать легче стало, и голова не болит. Ты мне дай немного поесть.
– Сейчас, мам! – Виталий метнулся на кухню. – Может, окрошки? Я каждый день делаю. Ты же любила ее…
– Да, и хлебушка помягче.
– Есть мягкий, мама, тетя Груша принесла. Свеженький, даже теплый еще, она только испекла. Вот окрошка, а вот хлеб.
– Прямо как в ресторане! – Бледные губы матери тронула легкая улыбка.
– Ешь! – Сын сел напротив. – А тебе вроде действительно полегче стало, – прошептал он. – Глаза веселее, и румянец на лице появился.
Послышался шум подъехавшей машины, и Виталий взглянул в окно. Его глаза сузились.
– Погодь, мужики, – попытался остановить идущих к дому двоих милиционеров Матвей Сергеевич, – матерь у него больна очень. Я счас позову. Ей волнение совсем ни к чему, даже опасно.
На крыльцо вышел Горец и немигающе уставился на милиционеров.
– Мать больная, – глухо проговорил он. – Если можно, не светитесь. Чего надо? – отойдя в сторону, чтоб его не было видно через окно с кровати, спросил он.
– Значит, о маме беспокоишься, – зло сказал лейтенант. – А…
– Отставить! – раздался из машины повелительный голос. – Подойдите, Горцов.
Виталий медленно двинулся вперед.
– Здравствуйте! – Из машины вышел Ильин в штатском. – Мотай отсюда, вон там за углом подожди, – сказал он водителю. – И вы туда. – Он взглянул на милиционеров.
Достав сигареты, полковник сел на обрубок бревна. Горец уселся рядом.
– Кто похитил Ледову с детьми? – тихо спросил Ильин.
– Вы на меня думаете?
– Если честно, я в этом почти уверен. Кто? – повторил он.
– Я не при делах. Ищите. Кстати, попасите за Гуськовым и тогда кое-что поймете.
– Да и так уже многое ясно. Кому-то выгодно похищение Ледовых. Выкуп за них не требуют, да и сразу понятно, что сделали это не из-за денег. А кстати, ты откуда знаешь про похищение? – Он внимательно посмотрел на Горца.
– Так вы сказали.
– Но ты ждал нас и не удивился…
– Знаете, я постоянно вас жду. Не удалось вам на меня труп повесить. Хотя я спасибо вам сказать должен. Если бы вы меня не взяли тогда, я бы устроился надолго. Но, как говорится, что ни делается, все к лучшему. А насчет Ледовой и детей зря вы ко мне приехали. Если уж я бы задумал отомстить, то Ледову, а не женщине с детьми. У меня свой кодекс чести. Ледов арестован, – уверенно проговорил он.
– А ты неплохо информирован, – удивленно отметил Ильин. – Значит, знаешь гораздо больше. И…
– Полковник, – не дал договорить ему Горец, – для меня сейчас главное – мама. И я больше никуда не лезу. Да, я бы мог кое-что сказать, но не могу нарушить…
– Это называется укрывательством преступления, – перебил его полковник.
– Вот что, – Виталий встал, – большего сказать я не могу. Если узнаю что-то конкретное, свяжусь с вами. – Не прощаясь, он пошел к дому.
Полковник направился к машине.
– Чего им надо? – тихо спросил дядя Матвей.
– Здоровьем мамы интересовались, – ответил Горец.
– Ты не держи меня за дурачка, – обиделся старик.
– Ты вот что, дядя Матвей, – вздохнул Виталий, – сходи в магазин и так, не в кипиш, шепни Рябому…
– Не в кипиш – это, значит, незаметно, – усмехнулся старик. – Сделаю. Чтоб ко мне пришел, верно?
– Да, – ответил Виталий.
– Подожди, – сказал крепкий мужчина, – но ведь Гуськов мент, ну то есть…
– И что? – усмехнулся Славин. – Когда он будет при службе, вы об этом узнаете. В остальное время он должен быть под вашим наблюдением. Оплата будет повременной, но сколько это будет стоить, неизвестно.
– Хорошо, – засмеялся крепкий. – Хотя подобного я не припомню.
– Считайте, что вам повезло, – кивнул Славин.
– Кто взял эту шкуру с детьми?! – зло заорал Ташкент. – Кто замочил Руку с его людьми?
– А я откуда знаю? – визгливо отозвался Гуськов. – Я в это время выполнял твой заказ и сам ничего не понимаю.
– Почему Рука сделал это сегодня? – резко перебил его Ташкент. – Ведь он должен был взять их завтра и Горца завалить там. А он…
– Ты Элеонору спроси, – кивнул на окно Гуськов, – она все это замутила. И зачем?
– Все испортили, – процедил Ташкент. – Кажется, надо сваливать отсюда, – пробормотал он.
– Что? – спросил Гуськов.
– Свободен, – кивнул Ташкент.
– Да какая-то хренотень началась, – усмехнулся Дровосек. – Азиат свободно загуливает в российском городе, а все молчат, как будто так и надо. Кстати, за этим Ташкентом…
– Во-первых, он не азиат, – перебил его низкорослый мужчина. – Просто у него фамилия такая и имя. Он русский. Во-вторых, не он этим заправляет. В основном все под Марксистом ходят, он балом правит. Наркота и все остальное под ним. К тому же у него крыша есть и в столице, и тут. Мы так, по мелочевке, берем. А если загрузишь, то или менты ласты повяжут, или шлепнут. Сейчас кто имеет большой бизнес, тот и парадом командует. Бабки вроде законно получает и налоги платит. Так что ничего тут нам не сделать. Кроме того, мы не отморозки, предъявить Ташкенту нечего. Базар идет, что есть к нему предъява, но конкретно ничего не известно. К тому же Марксист предупредил, что Ташкент его человек, и трогать не советовал. Кто против Марксиста дернется, жмуром быстро становится. А ты чего вдруг против Ташкента мутить надумал? Ты вроде вообще никогда ни во что не ввязывался.
– Да я и сейчас сам на сам, – сказал Дровосек. – Просто интересно стало, от чего вы все притихли вдруг. Неужели Ташкента боитесь?
– Ты за языком следи! – рявкнул мужчина в наколках. – А то запросто и ответить можно.
– А какого хрена вы не спрашиваете с того же Ташкента?! – заорал Дровосек. – Его шакалы Витьку Сокола поломали, мужик в больнице сейчас и инвалидом останется. И Леху Домушника тоже не вспоминаете, его же нашли переломанным. А взяли на хате одного нового русского. И кто взял? Парни Ташкента. Похоже, вы ничего про это не знаете.
– Да мы-то знаем. Думаешь, мне в кайф давать на общак парням Ташкента? Хренушки! А даю. Как менты Игрока хапнули, все и началось. А больше законников тут нет. Вот и ходим мы под прессом Ташкента.
– Ладно, – кивнул Дровосек, – завяжем на этом. Просто мне надо узнать, кто в столице с Ташкентом в контакте. Кто-то оттуда мутит воду.
– Да это Мухомор, – вздохнул мужик с татуировками. – Мне кент один о нем базарил. Он видел его с Ташкентом, да и с Лоркой видел. Они оба перед ним как шавки крутились. И еще кто-то там имеется, но кто, я не в курсе. Насчет Мухомора – точно. Я запомнил кликуху по сериалу про ментов. Вот и кент говорил, что тот вроде как мент бывший. Он и есть мафиози.
– А с чего ты вдруг начал в этом копаться? – поинтересовался низкорослый. – Ведь запросто могут базарок пустить, что на ментов пашешь…
– Знаешь, почему я тебе череп не проломил? – ухмыльнулся Дровосек.
– Да ты что? – Низкорослый отодвинулся вместе со стулом. – Я просто…
