– Это религиозный обет или социальная установка?
– Мой личный выбор. А теперь… – Она встала, потому что он так удобно и, очевидно, надолго расположился на ее крыльце. – Извини, но у меня много дел на сегодня. Я уже выбилась из графика.
Кейд встал и заметил, как широко раскрылись и стали зоркими ее глаза, когда он слегка придвинулся.
– Кто-то очень грубо с тобой обошелся, да?
– Нет.
– В том-то все и дело. Тори. – Он подался назад. Ему не хотелось, чтобы это сделала она; – Но я не буду груб. Спасибо за кофе.
Он спустился к машине и, открыв дверцу, обернулся и смерил ее долгим пристальным взглядом. Пусть привыкает.
– Я ошибся! – крикнул Кейд уже из машины. – Ты сегодня такая же хорошенькая, как вчера.
Она невольно улыбнулась, и он тоже, перед тем как выехать со двора.
Оставшись одна, Тори снова села на ступеньку.
– Черт побери, – пробормотала она и набила рот кексом.
Глава 6
Независимые банки в маленьких городах медленно угасали. Тори это было известно, потому что ее дядя, управляющий «Прогресс Бэнк энд Траст» в течение двенадцати лет, не уставал об этом напоминать. И она выбрала бы этот банк, даже если бы у нее не было никаких родственных отношений с управляющим. Это был разумный шаг. Банк находился в двух кварталах от ее магазина: немаловажное удобство. Старое здание из красного кирпича любовно поддерживалось в надлежащем виде, что усугубляло обаяние старины. Лэвеллы основали банк в 1853 году и сохранили на него права собственности.
«В этом, – подумала Тори, направляясь к входной двери, – стержень всякой политики. Если хочешь иметь в Прогрессе прибыльное дело, его надо делать под эгидой Лэвеллов. Им здесь принадлежит почти все».
Внутри здание банка изменилось. Она помнила, когда приходила к бабушке, что служащие сидели в железных отсеках, как звери в зоопарке. Теперь ее встретило открытое пространство, а за длинной высокой стойкой сидело всего четверо. На задней стене прибавилось окошко, а на массивных старинных столах возвышались современные компьютеры. На стенах висели хорошие картины с пейзажами Южной Каролины и морскими видами. Да, кто-то сообразил, каким образом модернизировать здание, не изгнав дух старины. «Интересно, – подумала Тори, – не удастся ли уговорить дядю приобрести еще одну картину из тех, что я выставлю на продажу в своем магазине?»
– Тори Боден, неужели это ты?
Слегка вздрогнув, Тори взглянула на женщину за стойкой. Стараясь вычислить, кто это, Тори изобразила улыбку.
– Привет.
– Как приятно снова увидеть тебя. Ты так выросла.
Говорившая была миниатюрна, едва ли метр пятьдесят пять ростом. Она вышла из-за стойки, простирая руки.
– Всегда знала, что ты станешь хорошенькой. Но ты меня, наверное, не помнишь.
Казалось почти грубостью не помнить человека при виде такой искренней радости с его стороны.
– Извините.
– Незачем извиняться. Ты же была еще маленькой, когда мы виделись в последний раз. Я Бетси Глюк. Твоя бабушка занималась со мной, когда я только что окончила школу. Помню, ты иногда приходила к ней и сидела тихонько, словно мышка.
– И вы угощали меня леденцами. Хоть это она, слава богу, вспомнила и снова ощутила на языке вкус вишни.
– Подумать только, и ты это все еще помнишь, хотя прошло столько времени.
Глаза Бетси радостно блестели. Она стиснула руки Тори.
– Ты пришла повидаться с Джей Аром?
– Если он занят, я могу…
Не глупи. Он распорядился сразу же проводить тебя к нему в кабинет.
Она обняла Тори за талию и повела к двери, расположенной в глубине комнаты. «Придется привыкать, – напомнила себе Тори, – к прикосновениям людей». Она справится. Она не должна казаться чужой.
– Наверное, это здорово – открыть свой собственный магазин. Я просто дождаться не могу, когда можно будет зайти.
Дверь распахнулась, и весь проем заняла фигура Джей Ара, Тори всегда поражалась, какой он большой. Загадка природы, что такая маленькая женщина, как ее бабушка, когда-то произвела на свет огромного сына.
– Вот она! – Раскатистый, громкий голос его был под стать фигуре. Он сжал ее в объятиях. Тори к этому приготовилась, и все же у нее дух захватило, когда дядя поднял ее в воздух и стиснул в медвежьих объятиях. И, как всегда, она рассмеялась.
– Дядя Джимми. – Тори уткнулась лицом в его бычью шею и наконец-то почувствовала, что вернулась домой.
– Джей Ар, вы ее сломаете, как прутик.
– Она маленькая, – и Джей Ар подмигнул Бетси, – но зато жилистая. Устрой так, чтобы нас несколько минут не беспокоили, хорошо, Бетси?
– Нет проблем. Добро пожаловать домой. Тори, – добавила Бетси и закрыла за собой дверь.
– А теперь садись. Хочешь чего-нибудь. Кока-колы? Чаю?
– Нет, ничего не хочу. Все отлично. Она не стала садиться.
– Мне надо было вчера вас навестить.
– Не сокрушайся. Ты же пришла.
Он прислонился к столу. Росту в нем было шесть футов два дюйма. Рыжие волосы не поседели, в них проблескивали иногда лишь редкие серебристые нити. Зато щеточка усов, придававшая круглому лицу несколько залихватский вид, стала совсем серебряной, и кустистые брови тоже. Глаза у него были скорее голубые, чем серые, и всегда казались ей такими добрыми.
Внезапно он широко улыбнулся:
– А ты стала совсем городской. И такая хорошенькая и ухоженная, будто телезвезда. Бутс будет приятно тебя продемонстрировать своим приятельницам.
Тори невольно зажмурилась, и он рассмеялся.
– Ну, ты ей пойди немного навстречу, ладно? У нее никогда не было дочки, а ей страстно хотелось ее иметь. От Уэйда толку мало, никак не женится, не хочет подарить ей внучек, которых она могла бы наряжать и баловать.
– Но если она захочет надеть на меня кружевной передник, у нас будут неприятности. Я непременно навещу ее, дядя Джимми, но сначала мне надо устроиться, начать дело. Через несколько дней уже должен поступить товар.
– Значит, уже собираешься работать?
– Не дождусь, когда начну. Я давно уже мечтаю об этом. Надеюсь, «Прогресс Бэнк энд Траст» откроет мне счет.
– У нас всегда найдется местечко для нового вклада. Я сам этим займусь буквально через минуту. А ты, детка, как я слышал, арендовала старый дом?
– У Лисси Фрэзир, наверное, самый длинный язык во всем Прогрессе? – усмехнулась Тори.
– Она бежит ноздря в ноздрю с еще некоторыми леди. Я не собираюсь нажимать на тебя, но Кейд Лэвелл не будет держаться за эту аренду, если ты передумаешь. А мы с Бутс хотим, чтобы ты посилилась у нас. Места у нас достаточно, слава богу.
– Я признательна вам, дядя Джимми, ее…
– Нет, подожди. Не отказывайся сразу. Ты веселая женщина. Глаза у меня есть, и я это ясно вижу. Ты уже несколько лет живешь самостоятельно. Но то, что ты живешь на отшибе, не может мне нравиться, и то, что живешь в этом самом доме. Не вижу, какие тебе это дает преимущества.
– Дело не в преимуществах, а в необходимости. Он меня бил в том доме.
Джей Ар закрыл глаза. Тори подошла ближе.
– Дядя. Джимми, я это сказала не для того, чтобы уязвить вас.
– Да, мне надо было тогда вмешаться. Я должен был вытащить тебя оттуда. Вас обеих.
– Но мама бы не захотела уйти. – Теперь Тори заговорила мягче. – Вы же знаете.
– Но я не знал, насколько все это было скверно, тогда не знал. Не очень-то вникал. Однако теперь я все знаю, и мне не нравится то, что ты поселилась там и все время вспоминаешь о прошлом.
– Я помню об этом, где бы ни была. А, живя на старом месте, я чувствую, что могу жить дальше, даже вспоминая о том, что было. Больше я его не боюсь. И не хочу позволять себе бояться.
– Но почему тебе не пожить там несколько дней… Он только вздохнул, когда Тори покачала головой.
– Таков мой крест: жить в окружении упрямых женщин. Ладно, присядь, пока я подготовлю документы на твой вклад.
В полдень зазвонили, возвещая об урочном часе, колокола баптистской церкви. Тори отступила на шаг и вытерла пот с лица. Ее витрина сверкала, как бриллиант. Она вынула коробки из машины и внесла их в кладовую. Она размерила стены для полок и прилавков и составила список требований к риэлтеру. Тори составляла еще один список на скобяные товары, когда кто-то постучал в треснувшую стеклянную дверь. Тори подошла, чтобы открыть, и внимательно оглядела мужчину в рабочей одежде. Темные, хорошо подстриженные волосы, гладкое красивое лицо с легкой, немного кривой, усмешкой, темные очки.
