Борзой засмеялся.
– Не надо забывать, что и у мужчин есть соски. К языку тоже неплохо. После электрического шока процедура повторяется – вода, палки и так далее. Ее главная отличительная черта – бесконечность. Жертва понимает, что удары током прекратились, но впереди его ожидает купание, рвота и опять ужасный ток. Ну, на этом я заканчиваю вступительную часть.
Дэвид ничего не ответил. Его тело тряслось, но не столько от холода, сколько от предчувствия неизбежного кошмара.
– Итак, сначала – водные процедуры. Держись веселее, Холден!
Дэвида схватили сзади за волосы, сорвали со стула, протащили несколько шагов и утопили голову в чане с обжигающей водой, на поверхности которой плавали кубики льда.
Он едва успел вдохнуть в легкие побольше воздуха.
Лайонел Моррисон отстегнул ремень и задвинул откидной столик в спинку переднего сиденья. Джеффри Керни закурил, как только погасла запрещающая надпись.
По проходу между сиденьями шла стюардесса. Она поравнялась с Керни и улыбнулась ему.
– Не вовремя разбился этот Борзой, – сказал Моррисон. – Он мог бы дать тебе какую-нибудь зацепку.
Джеффри смотрел вслед стюардессе. У нее были очень стройные ноги.
– Знаете, инспектор, – проговорил он, – у меня есть теория по поводу того, что мужчины, когда смотрят на привлекательные женские ножки, думают совсем не об их красоте, а о том месте, к которому они ведут. Что же касается Борзого – если это настоящая фамилия – он или до сих пор жив, или ФБР преувеличивало его заслуги по части организации террористических актов «Фронта». Лично я склоняюсь к первому варианту.
– Вы думаете, что он остался в живых после падения с вертолета в море?
– Да, если он сразу не пошел под воду и не утонул. Как долго вы, например, можете оставаться на плаву?
– Ну, я не такой уж непревзойденный пловец, но, думаю, что с час продержался бы.
– Предположим, что Борзой плавает лучше вас. Он оказался в воде всего в нескольких милях от берега, пусть даже сильно ударившись о поверхность. Он знал, в какой стороне находится остров и куда плыть, так как часто летал над той частью океана на вертолете, когда подбирал иностранцев с корабля или подводной лодки. Кроме того, что немаловажно, как раз было время прилива.
В салоне раздался голос командира экипажа, который объявил о том, что он приветствует пассажиров, что рад и счастлив вести самолет, прозвучали и прочие дежурные фразы, которые всегда говорятся в таких случаях. Керни потушил сигарету. Появилась другая стюардесса – у этой ноги были похуже – и предложила им напитки. Моррисон взял виски, Джеффри – американское вино «Шабли Бланко».
– Я консультировался с ребятами из береговой охраны, – продолжал Джеффри, когда стюардесса прошла дальше. – И они сказали, что в то время, когда Борзой упал в море, был сильный прилив. Короче говоря, если он сумел продержаться на поверхности некоторое время, его могло просто вынести волнами на берег. А кто бы мог пройти мимо незнакомого человека, если бы нашел его там в таком состоянии? Его наверняка подобрали и выходили бы. Теперь, инспектор, я собираюсь предпринять вот что, – он сделал глоток вина. – Взять необходимые мне вещи, вернуться на Седар Ридж и постараться найти тех, кто подобрал Борзого на берегу, если моя гипотеза верна. Если эта версия окажется тупиковой, придется придумывать что-то другое. Но пока у меня есть все основания подозревать, что Борзой жив и все еще руководит ФОСА.
– И что будет, если вы действительно его найдете? – шепотом спросил Моррисон.
Керни отхлебнул еще вина.
– Конечно, в наших общих интересах было бы прикончить его как можно быстрее – и делу конец. Но тогда мы не узнаем, кто стоит за всей бандитской деятельностью ФОСА. Наши советские друзья, которые на весь мир ратуют за разрядку, или какой-то другой союз дьявольских стран, о котором мы и не подозреваем? Если удастся заставить Борзого признаться, на кого он работает, – отлично. Нет – я пристрелю его лично. Как говорится, буду действовать по обстоятельствам, инспектор.
И Джеффри залпом осушил пластиковый стаканчик.
Дэвид открыл глаза и почувствовал, что его держат чьи-то руки. Все начиналось снова.
Он понял, что терял сознание.
Зрение до сих пор не пришло в норму.
Руки и ноги исчезли, теперь эти слова превратились в ничего не значащие понятия. Он не мог даже чувствовать боль в них.
Вот его снова куда-то тянут по полу.
Он ощутил дрожь в голом теле.
Вода.
Плавающие на ее поверхности кусочки льда.
Он сделал вдох, и легкие едва не лопнули от боли.
Голову с силой погрузили в воду.
Рука, вцепившаяся в затылок, надавливала вниз, вода попала в нос, уши… Холден не смог долго держать рот закрытым, вода ворвалась в него, и он стал захлебываться. В следующую секунду, когда спасительное избавление в виде очередной потери сознания было так близко, его выдернули из воды и бросили на пол. Голова со стуком ударилась о бетон, и тело сжали спазмы – и от рвоты, и от холода.
Перед замутненным взором мелькнуло лицо Борзого – Джонсона. А затем обрушились удары палками. Дэвид стонал и захлебывался одновременно. Удары следовали один за другим по животу и груди до тех пор, пока уже было нечем рвать.
Снова руки.
Бросок на стул.
Аккумулятор.
Металлический привкус провода, засунутого в рот.
Руки, сующие второй провод в пах.
Он попытался закричать, но услышал только животный стон.
Удар током.
Падение со стула.
Кто-то пнул его ногой и выругался. Затем руки в резиновых перчатках водрузили его обратно на стул.
Еще один электрический разряд.
Боль начиналась во рту и в паху, затем заполняла все тело, которое содрогалось и пульсировало от нее.
Он снова упал со стула и скорчился на холодном полу. Ток продолжал бить.
Темнота.
Вода.
На этот раз он не закрывал рот, надеясь умереть. Чернота.
Боль в воспаленном горле, от которой он очнулся, и его опять вырвало.
Стул.
Провода.
Больше он боли не ощущал…
* * *
Дэвид лежал на бетоне и не хотел открывать глаза.
– Холден, что же ты молчишь? Неужели ничего не хочешь мне сказать? Язык откусил?
Если он умрет, то не сможет отомстить Борзому.
Его подняли, отцепили провода, и перед тем, как голову погрузили в чан с водой, он успел глубоко вдохнуть…
* * *
Он смотрел в окно, как к зданию подъезжает «Мерседес».
«Мерседес» остановился.
Из здания вышел Косяк, подошел к машине и заговорил с человеком, выбравшимся из-за руля.
Вот они вошли внутрь, и Борзой повернулся в сторону двери, выходящей в коридор, скользнув взглядом по стоящему рядом столику. На нем лежали сигареты, зажигалка, пепельница и наплечная кобура, снятая с Холдена. Кобура была снабжена двумя карманчиками для запасных обойм и ножнами с не совсем обычным ножом.
Распахнулась дверь, и в комнату шагнул Инносентио Эрнандес.
– Дмитрий! Рад тебя видеть.
– И я рад тебя видеть, Инносентио, – кивнул Борзой.
Лицо стоящего рядом Косяка выразило удивление – наверное, из-за того, что Инносентио назвал Борзого по имени, которое тот слышал в первый раз.
– Вам что-нибудь нужно, мистер Джонсон? – обратился он к нему.
– Нет, Косяк, спасибо. Ты ничего не хочешь, Инносентио?
– Пива не найдется?
– Конечно, найдется.
Косяк улыбнулся и вышел из комнаты. Эрнандес пересек ее в три шага и уселся на диванчике напротив Борзого. Это был крупный человек более шести футов роста, весом фунтов двести пятьдесят, темноволосый, гладко выбритый, с улыбающимися глазами. Борзому он всегда казался огромным ребенком.
Вернулся Косяк, он принес бутылку пива, которое протянул Инносентио, и тихо вышел из комнаты.
– Как тут наш гость? – спросил тот добродушным тоном, откупоривая бутылку.
– Живой. Я обещал только это.
– Ты должен думать сначала о деле, а потом уже об удовольствии, – засмеялся Эрнандес.
– Да, удовольствие было огромное, – усмехнулся Борзой. – Жалко только, что мало.
Его собеседник пожал плечами.
– Какой с него будет толк, если мы его покалечим и у него отобьет память? Надеюсь, ты не переусердствовал?
– Нет, к сожалению…
– Да ладно, хватит тебе. Теперь он будет посговорчивее.
– Надеюсь. Я несколько раз даже прекращал э-э-э… процедуры, потому что боялся, что он умрет. Цени мое великодушие.
– Ценю, – Инносентио отхлебнул из бутылки и поставил ее на пол рядом со своими кроссовками неправдоподобно большого размера. – Мне сказали, что мы должны любым способом заставить его выступить и заклеймить правительство США. Это, с одной стороны, внесет смятение в ряды «Патриотов», а с другой, вызовет резкие меры к ним со стороны правительства. Вот повезло этому кретину Маковски, правда? Так легко прийти к власти…
