Акты проверок, если их составляет рука умелая, могут одного стереть в порошок, другого оставить целым и невредимым, а третьего даже возвысить, хотя на самом деле казнить следовало бы возвышаемого, осудить – невиновного и не трогать даже мизинцем обреченного на заклание.
В то же время нельзя сказать, что сам Лосев относился к инспекции безо всякой опаски. Положение фаворита не избавляло его от возможности серьезных неприятностей. Конечно, генерал-лейтенант Таратута – фигура. Но в самых элементарных шахматных партиях пешки порой так обкладывают сильные фигуры, что те в конце концов исчезают бесследно. Сколь бы ни было прочным кресло, в котором утвердился Таратута, никто не знал, что происходит с самим креслом. Ведь как ни добротно оно с виду, как ни надежно сколочено, а подползет к его ножке микроскопический жучок-древоточец, прогрызет норку и начнет точить, лущить древесину, превращая ее в сыпучую труху. Сантиметр за сантиметром проходят жучки тайными ходами в недрах кресел и тронов, и вдруг в роковой момент внешне прочные сооружения рушатся от малейшего толчка. И ползут-расползаются слухи о том, почему и как рухнул столп, в прочности которого ни у кого не имелось сомнений.
Поэтому Лосев старался угадать причины, вызвавшие появление инспекции в гарнизоне. Он знал, что председателю комиссии всегда известны задачи, поставленные перед проверяющими, и больше всего боялся стать той костяшкой домино, которая, падая, опрокидывает весь длинный ряд взаимозависящих людей. А возможную первопричину такого толчка Лосев видел только в выводах инспекции.
– Сегодня пятница, – предупредил генерал Студенцов членов комиссии, – но мы поработаем. Майор Лежнев проверит электронную сигнализацию. База построена давно, и, я уверен, электроника устарела. Надо, чтобы в нашем акте прозвучали весомые рекомендации по улучшению всей системы.
– Понял, товарищ генерал, – с готовностью отозвался Лежнев.
– Вот и принимайтесь. Мы должны показать образцовое отношение к обязанностям. Пусть в обстановке хаоса так называемой перестройки, характерного для сегодняшнего дня, наша ответственность станет положительным примером. – Генерал взглянул на часы. – Работаем до двадцати одного. Только потом ужин.
– Ясно.
– Майор Нырков, вы соберите караульную роту. Потолкуйте с людьми. Попросите высказаться о состоянии охраны объекта. Исполнители должны чувствовать, что их мнение нам не безразлично.
– По опыту знаю, товарищ генерал, подобные беседы не дают результатов, – сказал Нырков довольно хмуро. – Все предпочитают отмалчиваться.
– Я знаю, – отрезал генерал строго. – Пассивность – черта типичная. И все же попробуйте расшевелить людей. Нам будет полезно включить в отчет мнение самих исполнителей. Вы, как обычно, на охоту не поедете, верно?
– Так точно, не поеду.
– Отлично. Раз вы остаетесь на базе, то и проведите проверку караула. Ночью. А мы начнем плотную работу с понедельника.
Майор Нырков обосновался в классе, предназначенном для подготовки караула к несению службы. Сел за стол, обложился схемами, инструкциями, таблицами. Он знал: армейская служба не мед, а в караульных ротах горчит особенно. «Через день – на ремень» – так определяют свои тяготы солдаты. В любое время года, в любой час суток стоят на постах часовые – живые души с автоматами на изготовку, наделенные законом особыми правами. Зимой от холода часовых не спасают тяжелые постовые тулупы и мороз прожигает до самого тела даже сквозь слой овчины. Летом выматывает зной, даже если часовой стоит под тенью «грибка» и одет в одну только рубашку. При этом подобные лишения подчас не имеют особого смысла и сводятся на нет безалаберной, полной формальностей системой охраны объектов. В чем эта безалаберность проявлялась на базе «Буран» и предстояло разобраться Ныркову.
Познакомившись с инструкцией по охране и обороне объекта, он узнал, что ежедневно в состав караула здесь назначается двадцать три человека: прапорщик – начальник караула, сержант – разводящий и двадцать один солдат – караульные. По семь часовых в одну смену. Хотя по уставу полагалось, чтобы разводящий выставлял не более пяти часовых, здесь допускали небольшое отступление от правил. Учитывая то, что время следования смены на посты и возвращения в караульное помещение составляло менее часа, на втором разводящем экономили.
Караульное помещение располагалось в кирпичном одноэтажном здании, поставленном в южной части охраняемой зоны. Выходя из домика, смена заряжала оружие у глухой каменной стены и отправлялась на посты, двигаясь против часовой стрелки по периметру зоны.
Развод караулов и смена их проводились ежедневно в восемнадцать часов. В шестнадцать в класс привели солдат караульной роты. Среди них и тех, которые на новые сутки заступали в наряд. В учебный класс пришли также заместитель начальника базы подполковник Иконников и офицер штаба майор Якушев. Они сели за стол рядом с инспектирующим, хотя тут же поспешили обозначить свою второстепенную роль.
– Начинайте, товарищ майор, – предложил Ныркову подполковник. – Вы здесь у нас хозяин.
Нырков спрятал улыбку. Он хорошо знал цену своей свободе. Она определялась длиной привязи, на которой ему позволяли двигаться уставные порядки.
– Товарищи солдаты и офицеры! – начал Нырков. – Одна из позиций, которую проверяет инспекция, – это безопасность базы, надежность ее охраны. Первый вопрос к вам всем: все ли здесь в норме? Какие существуют неиспользованные возможности? Прошу смелее. Говорите.
Никто на призыв не откликнулся. Все сидели с серьезными лицами, но то была серьезность, рожденная не столько мыслью, сколько безразличием.
– Прошу смелее, – повторил свой призыв Нырков.
– А никто и не боится, – подал голос чернявый, остроглазый лейтенант, сидевший в первом ряду. – Просто от разговоров у нас пользы нет.
Солдаты довольно зашевелились, заулыбались.
– Чувствуется, вам есть что сказать, – обрадовался Нырков. – Так говорите.
– Зачем?
– Разве вас не интересует служба? – В голосе Ныркова прозвучала досада.
– Так точно, не интересует. Я подал рапорт об увольнении в запас.
– Придет приказ на ваше увольнение, тогда о службе можете не думать. А сейчас я все же прошу вас вспомнить о деле.
– Будто оно здесь кого-то интересует всерьез, – дерзко заметил лейтенант.
– Меня интересует, – сказал Нырков. – И у вас нет основания мне не верить.
– Тогда доложите своим начальникам, что объект такого рода, как наш, надо охранять всерьез. То, что здесь находится, – не сельхозтехника. Потому и правила должны быть самыми строгими.
– Что вы имеете в виду? Кстати, вы даже не представились…
– Лейтенант Тырин. Командир второго взвода. Недостатком охраны считаю отсутствие специально подготовленной группы для борьбы с террористами, а также…
– Выпейте валерьянки, Тырин, – недовольно оборвал его подполковник Иконников. – Откуда здесь у нас террористы? От сырости?
Майор Якушев одобрительно хохотнул.
– Хорошо, – сказал лейтенант. – Пусть не с террористами, а с боевиками. Сегодня организованная преступность – факт реальной жизни. Боевики хорошо вооружены, дерзки и непредсказуемы. Владеют приемами ближнего боя. А наш обычный караул – вчерашние школьники, которые стреляют из автоматов раз в полгода. По фанерным щитам. Насколько я знаю, уже целый год не было практического гранатометания. Если случится нападение, караульных придется посылать на заклание. Навыков ближнего боя у них нет.
– Садитесь, Тырин, – предложил Иконников раздраженно. – Еще немного, и майор из центра решит, что попал в район с особо опасной обстановкой. А ваше пренебрежительное отношение к солдатам, которые здесь честно служат, меня, признаюсь, настораживает. Если случится что-то…
– То хуже ничего не придумаешь! – в свою очередь перебил подполковника Тырин. – Для всякого дела нужны специалисты. Почему мы не верим, что сегодня преступники могут оказаться вооруженными и подготовленными лучше, чем караул?
– Пушку подвезут, – сказал майор Якушев и снова хохотнул.
– Не делайте из меня дурака, товарищ майор, – сказал Тырин резко. – Дело не в оружии, а в вооруженности. Сколько раз я говорил, что часовых следует снабдить рациями. Кто-нибудь прислушался? Сколько раз предлагал отработать на месте варианты отражения внезапного нападения на караул. Кто-нибудь меня поддержал? Скажите, где мой рапорт, в котором предлагалось подготовить в составе караульной роты специальную группу по борьбе с террористами?
Иконников сидел набычившись. Лицо его медленно краснело, на щеках двигались крутые желваки. Было видно, что подполковник изо всех сил сдерживает себя. Наконец он не выдержал.
– Хватит, Тырин! Ваши страхи нам хорошо известны. Я смотрел ваш формуляр в библиотеке. Там записаны одни детективы. От такого чтива у вас в голове сплошная криминальная каша. Надо чаще обращаться к уставам. – Повернувшись к инспектору, Иконников добавил: – До базы лейтенант Тырин служил в Закавказье. Оттуда и привез все свои страхи…
