— Да, — невесело усмехнулся Фрэнк.
— Они, конечно, от тебя не отстанут. Тебе и впредь надо быть осторожнее.
— Я давно уже готов ко всему, — сказал Фрэнк.
— Ходят слухи, что Драмгул решил тебя здесь прикончить.
— Кто это говорит?
— Да ребята из пятого блока. Говорят, что Палач по пьянке проболтался.
— Когда? — спросил, помолчав, Фрэнк.
— Я не знаю. Про это не говорили ничего. Фрэнк достал сигареты и закурил.
— Я, наверное, скоро отчалю, — сказал Даллас.
— Жду только письма, подтверждающего, что мне помогут устроить заграничный паспорт. Как ты, не передумал в связи с последними событиями?
Фрэнк почему-то вспомнил про Норта, умершего в тюремном лазарете. Да, пожалуй, Даллас прав. С Драмгула станет, он вполне может его, Фрэнка, здесь прикончить. Как же быть?
— Посмотри-ка сюда, — сказал Даллас. — Только быстро.
— Что это?
— Это план тюрьмы.
— Всей тюрьмы? — удивился Фрэнк.
— Почти всей, — ответил Даллас.
— Но откуда он у тебя? Даллас немного замялся.
— Да тут был у меня один кент. Его все психом считали, а он на самом деле был совсем не-псих, просто прикидывался, а сам все досконально разузнал. Он этот план чертил десять лет. А сам так и не успел воспользоваться.
— А что с ним стало? — спросил Фрэнк.
— Он умер в лазарете, — Даллас помолчал. — Заражение крови, — добавил наконец он.
— И успел его тебе передать?
— Ты что, мне не доверяешь?! — вспылил Даллас. — Я же сказал, что он был мой кент. Кому он еще мог передать то, что было в его жизни самым важным? Не Драмгулу же.
— Да не нервничай ты, — дружески хлопнул Далласа по плечу Фрэнк. — Что, мне теперь уже и спросить ничего нельзя? Ладно, значит, ты решил линять отсюда.
— Не сидеть же мне здесь все сорок лет! — недовольно отреагировал Даллас.
Фрэнк взял мелкоисчерченный лист бумаги.
— Где мы? — спросил он.
— Вот котельная, — показал ногтем Даллас. — Через канализационный туннель можно добраться до развязки, где за проволочной решеткой, которую можно просто выбить ногой, проходят паровые трубы. По этим трубам можно выбраться на хозяйственный двор. Каждую среду в девять вечера оттуда уходит грузовик с грязным бельем или с теми вещичками, которые делают ребята из четвертого блока. Ты знаешь, что хозяйственный двор со всех сторон окружен колючей проволокой и зэков туда не пускают. Там, считай, уже почти свобода. Грузовик, если и осматривают, то только для галочки в путевом листе. Никому и в голову не может прийти, что зэки могут попасть на хозяйственный двор как-то иначе, чем через проходную, которая охраняется автоматчиками. Ну, что скажешь?
Фрэнк не ожидал, что завяжется такой разговор, что Даллас так прямо, без предварительных намеков, сразу расскажет ему весь план возможного побега и даже покажет схему.
— Но в девять часов полно охранников.
— Да нет, — сказал Даллас. — Как раз в девять их и нет — пересменка. Это до девяти они торчат на каждом шагу, но мы же не будем спешить, — Даллас усмехнулся.
— А ты не подумал, — сказал Фрэнк, — что у паровой трубы температура сто пятьдесят градусов. Тебе же имя придется изменить. Тебя будут звать не Даллас, а жареный Даллас.
— Ну ты шутник, Фрэнк, — расхохотался Даллас. — Да нет, конечно, я подумал. Там же, между трубами, скобы, по которым лазают ремонтники. Они тоже не любят жариться. Так что не ты один такой умный Фрэнк. Ну, какие еще возражения?
— А если мы нарвемся на этих ремонтников?
— Вряд ли.
— Да, ты прав, разве что авария какая случится, — сказал Фрэнк, — Но это, конечно, маловероятно.
Даллас взял у Леоне план, аккуратно свернул и положил в нагрудный карман.
— Так что, канализационный люк где-то здесь что ли? — вдруг спросил Фрэнк, вспоминая схему.
— Наконец-то догадался спросить, — ухмыльнулся Даллас, он махнул Фрэнку рукой и вышел в коридор.
Фрэнк вышел за ним. Даллас открыл соседнюю дверь.
— Это вентиляционная. И люк находится здесь. Вон он в углу. Крышка открывается спокойно, я уже пробовал.
— Да, это они здорово придумали, — сказал Фрэнк.
— Что ты имеешь ввиду?
— Канализационный люк в вентиляционной.
— Да, — сказал Даллас, — это, чтобы никто не догадался.
Фрэнк подошел к люку и присел на корточки.
— Ну так что? — многозначительно спросил его Даллас.
— Я должен подумать.
— Ну хорошо, — сказал Даллас. — Я подожду. Остаток дня Фрэнк бросал лопатой уголь в огонь, думая о том, что за стеной находится комната, в которой есть дверь, ведущая на свободу. Джон в этот день на работу не вышел, он немного простудился, и потому Фрэнк был всецело предоставлен своим мыслям. Он пытался взвесить все «за» и «против». То, что рассказал ему Даллас о намерении Драмгула, было вполне вероятно. Драмгул мог пойти на то, чтобы прикончить Леоне. Но все же Фрэнку казалось, что момент для этого не настал. Ведь цель Драмгула скорее в том, чтобы сломить дух Леоне. Но все же мысль о возможности побега не давала ему покоя.
После ужина Фрэнк вышел из столовой вместе с Джоном.
— Ты чем-то озабочен? — спросил его Джон.
— С чего ты взял?
— Ты какой-то молчаливый. Неужели опять Грейвс.
— Да нет, — перебил его Леоне. — Просто, что-то все мне вспоминается.
— Я вот сегодня ночью собираюсь, — сказал вдруг Джон.
— Куда? — опешил Фрэнк.
— На волю, куда. Я каждый вечер перед сном заказываю себе сновидение. Вчера был дома, в своем Сан-Луис-Обиспо. А позавчера в Греции.
— Ты действительно можешь заказывать себе сны по желанию?
— Да, и могу научить этому и тебя, — улыбнулся Джон. — Надо только, когда засыпаешь, сказать магическую формулу: «О великий источник снов, пошли мне сновидение». Ну, и говоришь, про что хотел бы увидеть. С первого раза может и не получиться, но, сам знаешь, тренировкой можно многого добиться.
24.
Вечером, лежа на нарах, Фрэнк все продолжал обдумывать предложение Далласа. План побега представлялся ему вполне реальным. Если они не заблудятся в коммуникациях, ведь там тоже могут возникнуть непредвиденные обстоятельства, и действительно выберутся на хозяйственный двор, то это будет восемьдесят процентов успеха. А грузовик (Фрэнк вспомнил, что действительно видел его как-то через двойную линию ограды) и в самом деле практически не проверяется. Но только вот эти коммуникации… Что если тот парень, который составлял план, ошибся хотя бы в одном повороте? Сигнал отбоя вернул Фрэнка к реальности. Может быть, он все же торопится? В конце концов больше месяца он уже здесь отсидел. Ведь не каждый же день он будет играть в регби с Грейвсом. Да и вроде у него становится все больше друзей. Фрэнк вспомнил, как здоровяк сбил Грейвса. Может быть, все же перетерпеть?
Он подумал о Розмари. Ее слова снова звучат в его ушах: «Мы ждали полтора года. Неужели мы не потерпим еще всего шесть месяцев?»
— Пять, — ответил ей вслух Фрэнк.
Он вспомнил то, что сказал ему Джон после ужина, и мысленно произнес: «О великий источник снов, пошли мне мою любимую. Эту ночь я хочу провести с ней». И тогда дверь открылась и в камеру вошла Розмари. Она была в легком платье из ситца, ее волосы были сзади стянуты ленточкой.
— Ты звал меня? — спросила Розмари. — Вот я и пришла.
— Но как ты попала сюда? — изумился Фрэнк. — Кто тебя пропустил?
— Никто, — рассмеялась он: — Я сама.
Она присела на краешек его нар Фрэнк не двигался.
— Что ты так смотришь на меня? — улыбнулась Розмари. — Ты не рад?
— Я…я не могу поверить. Это, конечно, сон.
— Да нет же, Фрэнк. Ущипни себя, если не веришь. Фрэнк ущипнул себя за руку и почувствовал боль. «Значит, не сон, — подумал он. — Невероятно. Этого же не может быть. Бред. Неужели я схожу с ума? Наверное, это галлюцинация».
— Фрэнк, я так соскучилась по тебе, по твоим ласкам. А ты лежишь, как будто меня здесь нет. Ведь скоро мне надо будет уйти.
— Розмари!
Фрэнк откинул одеяло и поднялся. Розмари была перед ним. Он заглянул ей в глаза и прочел: «Я люблю тебя». Фрэнк взял ее руку в свою. Теплая мягкая рука Розмари, ее плоть не подлежала сомнению. Розмари засмеялась.
— Что ты так смотришь на меня? Это я, я, Розмари. Фрэнк провел по ее волосам. Золотистые светлые, казалось, они сами ласкали его пальцы.
— Неужели, это действительно ты?
— Молчи… — прошептала она, мягко касаясь его губ своими губами и томно прикрывая глаза.
Нежный и сладостный поцелуй, вкус которого Фрэнк ощутил на своих устах, медленно разгорался. Все настойчивее становились губы Розмари, а ласка языка все сладострастнее. Леоне пил огненное вино поцелуя, чувствуя как загорается его кровь, как сладкий жар желания окутывает, околдовывает его тело. Его пальцы уже скользили по поверхности ее платья, нащупывая пуговки и крючочки, и пальцы Розмари помогали пальцам Леоне.
