— Это же вы виноваты, а не я… Но, если что, я готов заплатить. Деньги у меня есть. Не здесь, правда… Дома. Но есть. Я дам столько, что вам на две такие машины хватит… Только не убивайте!
— Обосрались нам твои машины, — Мазитов поморщился. — Мы тут совсем по другому поводу.
— По какому?
Копнин уже обогнул стоящую на коленях жертву и зашел ему за спину. Тарасов не мог видеть, как в руках Виктора появилась стальная леска. Копнин неторопливо намотал ее на кулаки и кивком подал знак подельнику.
— Урок мы хотим тебе преподать, — не опуская пистолета, Илья шагнул вперед. — К сожалению, последний в этой жизни.
— Я не…
Договорить Тарасов не успел. Копнин набросил ему леску на шею, и Михаил Игнатьевич почувствовал, как у него резко перехватило дыхание. Горло сковало приступом боли. Он вскинул вверх обе руки и попытался вцепиться в леску пальцами. Но Копнин знал, что делает. Упершись коленом Тарасову в спину, он развел кулаки в разные стороны. Глаза директора подшипникового завода полезли из орбит. Мазитов склонился к нему.
— Никогда! — по-змеиному прошипел он. — Никогда нельзя посылать на хер приличных людей. Врубился, мудак?
Но Михаил Игнатьевич уже вряд ли слышал его. Перед глазами у него все плыло, руки безвольно опустились. Секунду спустя Тарасов натужно захрипел, а еще через мгновение его тело забилось в конвульсиях. Мазитов спрятал пистолет под курткой.
Безжизненное тело Тарасова обмякло, и только после этого Копнин снял с его шеи стальную леску. Жертва упала лицом вниз.
— Готов, — констатировал Виктор и без того очевидный факт.
— Отлично. Поехали.
Мазитов развернулся и зашагал обратно, по направлению к «шестерке». Копнин сплюнул себе под ноги.
1993 год. Приемная директора подшипникового завода Предложение
Лишайников беспрепятственно прошел в конец коридора мимо всех кабинетов и остановился перед приемной директора завода. Рядом с входом висела пожелтевшая от времени табличка с фамилией еще прежнего директора Тарасова. Левее — график приемных часов. Не вчитываясь, Лишайников пробежал глазами по всем надписям и уверенно толкнул дверь от себя.
Перед входом, около большого настенного зеркала, стояла секретарша. В одной руке у нее была пачка бумаг, в другой губная помада. Слегка приоткрыв рот, она старательно размазывала остатки краски по губам.
Увидев в зеркале отражение незнакомца, секретарша мгновенно оценила его взглядом. Чуть выше среднего роста, щуплый. Огромный не по размеру пиджак висел на нем, как на вешалке. На нос съезжали очки с большими округлыми линзами.
— Иванов у себя? — предупредил вопрос секретарши Лишайников.
— Да.
— Отлично! — Молодой человек решительно двинулся по направлению к внутренней двери.
— Постойте-постойте! Он не один! — запротестовала секретарша.
— Да? Ну, это не беда. Я подожду.
Лишайников осмотрелся. На столе секретарши стояла вытянутая ваза с огромной розой на длинной ножке. Лишайников подошел к столу, взял в руки вазу и ткнулся носом в бутон.
— Чудный цветок! — поставив вазу на прежнее место, он сел на один из стульев для посетителей и вытянул перед собой ноги.
В это время из кабинета директора вышел мужчина с толстенными папками под мышкой. Он отсутствующим взглядом скользнул по Лишайникову и моментально скрылся в коридоре. Лишайников и секретарша одновременно двинулись в сторону двери директора. Лишайников первый схватился за ручку:
— Позвольте, у меня неотложное дело!
В ту же секунду он рванул дверь на себя и вошел в приемную.
Помощница руководителя завода попыталась что-то возразить, но Лишайников успел захлопнуть дверь раньше.
Иванов сидел за столом. Спинка солидного директорского кресла величественно возвышалась у него над головой.
— Здравствуйте, Геннадий Аркадьевич! А вот и я! — Лишайников слегка склонился в приветственном поклоне.
Иванов недоуменно снизу вверх из-под очков взглянул на вошедшего. Лишайников бесцеремонно прошел в глубь кабинета и сел на стул напротив директора.
— Геннадий Аркадьевич! Меня зовут Степан Лишайников… Я хочу у вас работать.
Брови директора удивленно соединились над переносицей.
— Вопросами трудоустройства у нас занимается отдел кадров, — сказал он.
— Нет, — безапелляционно возразил Лишайников. — Не получится.
— То есть как? — Иванов вновь сделал удивленное лицо. — Что вообще все это значит? Вы вообще понимаете, куда вы пришли, молодой человек? Я — директор завода. У меня достаточно дел, и сейчас не лучшее время, чтобы вести личную беседу с рабочими! Прошу! — Он указал на дверь и снова уткнулся в бумаги, которые кипами лежали у него на столе.
— Позвольте, Геннадий Аркадьевич, минуточку. У меня не личная беседа. Это напрямую касается вашего предприятия и… лично вас.
— Молодой человек, есть главный инженер, главный конструктор, инженеры, заместители, наконец. Может быть, вы с кем-то из них сначала переговорите?
— Да вы не волнуйтесь так! Я очень быстро все изложу. У меня к вам деловое предложение… — Лишайников бережно положил на колени свою папку и вынул из нее конверт, однако передавать его в руки директору он пока не спешил. Аккуратно положил конверт на краешек стола рядом с собой. — Дело в том, что я хочу быть вашим, так сказать, консультантом.
— Кем-кем? — Иванов откинулся на спинку стула. На губах у него обозначилась снисходительная усмешка. — И в какой же области вы специализируетесь консультантом, мой дорогой?
— Преимущественно в финансах, — невозмутимо ответил Лишайников.
— А-а!.. Вы экономист, значит, — резюмировал Иванов. — Но я, признаться, пока не решил, нужен ли нам экономист. Вы в отдел…
— Нет. — Лишайников поправил сползшие на кончик носа очки. — Вы понимаете, я бы хотел быть лично вашим консультантом по финансовым вопросам. По тому, как управлять заводом.
Ноздри директора завода свирепо раздулись.
— Молодой человек, я даже не знаю, что вам сказать на это. У меня к вам просьба. Выйдите, пожалуйста, из моего кабинета…
— Стойте, стойте! — Лишайников улыбнулся. — Как же так? Человек приходит к вам, делает вам деловое предложение, а вы даже не удосуживаетесь ответить! Так нельзя. Я еще раз повторяю: я хочу быть вашим личным консультантом.
Лишайников замолчал. Повисла напряженная пауза.
— Я не понимаю! Вы что, дурак? Или, может быть, больной? — Иванов не на шутку рассердился. — Как вас вообще сюда пропустили? Я сейчас вызову охрану, да и все! Дел невпроворот, а тут… Где секретарь? Ирина!..
— Не надо! — резко оборвал его Лишайников. Его ладонь плашмя опустилась на стол, издав громкий хлопок. — Я вам сейчас все объясню. Дело в том, что я представляю тех людей, которые три дня назад убили вашего предшественника. Да-да! Нет, вы не подумайте, это не я убил. Но мои друзья. И они могут так же легко избавиться и от вас. Понимаете, о чем я?
Улыбка Лишайникова стала еще шире, чем прежде. Очки стали вновь сползать ему на кончик носа. Аккуратно, вытянув указательный палец, он вернул их в прежнее положение.
— То есть как — убили ваши друзья? Я ничего не понимаю! — Иванов слегка помассировал себе виски.
— Так вот, убили! Подошли к нему на темной улице! И убили! И знаете почему? А все потому, что Михаил Игнатьевич отказался взять меня на работу в качестве консультанта! Вот так бывает!
Лишайников задумчиво посмотрел по сторонам. Ответ директора как бы перестал его интересовать. Выбор здесь может быть только один. Подчиниться требованиям.
Иванов настороженно смотрел на своего визави. Как следует относиться к словам странного посетителя, он совершенно не знал.
— Извините, но я все равно не понял, чего вы от меня хотите! — произнес Иванов, но уже без прежней решительности в голосе.
— Вот! Видите! Это уже совсем другой разговор, — обрадовался визитер. — А то «идите в отдел кадров»! Вот так бы сразу!
Лишайников передвинул директору по крышке стола конверт.
Иванов осторожно взял его. Глядя в глаза Лишайникову, он оторвал уголок и извлек из конверта содержимое. Внутри находился свернутый вдвое тетрадный лист. Иванов начал быстро читать. Его глаза стремительно бегали от строчки к строчке. Наконец взгляд остановился на последних словах. Дыхание его стало сбивчивым, лицо побледнело.
— Так что? — спокойно вопросил Лишайников.
— Хорошо. Я согласен, — с трудом произнес Геннадий Аркадьевич.
1993 год. Андреевский проспект Слишком много несогласных
— Вы как хотите, но, если мне сейчас же не принесут заказ, я пойду на кухню и убью этого чертова повара! — злился Вершинский.
— Сам виноват. Не надо было выпендриваться, — спокойно произнес Лишайников, разрезая на маленькие кусочки мясо у себя на тарелке.
