Сделаю заодно запросы в ближайшие районы: не было ли у них каких хищений в последние два месяца», — решил он окончательно, присаживаясь за письменный стол, на котором стояла портативная пишущая машинка марки «Москва».
Новые известия удивили и озадачили Бурлакова. Его поручение по допросу Гребешкова М. С, опоздало. За пять дней до этого на хуторе у себя дома Гребешков вместе с женой были убиты из пистолета марки ТТ, что было установлено на основании пуль, извлеченных работниками правоохранительных органов на месте происшествия.
Ознакомившись с копией протокола, Бурлаков установил, что в доме Гребешкова оперативная группа не обнаружила каких-либо ценностей, денег или, на худой конец, сберегательной книжки.
Новостями о Гребешкове Бурлаков поделился с прокурором Иваном Кузьмичом Шуваловым.
— По моему мнению, — сказал он, — у погибшего должны быть деньги. Но их при осмотре не обнаружили, из чего вытекает: или убийца ценности похитил, или оперативная группа при осмотре места происшествия ценности не нашла.
— Разве у Гребешкова они должны быть? — поинтересовался прокурор.
— Должны быть и притом в большом количестве. Помните, я вам докладывал о показаниях Гребешкова-младшего?
— Да, да, вспомнил, — утвердительно кивнул головой Шувалов.
— Придется мне вновь просить коллег из прокуратуры, чтобы они произвели обыск в доме Гребешкова.
Целеустремленность Бурлакова Шувалову нравилась. Он поинтересовался:
— Ты считаешь, что убийство наших рыбаков и убийство семьи Гребешкова совершены одними и теми же лицами?
— Так считать пока нет оснований, но не проверить и не отработать такой версии мы не имеем права.
— Против отработки этой версии я не возражаю, но не надо забывать и другие, а то проделанной работы по делу у тебя вроде бы много, а результатов положительных практически нет. Скоро придется писать объяснение, почему нами до настоящего времени преступники не установлены, — с беспокойством сообщил прокурор.
Бурлаков понимал его озабоченность, как и обоснованность сделанного им замечания, и поэтому промолчал: ему нечего было сказать в свое оправдание.
— Сведения о судимости Гребешкова поступили? — поинтересовался Шувалов.
— Поступили. В 1945 году он был осужден на 15 лет лишения свободы за переход на службу врагу, — кратко ответил Бурлаков без лишних комментариев.
— О мертвых плохо не говорят, но, оказывается, Гребешков был при жизни хорошим негодяем, — жестко произнес прокурор.
Сейчас он вспомнил своего отца, погибшего на фронте в 1943 году, когда ему отроду было всего пять лет. «Может быть, от руки такого негодяя, каким был Гребешков, отец принял смерть», — грустно подумал он.
Отрешившись от личных воспоминаний, прокурор вновь перешел к деловому разговору:
— Как я понял, Евгений Юрьевич, ты допускаешь, что убийство рыбаков и семьи Гребешкова совершено одними и теми же лицами?
— Я такой версии не исключаю, — подтвердил Бурлаков.
— Тогда у меня к тебе возникает вопрос. Гребешков-младший в своих показаниях сообщил, что у него никто не спрашивал нового адреса отца, аналогичные показания дала и его жена, а ведь только они знали, где проживали их родители. Если допустить, что убийцы из нашего района, то как они вышли тогда на Гребешкова-старшего? — Шувалов выжидательно посмотрел на Бурлакова.
— На такой вопрос я пока не могу ответить, но ответ на него является моей сегодняшней задачей.
— И как ты думаешь ее решать?
— Я считаю необходимым поручить работникам дознания проверить весь путь движения корреспонденции от Гребешкова-старшего к Гребешкову-младшему. Так связисты прозванивают линию связи, устанавливая разрыв, а потом его устраняют.
— Связистам проще, — хмуро заметил прокурор, — они имеют дело с техникой, а нам приходится иметь дело с людьми, которые не прослушиваются и не прозваниваются. Мы по твоему делу задействовали уже много оперативных работников, а ведь есть и другие. Поэтому тебе самому придется «пройти по линии и проверить связь». Не исключено, что возникнет необходимость обратиться к руководству УКГБ за помощью в установлении старых связей Гребешкова по карательному отряду. Может быть, эти данные прольют какой-то свет на загадочные и непонятные убийства.
Бурлаков был вынужден признать, что прокурор не только хорошо ознакомился с его уголовным делом, но и своими практическими советами помогает ему в работе.
Утром в кабинет Бурлакова зашла инспектор по делам несовершеннолетних Лилия Романовна Коростелева, которую он знал около двух лет, то есть с первых дней ее службы в органах милиции после окончания университета.
Поздоровавшись с Бурлаковым, она сказала:
— Евгений Юрьевич, меня к вам направил Простаков.
Предложив Коростелевой сесть, испытывая удовольствие от общения с приятной женщиной, он улыбнулся.
— Извините, Лилия Романовна, но ваш приход ко мне очень загадочен, а поэтому я нуждаюсь в пояснении.
— Он мне сказал, что мои сведения о Гребешкове Митрофане Савельевиче должны вас заинтересовать, — скромно призналась она.
— Конечно! Я уже весь внимание.
— Прямо не знаю, с чего начать…
— Давайте начнем с начала, чтобы ясно стало в конце.
— Как вы знаете, я еще молодой специалист, и в процессе работы многому приходится учиться. Я веду журнал, в котором записываю проделанную работу за день. В нем же намечаю план работы на следующие дни. Эти записи помогают мне сохранять информацию о тех подростках, с которыми приходится общаться. Вы же знаете специфику нашей работы…
Бурлаков утвердительно кивнул головой, с сожалением подумав, что вступление Коростелевой затягивается, но решил ждать, когда свидетель в своем повествовании сам дойдет до главного.
Между тем Коростелева продолжала:
— …Мы должны знать как можно больше о трудных подростках: с кем они дружат, где гуляют и прочее. Всего в голове не удержишь…
Где-то в начале лета ко мне пришел Гребешков Митрофан Савельевич с внуком по имени Роман. Гребешков мне сказал, что его внук в чужом автомобиле оставил ключи от квартиры и попросил помочь ему в установлении водителя, назвав номер и марку автомобиля.
Вообще по данному вопросу он должен был обратиться в ГАИ, что я ему и посоветовала первоначально сделать, Но потом мне стало жаль его внука и я по телефону через инспектора дорожно-патрульной службы узнала фамилию владельца автомобиля и его домашний адрес, о чем сообщила Гребешкову. Когда он ушел, то я по привычке записала полученную информацию для него в свою рабочую тетрадь.
А сегодня на служебном совещании Василий Тимофеевич сообщил нам об убийстве Гребешкова Митрофана Савельевича и его жены. Какой ужас! — Она свела на груди ладони. — Мне его фамилия показалась знакомой. Я стала вспоминать. От напряжения даже заболела голова, но я так и не вспомнила, в связи с чем мне знакома эта фамилия.
Я твердо была убеждена, что она как-то связана с моей работой, а поэтому стала проверять свои записи в журнале, где нашла информацию о Гребешкове. Моя память меня не подвела, — остановившись, она вопросительно посмотрела на Бурлакова, выказывая готовность ответить на любой его вопрос.
— Лилия Романовна, вы можете сообщить мне фамилию и адрес водителя, который так тогда понадобился Гребешкову? — осведомился Бурлаков.
Коростелева, достав из папки журнал, открыла его на закладке и с готовностью сообщила:
— Рокмашенченко Ипполит Тарасович, проживает в нашем городе по адресу: Лермонтова, 127.
Бурлаков, прощаясь с Коростелевой, пожал ей руку.
— Лилия Романовна, вы умница! Я еще не знаю, насколько важно для следствия ваше сообщение, но заранее могу сказать, что ваш подход к своим служебным обязанностям на сто процентов верный.
Коростелева, услышав похвалу из уст Бурлакова, смутилась, ее лицо зарделось, выражая волнение.
— Василий Тимофеевич знаком с содержанием вашего сообщения? — спросил Бурлаков.
— Конечно, я все ему рассказала, как вам. Он сделал для себя нужные записи и направил меня к вам, — четко ответила она.
Отпустив Коростелеву, Бурлаков по телефону связался с Простаковым, разговор с которым начал с вопроса:
— Успел проверить сообщение Коростелевой?
— Могу сообщить, что Рокмашенченко продал свой автомобиль, между прочим марки ГАЗ-24, и в нашем районе уже не проживает. Как указано в листке убытия, новым местом его жительства будет город Волгоград.
— Новость не из приятных, — раздумывая над услышанным, признался Бурлаков. — Теперь возникнет масса проблем с выявлением личности Рокмашенченко. Почему он уехал из района, кто он такой, имеется ли на него в паспортном столе форма № 1, если да, то ее надо размножить, возможно, придется ее кому-нибудь предъявлять на опознание.
