Когда за окнами машины замелькаш дома Кутузовского проспекта, генерал повернулся к молчащему Савелову:
— Главную линию операции, Вадим, считай, мы с тобой прокачали... Хоть нам и запрещено проводить акции на собственной территории, но без прикрытия ее нашими людьми тут не получится. Особенно на заключительной стадии. Учти это при разработке плана.
Савелов посмотрел на генерала с удивлением.
— Но, Сергей Иванович, тогда в случае провала вам будет невозможно доказать свою непричастность к ней.
— Раз идет такая пьянка, режь последний огурец! — зло усмехнулся генерал и добавил: — Кроме того, слушай сюда, подполковник Савелов, руководство операцией «Тамплиер» я с тебя не снимаю. По тем же соображениям — чтобы не привлекать лишних людей. Через наших агентов в Германии параллельно форсируй отделку баронского гнезда, и пусть они там не жалеют денег на самые новейшие средства связи. Думаю, тебе стало понятным из нашего разговора с братом, что операции «Тамплиер» и «Рухлядь» можно считать вытекающими одна из другой?
— Я понял это, товарищ генерал. Если удастся сохранить голову, приложу все усилия...
— Думай, крепко думай, подполковник, как ее сохранить.
— В группе Сарматова у старлея Бурлакова поговорка была: «Рожденный быть повешенным не умрет от перепоя», — усмехнулся Савелов.
— Нет Сарматова! — резко вскинул голову генерал. — Приказываю вычеркнуть его из памяти.
— Не требуйте от меня, Сергей Иванович, большего, чем могу, — уронил Савелов и отвернулся к стеклу.
— Не заматерел ты еще! — покачал головой генерал. — В нашем с тобой поганом деле всех Сарматовых и Бурлаковых ни-ни, как крест, на душу брать. К земле тот крест придавит, не разогнешься!
Савелов лишь вздохнул в ответ.
«Что и говорить, груз, который он на себя добровольно взваливает, не легче сарматовского, — покосился на него генерал. — Может, сказать ему о странной информации, поступившей из Юго-Восточной Азии, — подумал он, но остановил себя: — Пусть пока спит спокойно...»
* * *
Москва.
29 сентября 1990 года
Недели две назад дешифровщики положили на стол генерал-лейтенанта Толмачева донесение от пакистанского агента Каракурта, посланное им по передатчику моментального сброса информации. Полтора года молчавший Каракурт вдруг ни с того ни с сего заговорил. Он сообщал, что год находился в служебной командировке и не мог без риска разоблачения выходить на связь. Кроме того, он информировал, что повышен по службе в пакистанской разведке ИСА и отныне имеет доступ к ядерным секретам своего государства. В конце донесения Каракурт сообщал, что неким офицером ЦРУ, по агентурной кличке Ястреб Востока, ведется активная разработка неизвестного человека, являющегося, предположительно, бывшим офицером КГБ. В настоящее время этот неизвестный под именем Джон Ли Карпентер находится на излечении в монастыре «Перелетных диких гусей» в пригороде Гонконга.
Чем болен неизвестный и каковы успехи Ястреба Востока по его вербовке, Каракурт не докладывал. Толмачев знал, что за последние годы до конца не выяснены судьбы лишь трех офицеров, и все они, как назло, из его, генерала Толмачёва, Управления: старшего лейтенанта Бурлакова, капитана Хаутова и майора Сарматова. Есть веские основания считать всех троих погибшими в Афганистане.
Генерал хорошо понимал, что если кто-то из троицы чудом выжил в том афганском аду и попал в разработку к американцам, то это — провал. Самый крупный провал за все время работы. Хоть все трое — народ не слабый, но в ЦРУ владеют самыми современными методами развязывания языков. Если так, то они бы давно подняли визг о грязных операциях КГБ за рубежом, но они молчат, значит не все у них так просто.
Толмачев никогда не доверял своему агенту Каракурту, готовому работать за деньги на любую разведку мира. «Мразь продажная, понимает, что мы ему не доверяем, но с какой-то паскудной целью настырно пытается возобновить контакты с нами. С какой целью?» — спрашивал он себя.
Генерал интуитивно чувствовал, что выход агента на связь и его информация о вербовке бывшего офицера КГБ американской разведкой каким-то образом связаны между собой, но каким?.. И наконец, кто из моих троих мужиков в разработке у того, кто в ЦРУ скрывается за кличкой Ястреб Востока? Ответы на эти вопросы найти было необходимо. Кроме того, сообщение, что Каракурт получил доступ к ядерной программе Пакистана, несмотря на недоверие к самому агенту, все же представляло исключительный интерес.
В тот же день из Москвы ушли две шифровки: одна резиденту в Пакистане с приказом проверить доступ Каракурта к ядерной программе его государства, другая резиденту в Гонконге с заданием — раздобыть всю возможную информацию о некоем буддистском монахе Джоне Ли Карпентере. Помимо этого резиденту поручалось, по возможности, заполучить его фото и отпечатки пальцев.
Собрать какую-либо информацию о человеке по имени Джон Ли Карпентер, находящемся на лечении в монастыре «Перелетных диких гусей», резиденту не удалось, по причине полной закрытости монастыря от посторонних глаз и ушей и отсутствия сведений о нем в полиции Гонконга. Но несмотря на это его люди под видом бизнесменов из Европы, интересующихся методами традиционной восточной медицины, все же проникли в монастырь. Через неделю фотография и отпечатки пальцев фигуранта прибыли с дипломатической почтой в Москву.
На добротном цветном снимке, на фоне традиционной буддистской пагоды стоял в расслабленной позе мужчина-европеец в желтом монашеском кимоно, с самурайским мечом в руках. Обрамленное короткой бородой с сильной проседью лицо мужчины было изуродовано страшными шрамами.
— Что дала экспертиза? — вскинул генерал глаза на полковника — начальника криминалистического отдела.
— Лицо этого монаха так перепахано рубцами, будто он побывал в мясорубке, — ответил тот. — Шрамы на надбровных дугах, переходящие на щеки и виски, не дают нам возможности даже идентифицировать его национальность по разрезу глаз и строению ушных раковин. Но, в любом случае, это не Хаутов и не Бурлаков.
— Яснее?..
— Хаутов — ярко выраженный алано-кипчакский тип, с черными как смоль глазами. Старший лейтенант Бурлаков — скуластый, тюркского типа, с выдвинутой вперед нижней челюстью. А этот, который на снимке, можно сказать — ариец, белокурая бестия...
— Остается майор Сарматов? — потер ладонью в области сердца генерал.
— Не могу сказать ничего определенного, — пожал плечами криминалист.
— А пальчики?..
— Пока не поддаются идентификации, товарищ генерал... Или они у фигуранта специально стравлены, или побывали в огне. Но со временем они все равно восстановятся. Полной уверенности у меня нет, но есть еще довод против того, что он Сарматов, — возраст. Человеку на снимке не менее пятидесяти пяти — пятидесяти семи, а Сарматову только под сорок.
— Думаешь, значит, что наш Федот — не тот? — с некоторым облегчением переспросил генерал.
Криминалист развел руками.
После его ухода генерал приказал адъютанту вызвать к нему подполковника Савелова и старшего лейтенанта Шальнова.
Шальнов явился в полдень.
— Набираешься уму-разуму, старлей? — шутливым тоном спросил генерал.
— Я думаю, что ум дается богом, товарищ генерал-лейтенант, — ответил тот и нахально добавил: — Если его нет, то никакая академия не поможет...
— Не ершись, не ершись, старлей, а взгляни-ка на этого человека, — осадил его генерал и протянул фото. — Похож этот гомо сапиенс на горячо любимого тобой майора Сарматова?
Шальнов впился глазами в фотографию, но через минуту разочарованно протянул ее назад:
— Разыгрываете, товарищ генерал-лейтенант? Ни малейшего сходства!..
— Разыгрываю, разыгрываю, — добродушно проворчал тот. — Вызвал, чтобы ты доложил про успехи в учебе.
— Вы хотели сказать — про успехи на колхозном поле?..
— Ах, да!.. Совсем забыл, что твою Академию тоже на уборку картошки гоняют. Что скажешь про нынешний урожай?
— Плохой, товарищ генерал. Лето гнилое было.
— Ну, а как твоя двойня?
— Растет, как положено.
— Помощь с квартирой или еще с чем таким требуется?
— Никак нет, товарищ генерал-лейтенант.
— На нет и суда нет... Больше не задерживаю. Если что — заходи, потолкуем за жизнь, философ.
— Разрешите идти?
— Иди, иди, Андрюха два уха.
Подполковник Савелов явился ближе к вечеру.
— Вадим, тебе никого не напоминает этот человек? — положил перед ним фотографию генерал.
— Никого, — пожал плечами тот. — А в чем дело, Сергей Иванович?
— Один наш зарубежный информатор утверждает, что монах, изображенный на фотографии и проживающий в настоящее время в монастыре «Перелетных диких гусей» в Гонконге, находится в разработке у некоего, неизвестного нам, офицера ЦРУ по агентурной кличке Ястреб Востока.
