Последний допрос исчерпал запас стойкости, и он выложил ненавистному Рубицкому шифр для входа в засекреченный бункер и персональный код запуска ракет. На последнем допросе он, офицер Российской армии, стал предателем. Почувствовал ли он себя после этого скотиной? Как ни странно, нет. Все, что он ощутил в тот момент, когда диктовал цифры и буквы кодов, это чудовищная усталость. И облегчение. Будто после многодневного запора подействовало слабительное. Дикая ассоциация, но другая на ум не приходила.
Грела одна мысль: без кода и шифра полковника Шилова им в бункер не попасть, а этой информацией он, к счастью, не владеет. Предположить, что полковник находится в руках террористов, Ягудин не мог. Он лично слышал голос полковника, сообщающий об активации противопожарных дверей. Сквозь эти двери террористам не пройти, значит, полковник и другие военнослужащие – вне зоны досягаемости бандитов. Они имеют доступ к оружию и смогут при необходимости постоять за себя.
Со стороны коридора послышались шаги. Четкие, размеренные. Они неумолимо приближались. Ягудин начал торопливо отползать к стене, стараясь вжаться в нее как можно глубже. Будто это могло спасти! Зачем они снова пришли? Он же сообщил им все, что знал. Больше никакой секретной информации из него вытрясти невозможно. Тогда почему он слышит этот звук? Что еще им от него нужно? Быть может, они решили избавиться от него? Возможно. Ведь теперь он им как заложник неинтересен. Ну и хорошо. Лучший конец, о котором можно мечтать в его положении. Пусть сейчас расстреляют враги, чем потом свои.
Лязгнул замок. Дверь медленно открылась. Вспыхнул свет, и Ягудин увидел на пороге двоих. Переводчика Рубицкого и сержанта Акимкина. Оба смотрели на подполковника, скорчившегося на полу, с нескрываемым презрением и брезгливостью.
– Не хотите ли прогуляться, товарищ подполковник? – светским тоном произнес Акимкин. – Погода сегодня отменная. Для северных широт вообще нереальная. Ветерок ласковый, температура воздуха – как в Африке. Осадков нет. Соблазнительное предложение, не правда ли?
Подполковник не ответил. Его мучитель и не ждал ответа. Подойдя вплотную к бывшему начальнику, он с силой пнул его мыском ботинка в живот. Ягудин стиснул зубы, сдерживая стон.
– Что такое, товарищ подполковник? Ударились? Где болит, скажите? – глумился Акимкин. – Здесь? Или здесь? А может быть, здесь?
Каждый вопрос сопровождался новым ударом. Бессмысленная жестокость ради жестокости. Акимкин явно получал удовольствие. Рубицкий что-то недовольно проворчал. Оглянувшись на него, сержант пожал плечами и отошел от Ягудина.
– Не понимаю, чем ты недоволен, – с вызовом произнес Акимкин. – Все равно его скоро в расход, так почему бы не воспользоваться возможностью лишний раз унизить служаку? Когда еще представится случай отыграться за те унижения, что мне пришлось испытать в первый год службы?
– Потому что это нецелесообразно, – спокойно ответил Рубицкий. – Пользы подобные действия не принесут, следовательно, и время на данное занятие тратить глупо.
– Ну да. Ты же пытаешь своих жертв исключительно ради пользы, которую они могут принести, – язвительно проговорил Акимкин и, призывая Ягудина в свидетели, добавил: – Господин Рубицкий у нас эстет, вы не находите, товарищ подполковник? Кому, как не вам, знать об этом.
– Довольно. – Тон Рубицкого резко изменился, и Акимкин тут же притих, опасаясь вспыльчивого поляка, от которого можно было ожидать чего угодно. – Поднимай его. Фархад ждет результатов.
При упоминании имени главы террористической группировки, на которую вот уже полгода работал Акимкин, по спине сержанта побежали мурашки. Если изощренная фантазия Рубицкого в вопросах применения новых способов пыток наполняла сердце Акимкина завистью, то бесстрастная способность Фархада одинаково жестко расправляться как с «неверными», так и с подчиненными вселяла в душу леденящий ужас.
Последние дни ему не давала покоя мысль о том, что может сделать с ним этот страшный человек в случае провала операции. Они на острове уже три дня, а местонахождение бункера все еще не установлено. Вторая часть шифра и код доступа к системе наведения ракетной установки от Шилова не получены. Фархад ждет результатов, так сказал Рубицкий. А терпеливое ожидание не входит в число добродетелей известного головореза.
Акимкин снова подошел к Ягудину, наклонился, чтобы снять «браслеты», сковывающие лодыжки. После этого схватил раненого за ворот и рывком поднял на ноги. Ягудин застонал, превозмогая боль. Пытаясь сохранить равновесие, подполковник прислонился плечом к стене. Акимкин тут же заорал:
– Вперед пошел, нечего стены подпирать!
«Ты хоть оборись, быстрее не будет, – безучастно подумал Ягудин. – На простреленных ногах и ты не удержался бы».
– Кончай орать, – вторя мыслям подполковника, проворчал Рубицкий и подхватил Ягудина под руку. – Берись с другой стороны, и потащили. Время уходит.
Акимкин недовольно поморщился, но спорить с переводчиком не стал. Колючий взгляд Фархада стоял перед его мысленным взором, заставляя торопиться. Погружаясь в вязкую темноту обморока от болевого шока, Ягудин свалился на колени. В вертикальном положении его удерживали лишь руки врагов.
Щелкнул выключатель, погружая импровизированную тюрьму в темноту. Два палача быстрым шагом двинулись по узкому коридору, волоча за собой пленника. Гулкое эхо далеко разносило звук шагов, сопровождаемых глухим шуршанием трущихся о бетон остатков форменного комбинезона подполковника. Они уже успели подняться с технического этажа и двигались в сторону кабинета начальника гарнизона, в котором расположился Фархад, когда за их спинами раздался топот ног. Кто-то бежал по коридору.
– В чем дело? Что случилось? – забеспокоился Акимкин, оглядываясь назад.
Прямо на них мчались боевики из наружного патруля.
– В сторону, олух! – прикрикнул на растерявшегося Акимкина переводчик, отволакивая Ягудина ближе к стене.
Патрульные пробежали мимо, едва не сбив с ног замешкавшегося сержанта. Рубицкий ухватил одного из бегущих за рукав и быстро заговорил на арабском. Тот резко сбросил руку переводчика и, кинув на ходу пару фраз в ответ, поспешил дальше.
– Это нехорошо, – задумчиво произнес Рубицкий, глядя вслед удаляющимся фигурам. – Давай-ка поторопимся.
– Он сказал тебе, из-за чего суматоха? – спросил Акимкин.
– Твои приятели, что засели в здании электростанции, решили дать деру, – сообщил Рубицкий. – Их засекли, и теперь Фархад наверняка прикажет всех порешить.
– Что-то я не слышал, чтобы он произносил имя Фархада, – с сомнением в голосе произнес Акимкин.
– Ты бы хоть изредка мозги включал, – презрительно проговорил Рубицкий. – И без слов понятно, что Фархад с ними сделает. Кончай болтать, нужно спешить. Как только твоих дружков возьмут, Фархаду понадобится переводчик. Лично я не хочу вызывать его гнев, особенно сейчас.
– Они мне не дружки, – огрызнулся Акимкин.
– Ты не понял? Бегом! – заорал Рубицкий, нервничая из-за задержки.
– А этого куда? – ткнув Ягудина в бок, спросил Акимкин.
– Сейчас его лучше на глаза Фархаду не показывать, – подумав, объявил Рубицкий. – Обратно возвращаться слишком долго. Нужно пристроить его в каком-нибудь помещении. Ну же, соображай, поблизости есть подходящее помещение?
– За углом есть подсобка. Запирается снаружи. Правда, места там маловато, и вентиляции никакой, – сообщил Акимкин.
– Ничего. Потерпит, – заключил Рубицкий. – Показывай дорогу.
Дотащив Ягудина до угла, Акимкин открыл дверь подсобного помещения. Там было пусто. Запихнув пленника в комнату размером в полтора квадратных метра, Рубицкий захлопнул дверь. Повернув ключ, он сунул его в карман и бросился бежать к командному пункту.
* * *
Лежа на крыше котельной, Целик не отрываясь смотрел в прицел снайперской винтовки. Он видел, как Чип, поколдовав над замком, проник в гараж. Подал сигнал группе, которая должна была вывести снегоходы. Видел, что этот маневр прошел успешно, и теперь ждал, когда из гаражных ворот появится первый снегоход. Но парни почему-то задерживались. На то, чтобы установить взрывное устройство на один из снегоходов, у Тола должно уйти не более трех минут. Так чего же они мешкают? Патруль может появиться в любой момент. Успех операции зависит от того, насколько быстро они будут действовать. «Давай, Тол, не тяни резину. Вывози своего железного „камикадзе“», – мысленно подгонял товарища Целик.
Наконец, двери гаража распахнулись, и первый снегоход двинулся вниз по специальному спуску. Именно в этот момент в прицеле появился патруль. На долю секунды они замерли на месте от неожиданности. А потом сорвались с места и бросились к гаражу, на ходу переводя автоматы в боевое положение.
«А вот это вы напрасно, ребята. Бежать надо в противоположную сторону, – снимая винтовку с предохранителя, прошептал Целик. – Давайте-ка поворачивайте обратно. Не нужно злить дядю Целика».
