– Обижаешь, хозяйка, – сказал обладатель картофельного носа. – Не пугайся. Мы не грабители, а люди серьезные. Сильно не дрожи, убивать тебя не будем.
– По крайней мере, если будешь себя хорошо вести и сделаешь все, о чем мы тебя попросим. Поняла? – угрожающе добавил обладатель несерьезного голоса, очень желая выглядеть солидно.
Третий сразу прошел на кухню и, судя по звуку, открыл холодильник, где и в самом деле давно уже стояла чуть початая бутылка водки. Еще с тех времен, когда Аркадий Валерьевич, как сказала настоящая хозяйка квартиры, был дома. Значит, уже полтора года.
Старший из этих поганцев подтолкнул Луспечаеву кулаком в сторону комнаты. Его, кажется, водка интересовала меньше, чем двух других. Наверное, он был вынужденно малопьющим. Нос пить мешал, в рюмку свешивался.
Мужчина же с несерьезным, почти женским голосом внимательно прислушивался к происходящему на кухне. В его глазах читалось явное опасение, что товарищ его все выпьет и ему ни глотка не оставит.
– Сало! – раздался голос с кухни. – Сейчас нарежу.
– И сюда неси. Вместе с водкой.
Соленое сало было специально положено в холодильник в ожидании этих гостей. Не то чтобы в ГРУ кто-то рвался их ублажить. Но отвлечь внимание и расслабить ребят надо было.
Загремели тарелки на полке над раковиной.
– Хозяйка, где у тебя рюмашки? Есть в доме? – спросил голос с кухни, уже не такой мрачный, как в начале.
Видимо, этот тип хорошо чувствовал разницу во вкусе между крысиным ядом и соленым салом.
– В серванте стоят. В комнате. Что вам надо-то? Чего хотите?
– Трубка у тебя где? – Тот же самый мерзавец снова подтолкнул капитана Луспечаеву кулаком в бок.
Наверное, при этом он почувствовал упругое женское тело, а не дряблое старушечье. Судя по взгляду маленьких глаз-буравчиков, это обстоятельство грозило обострить си туацию.
Луспечаева послушно прошла в комнату и нахмурила брови. А кто в ее положении этого не сделает!
Плотные теневые шторы в большой комнате были плотно задернуты. Это делалось специально, чтобы не замечалась разница в возрасте между Анной Николаевной Святославовой и капитаном Луспечаевой. Но незваных гостей такое положение штор, кажется, вполне устраивало.
– Трубка где? – повторил вопрос старший и подул себе на нос.
– Я не курю.
– Сотовик!..
Луспечаева кивнула на стол. Аппарат лежал прямо посредине, на салфетке.
Обладатель высокого голоса почему-то не просто взял его, а торопливо схватил и посмотрел на свои наручные часы.
Потом он сунул телефон в руку Луспечаевой и заявил:
– Звони мужу!
– Что ему сказать? – робко спросила Феня.
Она знала, что отставной майор предупрежден о вероятности предстоящего звонка и готов к непростому разговору.
– Сообщи ему, что мы пришли. Дальше сами с ним беседовать будем.
В комнату, отвлекая внимание, пришел с кухни третий член группы. Он принес тарелку с салом, нарезанным толстыми ломтями, и тремя кусочками хлеба. В другой руке этот субъект держал початую бутылку водки.
– Уже приложился! – высказал свое неодобрение человек с высоким голосом.
Он явно боялся, что ему не хватит.
– Нет. Если бы я приложился, то, сам знаешь, не оторвался. Что тут пить? – Он поднял бутылку перед собой и посмотрел на нее. – Для меня это один глоток.
Старший уже залез в сервант и вытащил оттуда три рюмки. Он подумал, достал было и четвертую, потом вернул ее на место. Жадность оказалась сильнее вежливости. Рюмки сразу же угодили на стол, где уже стояли тарелка с салом и хлебом и бутылка.
– Водку москали делать не умеют, – сказал человек с тонким голосом, и Луспечаева поняла, что он хронический алкоголик.
Есть люди, которые пьянеют от предчувствия выпивки, от одного вида бутылки спиртного. Феня несколько раз встречала таких персонажей.
Мужчина быстро разлил водку, схватил ближайшую к себе рюмку и опрокинул ее в рот. Не отстали от него и другие. Закусывали, естественно, салом, наливали снова, опять выпивали. Бутылка оказалась пустой за пару минут.
– Еще есть? – спросил старший из этих уродов.
– У меня здесь не бар. Вы сюда пьянствовать пришли или грабить? – с вызовом спросила Луспечаева, напоминая диверсантам, что пора бы им и делом заняться. – Ворвались в квартиру и отдых себе устраивают! Надоели уже!..
– Звони, я тебе сказал! – повторил тип с носом картофелиной свое прежнее приказание.
Она сердито набрала номер по памяти. Специально было задумано, чтобы Феня не искала его в «записной книжке» мобильника, показала, что часто звонит и потому хорошо помнит. Мелкая деталь, работающая на психику.
На звонок, который хорошо был слышен в комнате, долго не отвечали.
Наконец-то раздался голос отставного майора Святославова, с которым Феня уже беседовала накануне о деталях возможного будущего разговора:
– Да, Аня, слушаю тебя.
– Как дела? Здоровье?.. Спина больше не болит?
– Аппликатором вылечил. Два дня с ним не расставался. Как ты и советовала, эластичным бинтом примотал и ходил, пока кожу на пояснице не ободрал. Сейчас нормально. Ты сама как?
– Пока еще ничего, но что дальше будет, не знаю. Приперлись тут какие-то психи, ворвались в квартиру. Выпили водку, сожрали сало. Потребовали, чтобы я тебе позвонила.
Мужик с носом картошкой властно протянул руку за телефоном.
Капитан Луспечаева отдала его, но не забыла, как было условлено, сказать напоследок:
– Ты за меня не переживай. Если что не так, я скалку возьму и быстро этих уродов отсюда выпровожу!
– Сама ты уродка! – провизжал обладатель высокого голоса.
Должно быть, ему слишком часто доводилось слышать в свой адрес это слово, и поэтому оно прозвучало особенно обидно.
Звук в аппарате намеренно был включен на полную громкость, чтобы разговор был хорошо слышен всем. Даже телефон специально выбирался такой, с увеличенной громкостью.
– Кто там визжит, как педераст недорезанный? – спросил Аркадий Валерьевич.
– Педераст, похоже, и визжит, – выкрикнула Феня, уже убрав аппарат от уха.
– Нет. Он у нас не по этой части, – констатировал носатый тип. – Просто ему даже во сне женщины не дают. Оттого он и голосит по-петушиному. Это от одиночества. Как только бросил травку курить, с ним даже кот перестал разговаривать. Вот и тоскует, нервничает. – Он взял мобильник, кашлянул в него, прочищая горло, потом сказал солидно и без сомнений: – Слушай меня внимательно, ватник. Позолоченный ты или нет, меня это мало волнует. Ты сейчас выходишь со своей территории. Один!.. Это очень важно. Без своей дурацкой охраны. Выходишь, значит, и двигаешь из села. Слева от дороги лесок. Туда заглядываешь. Тогда ни с тобой, ни с твоей женой ничего не случится. Когда мне оттуда позвонят, мы уйдем и твою жену не тронем. Все понял правильно?
– Откуда выйти и куда пойти? – со смешком спросил Аркадий Валерьевич.
– Из-за своего забора. И не валяй дурака!
– Забор в окно вижу. Металлическая кованая решетка. А вот до ближайшего леска мне несколько часов, пожалуй, идти. Ты хоть знаешь, дурак, где я нахожусь?
– Знаю. В своей учебке.
– Хрен тебе в пьяную задницу. Я в Москве. Почти в самом центре. В кафе сижу.
Диверсант сильно растерялся, о чем говорил его взгляд. Но поверил он вроде бы сразу.
– Я тебе через пару минут перезвоню. Ответь, если хочешь жену живой увидеть! – Носатый тип прекратил разговор и начал было набирать номер на том же аппарате.
Но он услышал громкий звонок, не захотел, чтобы его разговор был понятен всем, нажал кнопку отбоя, вытащил свой телефон и снова набрал номер.
Беседа велась на жуткой смеси украинского языка и блатного жаргона. Луспечаева не поняла ни слова. Но длился разговор недолго.
Носатый субъект отключился, опустил руку, но телефон в карман не убрал. Ждал, видимо, когда ему перезвонят.
Обладатель высокого голоса между тем открыл дверь в спальню, посмотрел на кровать и улыбнулся собственным мыслям. Те, кажется, не сильно испугались. Должно быть, привыкли к его улыбке.
Наконец телефон в руке старшего из этой троицы заиграл какую-то плясовую украинскую мелодию. Тот быстро поднес его к уху. Теперь разговор был еще короче. Сам этот фрукт ничего не говорил, только слушал, а потом отключился.
– Сообщили, что со вчерашнего утра его на месте не видели. Возможно, уехал. Работаем вариант «Б», – сказал он и недобро посмотрел на женщину, стоящую спиной к шкафу.
– Понял! – Обладатель высокого голоса потер ладони.
Должно быть, они у него от волнения потели и становились липкими.
– Ну, красавица, покажи-ка нам всю свою квартиру. – Он распахнул дверь в спальню.
Капитан Луспечаева все прекрасно поняла.
– Смотри, сам урод! Глаза, что ли, залил, не видишь ни черта?
