— Мы выслушали предисловие, а теперь хотелось бы вникнуть в суть твоего выступления. — Сотник поудобнее уселся, приготовившись слушать.
— Пожалуйста. В школе, в которой приторговывал «дурью» Клоп, учится полно детей офицеров и прапорщиков морпехов, тех, что служат в недавно открывшейся ШМКРМП. Я тебе уже как-то объяснял, что это за учебное заведение. Грубо говоря, там готовят кадры для спецназа морской пехоты, а потому там преподают и служат люди серьезные, и оторвать головы трем засранцам это им как тебе высморкаться…
— Твою мать, — не удержался Сотник. Действительно, Шульц говорил о ШМКРМП, но заморочки с Котом и чеченами совершенно выбили мысли о спецназовцах. — Ну какого… этому Клопу не сиделось в «Громовержце»?
— Ему нравилось малолеток раскручивать, — подал голос Альбинос. — Сперва сажал их на иглу, а потом раскручивал.
— Вот мудиле и самому бошку открутили, — хрипло буркнул Харитон, делая глубокую затяжку.
— Ну, это еще надо проверять, — в очередной раз завел свою «шарманку» Шульц. — Я всего лишь выдвинул наиболее подходящую рабочую версию. Теперь надо проверять, чтобы убедиться, прав был или нет.
— Вот и проверяй, — кивнул Игорь, — и заодно приглядись к этим полосатым Рэмбо. Короче, за мной не заржавеет, ты же знаешь.
— Знаю, — ответил Шульц.
Прямо с аэродрома полковник Полевой отправился в управление Новоморской ФСБ. Как профессионал и ревностный служака, он никогда не относился к приказам руководства с прохладцей, прекрасно понимая, что если есть какого рода опасения, то необходимо с тройным усердием все перепроверить и найти возможную червоточину, которая может оказаться роковой для всего дела.
Отвечая за безопасность стратегического проекта, Борис Максимович знал — чтобы ускорить диверсию или саботаж на поданном объекте, даже при наличии тактического ядерного боеприпаса сделать это без специальной подготовки будет крайне сложно. А если диверсанты (террористы) начнут действовать против «Голубой линии», то в городе должны начаться пусть не внешние, но обязательно теневые подвижки. Главное, вовремя их заметить и отследить…
Едва оказавшись в своем рабочем кресле, Полевой нажал кнопку селекторной связи:
— Николай Макарович, зайди ко мне.
— Разрешите войти, товарищ полковник, — через несколько минут дверь приоткрылась, и в кабинет вошел капитан Шуликин.
Полковник окинул внимательным взглядом ладную фигуру капитана в дорогом светло-коричневом костюме итальянского производства. Шуликин всегда держался подобно адъютанту его превосходительства — прямая спина и гордо поднятая голова.
— Николай Макарович, так как вы у нас отвечаете за аналитическую службу, я попросил бы вас обратить внимание на криминальную обстановку в городе. При этом особо хотелось бы обратить внимание на нечто несвойственное, я бы даже сказал, неестественное нынешнему криминалу…
— Уже, — ответил с готовностью капитан, не выслушав до конца распоряжение руководителя.
— Я вас слушаю, — заинтересованно взглянул на Шуликина полковник, своим подчиненным он никогда «не перекрывал кислород» в обсуждении деловых тем.
— Моя служебная обязанность — изучать городскую сводку местной милиции, — начал докладывать Шуликин. — Сегодня утром, изучив ночную оперативную сводку местного УВД, я обнаружил довольно интересное сообщение. Этой ночью в районе средней школы № 106 были обнаружены три трупа: Андрей Сергеевич Башкин, прозвище Болик, шестьдесят девятого года рождения, судимый за грабеж. Леонид Николаевич Лизиткин, шестьдесят шестого года рождения, погоняло Лелик, судим за разбой. В общем, одним словом — отморозки. Один другому кастетом свернул нос, загнав тому хрящи в мозг. А его оппонент одновременным действием вогнал обидчику нож в сердце.
— Но ведь трупов было три? — Полевой исподлобья с подозрением глянул на Шуликина.
— Вот именно. — Капитан заметно оживился. — Третьим оказался мелкий торговец наркотиками, по первичному заявлению судмедэкспертов, смерть наступила от перелома позвоночного столба. Удар был подобен тарану автомобиля на скорости сто километров, а с учетом того, что рядом лежали двое охранников Клопа, легко можно предположить, что эти три смерти не случайны.
— Все ясно. Ну замочили наркодилера вместе с пристяжью, похоже на естественный передел территории, чего же здесь странного?
— Если исходить из передела территории — ничего. Но все-таки в глаза бросается, что, кроме этой троицы, был кто-то четвертый, который ликвидировал Клопа и помог его охранникам лишить друг друга жизней. Это напоминает прикладную технику спецназа. Вот это меня и насторожило. Вполне возможно, что это больше, чем передел территории местными наркобаронами, тем более с учетом нашей специализации.
— Да, в этом ты прав, — вынужден был согласиться с подчиненным Полевой, но долго петь дифирамбы не стал. — Значит, так, Николай. Ты не только берешь под контроль это преступление, но и сам его лично расследуешь. Преступники меня не интересуют, за это деньги получает милиция, меня интересует только одно — имеет это отношение непосредственно к нашей службе или нет. На все про все тебе — неделя. Вопросы есть?
— Никак нет, — вытянулся по стойке «смирно» Николай Шуликин.
Весь экран телевизора занял тучный генеральный прокурор, во все горло хваливший своих опричников, заодно не забывая ругать всех, кто не имеет отношения к столь славному племени прокурорских…
— Тьфу на тебя. — Плюнув на пол своего кабинета, подполковник Борин выключил телевизор. — Ну да, только мы, менты, и есть главные взяточники, — недовольно бурчал Аркадий Вениаминович, — а вы, прокурорские, святые и от святого духа неожиданно получаете свои особняки, крутые иномарки, счета в заграничных банках.
В совсем другой жизни Борин был добропорядочным гражданином и в милицию пошел по велению души, искренне веря в то, что преступность если нельзя победить, то можно хотя бы приостановить ее рост.
Но все пошло совсем наоборот — изменившаяся политика загнала милицию в разряд голодных и злых. Все преимущество было лишь во власти над простыми смертными. В эту эпоху перемен подполковник Борин не был безгрешен (служебные инструкции так написаны, что нарушить их просто невозможно) и подчиненным позволял. Когда попадались, это становилось их проблемой. Лично для себя начальник Центрального РОВД ничего не делал, надеясь, что ситуация рано или поздно переменится в лучшую сторону. Но вот впереди замаячила перспектива выхода в отставку. Много ума не нужно было, чтобы понять: в будущем подполковника ждет отмена имеющихся привилегий и пенсия обычного отставника.
Изменить что-либо было практически невозможно, и вдруг… К предложению встретиться с главой чеченской диаспоры, за последние годы заметно разросшейся в городе, Борин отнесся скептически. Но на встречу все же поехал… и теперь не жалел об этом.
Десять процентов акций от крупнейшей в будущем коммерческой больницы — это куда больше, чем взятка в «зеленых».
Выключив телевизор, подполковник вопросительно взглянул на сидящего напротив него начальника криминального отдела капитана Осадчего.
— Ну, что там у вас есть по Коту?
— Константин Николаевич Петров, вор-рецидивист, сорок девятого года рождения, кличка Кот. Последние три года безвыездно проживает в городе, руководит группировкой профессиональных преступников, ядро которой составляют уголовники Чистяков (Слон), Данилов (Крайний), Родионов (Рыжий), остальные — обычное сборище всяких уголовников…
— Меня не интересуют детали, — перебил капитана Борин. — Как я понял, вы отлично разбираетесь в ситуации, но хочу вам сказать, что вчера имел «пистон» от нашего мэра зато, что какой-то Кот терроризирует Центральный рынок. Необходимо навести порядок..
— Как наводить порядок? — поинтересовался Осадчий. — По закону или…
— Закон — слишком длительная процедура.
— Понял, — понимающе усмехнулся начальник криминальной милиции района…
Тем же вечером капитан Осадчий, захватив с собой двух подчиненных, подъехал к бильярдной «У Левы», где каждый день проводил время Кот.
Попыхивая сигаретой, капитан барабанил пальцами по рулевому колесу. Он был опером до мозга костей. Начинал с младшего опера «на земле». В поисках убийц, грабителей и прочего криминального элемента сыщикам приходилось не раз идти на нарушение закона. В конце концов это превратилось в систему. Иногда, правда, попадались на горячем, но шеф Аркадий Вениаминович всегда вставал на защиту, ничего не требуя взамен… Теперь же потребовалась помощь и ему…
Осадчий не верил, что Борин потребовал убрать с «игровой доски» фигуру Кота и его пристяжи по настоянию какого-то мэра. Нет, скорее всего, у подполковника появился свой интерес, и наверняка финансовый. Все-таки пенсия не за горами.
