Они доехали до ближайшей забегаловки Yoshinoya [59] и заняли столик на двоих в углу. Оба заказали по большой порции: рис, маринованные огурчики, суп-мисо, сырые яйца для его заправки и чашку говядины. Суп оба попросили свиной - тондзиру. Очевидно, тяга к мясоедству у гайдзинов неистребима никаким благотворным влиянием японской цивилизации...
- Силён же ты, дядя Фёдор, - голосом мультяшного кота по-русски произнёс Палыч, когда первый голод был утолён.
- Да и вы ничего, - на том же языке ответил, бледно улыбнувшись, юноша, - хотя у вас странная техника, я не встречал такой.
- Северная, - коротко заметил артельный.
Он с интересом разглядывал невыразительное лицо худенького паренька, едва веря, что это и есть неуловимый монстр, на руках которого кровь десятков людей. У мальчика было лицо хорошего актёра, на котором можно нарисовать какой угодно образ.
- Как вы меня нашли? - спросил Фудо, видя, что собеседник начинать разговор не торопится.
- Прости, - чуть засмущался Палыч, - через фудзоку [60] и бани... Я понимаю, что тебе как-то надо снимать стресс, но с проститутками следует быть осторожнее.
Фудо покраснел, как мальчишка, но тут же взял себя в руки.
- Так кто же вы? - опять спросил он.
- Артель, - коротко ответил Палыч, отправляя палочками в рот кусочек мяса.
- Это те, что охотились за... дедом? - посуровел Фудо.
- За свитком, ты хотел сказать, - кивнул Палыч. - Но изначально охотились не мы, а наши противники. Они называются Клаб, а здесь, в Японии, - Кай.
- Я слышал про Кай, - медленно произнёс Фудо.
- Да, думаю, Иванэ-сенсей тебе о нём говорил, - согласился артельный. - Но он сам знал немного. В его время Кай не отошло полностью к Клабу, хотело быть третьей силой в Игре...
- В Игре?.. - переспросил юноша.
- Да, - кивнул Палыч, - в Большой игре. Я тебе расскажу о ней. После Второй мировой войны Кай полностью вошло в орбиту Клаба и выполняет теперь его поручения. Уничтожение Накагава-рю руками якудзы - их операция.
Лицо Фудо окаменело. Он помолчал и спросил:
- А ваша эта... Артель, что ей от меня надо?
- Мы хотим помочь, - сказал Палыч, сделав глоток чая.
- Чтобы забрать у меня свиток? - саркастически усмехнулся Фудо.
- Федя, - по-русски заговорил Палыч, глядя юноше в глаза, - ты достаточно подготовлен, чтобы понять, что я тебе не лгу. Твой свиток останется при тебе, и никто не заглянет в него без твоего разрешения. Мы просто хотим вывезти тебя и твою девушку в СССР...
Фудо остро взглянул на Палыча, но ничего не ответил. А тот продолжал:
- Видишь, я даже не спрашиваю тебя, где она. Знаю, что ранена, и уверен, что ты о ней позаботился. Но вам из Японии не выбраться, учитывая то, что ты задумал.
- Откуда вы знаете, что я задумал?
- Тоже мне, бином Ньютона... Вырезать банду, перебившую Накагава-рю.
Юноша опустил глаза в знак согласия.
- Заметь, я тебя от этого не отговариваю, - пожал плечами Палыч, - знаю, что бесполезно.
Фудо кивнул.
- Но вы оба погибните, хоть это ты понимаешь?
- Гири, - упрямо сказал парень.
- Я знаю, - мягко ответил артельный, - но гири не требует смерти твоей и Мияко. Более того, у тебя гири перед дедом, который велел тебе возродить Накагава-рю, ведь так?
Юноша кивнул снова.
- И я предлагаю тебе выполнить оба твоих долга. Решай, - заключил Палыч, допил чай и откинулся на спинку стула.
Фудо молчал довольно долго, ковыряя палочками рис, потом спросил:
- И чем вы мне можете помочь?
- Пойду с тобой, - просто ответил Палыч.
Юный синоби с изумлением поглядел на вальяжного господина в очках и с усами.
- Вы?.. Но...
- Ты же убедился, что я кое-что умею. А пойти с тобой - единственный, кажется, способ, уберечь тебя от глупостей. Только давай договоримся: как только уничтожим этот гадюшник, мы переправим в Союз тебя и девушку. Согласен?
Фудо испытующе смотрел на Палыча.
- Согласен, - наконец произнёс он.
- Вот и чудно, - вздохнул Палыч.
- Но в Союзе меня ищут, - заметил Фудо.
- Пусть тебя это не беспокоит, Артель - довольно могущественная организация...
- И мы должны будем работать на вас?
- Что значит должны? Твой дед Камбэй-сенсей разве работал на СССР по принуждению? Сам вызвался. И тебя никто неволить не будет. Только вряд ли ты сам сможешь не использовать свои умения...
Фудо промолчал.
- Теперь изложи-ка свой план, - попросил Палыч, - ты ведь уже что-то придумал?
- Для этого надо ехать в Гинзу [61] и поглядеть на офис якудзы, - пожал плечами Фудо.
- Я там был, - ровно сказал Палыч. - Мне любопытно узнать, что планируешь ты.
Юноша долго молчал, было видно, что в нём говорят остатки недоверия. Палычу очень хотелось закурить, однако в японских кафе это запрещено. Поэтому он форсировал:
- Ты ведь думаешь войти туда через крышу?
Фудо нерешительно кивнул.
- Тебя зарежут где-то на втором этаже, - мрачно сообщил Палыч. - Если тебе навстречу не будет двигаться напарник. И это буду я.
Юный синоби промолчал, но теперь в этом молчании было согласие. Он и сам понимал, что у него одного шансы нулевые. А Мияко ещё очень слаба...
- И возьми с собой свиток, - как бы между прочим заметил Палыч. Фудо сразу вскинулся, недоверие вновь проснулось в нём:
- Зачем?..
- Не затем, чтобы я его у тебя отобрал. Он ведь и сейчас при тебе. Я понял это по тому, как ты дрался. Твоя техника была великолепна, как у настоящего мастера. Это сделал артефакт, который ты носишь - ваш свиток.
- Дед говорил это... Да, когда он при мне, я чувствую, что могу всё.
- Но перерезать в одиночку целую борёкудан [62] он тебе не поможет.
- Я думал налить ртути в пуп...
- Только не забудь в задницу лотосовых листьев напихать [63], - с деланным беспокойством посоветовал Палыч, - а то так и копыта отбросить можно... Давай-ка пойдём на улицу.
Шум сияющих рекламой улиц Гинзы почти не проникал в офис борёкудан. Он скромно спрятался за небоскрёбами, сплошь занятыми под резиденции известных мировых брендов. Трёхэтажное кирпичное здание было построено в начале века и оказалось одним из немногих, уцелевших во время великого землетрясения Канто [64]. Скромно мигающая неоновая вывеска извещала, что здесь закрытый ночной клуб.
Банда, которой принадлежало здание, даже не имела своего имени. Формально она входила в одну из трёх главных семей якудзы, но фактически никак от неё не зависела. На самом деле "верховным главнокомандующим" этой "силовой группировки" был нынешний патриарх Кай, использовавший бандитов для самой грязной работы. Такое положение вполне устраивало главу банды Исимацу. Он считался сятэй [65] и, выпив сакэ из одной чашки с оябуном [66], совершил сакадзуки [67]. Но члены его банды считали своим оябуном самого Исимацу.
Поглаживая зудящий шрам на лице и пустую глазницу под повязкой, он переполнялся злобой, хотя внешне это никак не выражалось. Сам по себе потерянный глаз ерунда - ниндзя лишил его лица, и это было невыносимым позором. Триста лет назад Исимацу нашёл бы ниндзя, убил его и сам совершил сэппуку [68]. Но выросший в городских вертепах бандит был далёк от правил бусидо. Он сызмальства привык сразу бить всех, кто встаёт на его пути. Предельная жестокость в своё время сделала его парией даже на токийском дне. Он сидел в тюрьме, скрывался от мести якудзы. А потом его нашли люди Кай, и всё в одночасье изменилось. Именно такой отморозок был нужен Клабу, классическая якудза не устраивала его ни своей ксенофобией, ни приверженностью самурайскому кодексу. Клаб сделал так, что Исимацу простили попытку убийства шефа одного из кланов. В знак раскаяния он лишь отрезал себе фалангу пальца. И ещё одну - за изнасилование дочери другого видного якудза. До сих пор его борёкудан успешно выполнял все заказы Клаба, переданные через Кай. Но теперь вышла досадная осечка - от Накагава-рю остались, по крайней мере, двое, и очень опасных.
"Ничего, - думал Исимацув своём кабинете на третьем этаже, - они не смогут долго прятаться от нас". Он закинул ноги в белых туфлях, вызывающе выглядящих при строгом чёрном костюме, на журнальный столик и глотнул виски прямо из горлышка. Если бы сятэй знал, что происходит в офисе, он не был бы столь спокоен.
На первом этаже был небольшой ресторан, только для членов клана. В этот вечер здесь сидели человек семь якудза, окружённые девицами. Все шумели, наливаясь саке, пивом и виски, а кое-кто уже успел вмазаться в туалете героином. Веселье продолжалось, и когда в ресторан стал ломиться подвыпивший гайдзин, очевидно, заплутавший среди лабиринтов весёлого района. Огромный вышибала, бывший борец сумо, весь в татуировках, что среди молодых якудза редкость, лениво подошёл к стеклянной двери, которую с тупым упорством дёргал усатый очкарик - то ли американец, то ли немец - в хорошем костюме и с большой сумкой через плечо. Открыв двери, борец начал говорить что-то нелицеприятное, одновременно протянув к бузотеру огромную руку, но как-то несолидно хрюкнул и стал заваливаться на бок. Из его шеи фонтаном хлынула кровь. Кутящие якудза и тут не поняли, что случилось страшное, а пришелец поставил сумку, зажал окровавленную катану подмышкой, извлёк из-под пиджака два пистолета с глушителями и открыл быструю и точную стрельбу. Все бандиты умерли, не успев даже достать оружие. Девиц киллер игнорировал, но пара из них была случайно ранена. Только тут они подняли жуткий крик, но страшный гайдзин, не обращая на него внимания, спрятал пистолеты и подпрыгнул с места - словно вознёсся - сразу оказавшись на балконе второго этажа. Там, перед традиционным низким столиком, за чашками "Дайгиндзё" [69], сидели на пятках трое вальяжных якудза высшей касты, один из них даже фуку-хомбутё [70]. Они перетирали какие-то важные дела, и ещё не сообразили, что пришёл конец. Впрочем, один из троицы успел выхватить пистолет, но тут же лишился и его, и руки, чисто отрубленной катаной. Голова фуку-хомбутё покатилась по полу, обильно пачкая чистые циновки, третий свалился, почти пополам рассечённый ударом кэса-гири [71]. Девицы уже сбежали через чёрный ход. Настала тишина. В воздухе зависли смрады пороха, крови и вывороченных внутренностей.
