Синие сумерки опустились на город. Вдоль улиц зажглись фонари. Красные огоньки засветились на заводских трубах, опоясали поверху конуса градирен. Прожектор осветил пустой двор ветлечебницы. Огромная овчарка, спущенная с цепи, просунула морду в щель между створками железных ворот и бешеным лаем оповестила всю округу, что заступила на пост. Вовец прекратил её дразнить и скрылся за углом.
Гавкнув ещё пару раз и порычав, овчарка затрусила вдоль высокого зеленого забора, делая обход вверенной территории. За длинным одноэтажным бараком ветлечебницы стоял просторный кирпичный гараж, способный вместить полдюжины грузовиков. Трое его железных ворот были плотно закрыты. Овчарка сунула нос в щель под ворота и, громко фыркнув, отскочила в сторону. Ей не понравился резкий ацетоновый запах нитроэмали.
Вовец приложил ухо к холодной кирпичной стене. Ничего не слышно. Может, в гараже никого нет? А вдруг просто стена толстая, вот и не проходит ни звука?
Гараж ветлечебницы, он же склад, задней стеной выходил к заводу. Лет пятьдесят назад здесь была инфекционная больница, а при ней гараж. Потом больницу перевели в новое здание, а одноэтажный барак отдали ветеринарам. С тех самых пор сохранялся и ремонтировался двухметровый глухой забор с железными воротами и гараж, значительно превосходящий потребности собачьей клиники.
Вовец пощупал стену. Старый красный кирпич отмокал понизу от сырой земли, трескался и отшелушивался тонкими пластинками и чешуйками. Вовец вставил плоский конец гвоздодера в зазор кладки. Осторожными движениями пошевелил угловой кирпич. Раствор, скреплявший кладку, изрядно повыкрошился за полвека и порос мягким зеленым мхом. Выпал кусок кирпича. Вовец аккуратно подхватил его на лету и так же аккуратно отложил в сторону. Так по кусочку полностью извлек этот кирпич и взялся за тот, что лежал ниже. Он выкрошился ещё быстрее. Чем ближе к земле, тем хлипче оказывались кирпичи. Через полчаса Вовец выбрал изрядный кусок угла – весь низ на метр в высоту. Правда, это был только один ряд кирпичей – облицовочный. Следующий ряд лежал поперек кладки, выходил торцами, и раствор здесь был положен плотно, держался мертво и тычкам гвоздодера не поддавался.
Вовец, накрывшись штормовкой, подсвечивая узким лучом маленького фонарика, обследовал препятствие. Зря он с угла взялся. Углы каменщики всегда капитальные выводят. И он стал разбирать кладку вдоль по стене, орудуя гвоздодером, как рычагом, вынимая кирпичи и складывая в стороне, чтоб не мешали. Неожиданно с грохотом обвалился целый пласт кирпичной облицовки. Вовец едва успел отскочить. Подхватив рюкзак, он бросился бежать. Сзади заходилась хриплым лаем овчарка.
Пустырь между гаражом и заводской оградой покрывали бугры и ямы, кучи мусора и заросли полутораметровой крапивы. Вовец с шумом проломился сквозь эти заросли и по тропке вдоль ограды добежал до железных частных гаражей, наставленных нестройными рядами. Гаражи стояли к нему задом. Он вклинился боком между двумя железными коробками и чуть не застрял. Узко. До места его кирпичных работ было отсюда метров пятьдесят и оно пропадало во мгле, хотя кругом было довольно светло. Свет от лампочек на заводской ограде, от уличных фонарей, да ещё луна на безоблачном небе – все это наполняло округу легким пепельным сиянием. Но имелись и тени – глубокие, непроглядные. Такая тень лежала позади кирпичного гаража, хотя боковую стену было ясно видно.
Вовец ждал долго, не менее получаса, хотя никто не подошел, не поинтересовался, что это здесь гремит и сыплется. Следовало понимать, что в гараже никого нет, и только собака во дворе наблюдает за порядком. И вообще, с чего он решил, что здесь бандитское гнездо? Только потому, что ветлечебница замыкает логическую связь между заводом и нарядом на отлов четвероногих бродяг? Да, замыкает! Другой версии все равно нет. Так что нечего думать, долбить надо.
Обвал открыл значительный кусок внутренней кладки. Оказывается и полсотни лет назад работяги халтуру гнали. Слой кирпичей, что кладется между наружным и внутренним рядами кирпичей и у каменщиков называется забутовкой, представлял из себя черт знает что. Всякие обломки, половинки и даже бутылка, закиданные как попало раствором. И то сказать, гараж строили, не дом для начальства. Да небось ещё "давай-давай" к Седьмому ноября. Дыры и пустоты перемежали куски кирпича и раствора. Через пять минут Вовец в узкую щелочку меж кирпичей уже пытался заглянуть внутрь гаража.
Там горел свет, а в щелку ощутимо тянуло ацетоном. Судя по интенсивности запаха, вряд ли кто-то способен высидеть вечер, а тем более ночь, в столь загазованном помещении. На всякий случай Вовец, затаив дыхание, долго прислушивался, но никаких подозрительных звуков не уловил. Из гаража вообще ни звука не доносилось, только собака лаяла где-то у ворот.
– Ладно, – сказал Вовец сам себе, – будем считать, что внутри никого нет.
И налег на гвоздодер. Кирпичи с громом посыпались на бетонный пол внутрь гаража. Он просунул в дыру голову и огляделся. Под потолком ярко горела большая лампочка, освещая просторный зал. На бетонном полу стояли машины: темно-зеленый "уазик "с синим ветеринарным крестом, бортовой ГАЗ-66, зеленый фургон, оранжевый "москвич" и синий джип "Хиндай". Вовец забросил внутрь рюкзачок и сам протиснулся ползком.
Вдоль стен выстроились верстаки, стопки автомобильных покрышек, дверцы, крылья от легковушек, всякое железо. Взял одну дверцу и прикрыл ею дыру в стене, чтоб не светилась наружу. Обошел помещение. Зеленый фургон был тот же самый, только кабина и капот теперь оказались светло-коричнего цвета, а в красной надписи вместо закрашенного "специальная" теперь сверкали свежие буквы "аварийная". В общем, "Аварийная коммунхоза" и номер посвежее стал: А 122 ВВ. Теперь стало понятно, откуда такой крепкий запах нитроэмали – перекрашивали, следы путали, чудаки.
В дальнем конце гаража громоздились разнокалиберные ящики и коробки. В центре помещения на рельсе под потолком крепился мощный тельфер. С него свисал трос с крюком и толстый кабель с пластмассовой коробкой пульта управления. Все трое ворот гаража были закрыты изнутри железными запорами. Значит, отсюда должен иметься ещё какой-то выход.
Под самым тельфером в бетонном полу лежал стальной квадрат метра полтора на полтора, сложенный из двух половинок, словно люк из двух створок. Вероятнее всего, что под ним располагался вход в подвал. Вовец попробовал подцепить гвоздодером край створки, но она не подавалась. Похоже, люк тоже заперт изнутри. Следовало держать ухо востро. Обитатели подвала могли посетить гараж в любой момент.
Вовец достал из кармана стрелялку, поставил на боевой взвод и положил обратно в карман. Надо осмотреть помещение более основательно, и он отправился к верстаку, решив осматривать все по порядку. Напротив верстака стоял синий "Хиндай". Вовец похлопал его по капоту, как старого знакомого. Следовало ожидать, что бандиты найдут в карманах круглоголовых агентов ключи и документы к машине и воспользуются ею. Действительно, не бросать же такую красавицу на улице, где попало, ещё угонят.
Резкий писк заставил Вовца присесть и схватиться за стрелялку. Но он сразу сообразил, что ритмичные противные сигналы подает радиотелефон в кабине джипа. Нажал на ручку – дверца открылась. Телефон был установлен между передними сиденьями. Он поднял трубку и, чтобы было удобнее, залез на сиденье и захлопнул дверцу.
– Да, – сказал негромко, выслушав мелодичный аккорд, означающий соединение.
Низкий женский голос ворвался в ухо. Вовец даже трубку отстранил, чтоб не оглушало.
– Я что, весь вечер обязана дозваниваться? Почему ничего не сообщаете? Только за смертью посылать, – добавила с раздражением.
– Вот именно, за смертью. – Вовец говорил ровно, без всяких эмоций. Убили ваших агентов.
– Как убили? Кого убили? – Женщина на том конце радиоканала растерялась. Потом, видимо, решила, что её кто-то разыгрывает, и строго спросила: – Кто говорит? Куда я попала?
– Туда попала, туда, – с неожиданным злорадством отозвался Вовец, – в синий джип. Дай-ка мне Радонецкого, тетка. Скажи, Меншиков его спрашивает.
Вовец даже сам удивился своему нахальству и спокойствию. За минувшие сутки он весь изменился до неузнаваемости. Сейчас сразу понял, что звонок в джип сделан по заданию Жекиного мужа, и решил поговорить с ним напрямую, без посредницы. Из трубки лилась тихая музыка, потом послышался отдаленный низкий голос: "Петечка, там этот Меншиков. Он говорит, что ребят убили." "Вот черт! Так, ладно, переключай на меня." Музыка заиграла громко. Чувствительная там у них аппаратурка.
– Алло, Меншиков, – ворвался громкий голос Радонецкого, – рассказывай.
Этот человек не привык тратить слова.
– Им захотелось мою квартиру посмотреть. А меня там ждали…
– Так, понятно. – Босс даже не поинтересовался подробностями гибели своих людей. – Где находишься?
