Ситуация разрешилась к всеобщему облегчению, если не считать того, что командир дивизии лишился всякой перспективы на получение адмиральских погон. В армии и на флоте не любят тех, кто попадается на чем нибудь неблаговидном. Уволить, конечно, не уволят, и дело уголовное не возбудят, но кулуарно накажут. В назидание остальным.
Дрыгало почесал кончик носа и решительно вышел на улицу.
Возле белого микроавтобуса «шевроле старкрафт» с зеленой эмблемой НТВ на борту прохаживался Павел Лобкович, каждые четверть минуты поглядывающий на часы.
— Игорь Анатолич! — корреспондент бросился к офицеру. — Время! У нас две минуты до эфира.
— Спокойно, Паша, — Дрыгало кивнул оператору, опершемуся плечом о дверцу микроавтобуса, — успеваем. Вопросы подготовили?
— Вот, — Лобкович подал кап два лист компьютерной распечатки.
— Угу, — пресс секретарь Главкома ВМФ пробежал глазами двадцать строк. — Хорошо. Только четвертый пункт исключите.
Согласование списка вопросов перед эфиром было общей практикой, когда интервьюируемым оказывался военнослужащий. Корреспонденты всех телекомпаний были предупреждены о том, что попытки обсудить несанкционированные темы приведут к отказу в дальнейшем предоставлении информации. Равно в случае с «Мценском» до владельцев телеканалов довели следующее: если вплоть до окончания спасательной операции на экран вылезет какой нибудь «независимый специалист», высказывающий мнение, отличное от мнения Генштаба и пресс службы ВМФ, то проколовшийся телеканал будет лишен доступа к любым сведениям о ходе подводных работ. И, соответственно, опустит свой рейтинг практически до нуля.
Лобкович поправил наушник и уставился в объектив камеры.
Оператор присел на бампер «шевроле» и прислонился спиной к задней дверце микроавтобуса, глядя в видоискатель установленной на треноге камеры.
Дрыгало встал на свое место и приготовился.
Наушник Лобковича тихонько пискнул.
— Игорь Анатольевич, — Павел повернулся к пресс секретарю Главкома, — какие новые подробности стали известны на этот час?
— Темп спасательной операции не снижается, — Дрыгало переступил с ноги на ногу, — однако придонное течение пока еще не позволяет подводным аппаратам пристыковаться к спасательному люку. К тому же крен лодки все время меняется. От двадцати до тридцати градусов, в зависимости от прилива и отлива, — «Мценск» на самом деле лежал практически ровно, но надо было как то объяснять неудачи глубоководников. — Это позволяет нам сделать вывод о наличии внутри корпуса больших воздушных мешков.
— То есть вы хотите сказать, что шансы на спасение экипажа остаются?
— Безусловно. Запас кислорода на лодке достаточный для того, чтобы продержаться до двадцатого августа. А сегодня всего лишь десятое.
— Ранее говорилось, что воздуха хватит только до пятнадцатого, — вежливо напомнил Лобкович.
— По уточненным данным — до двадцатого. К тому же не забывайте, что на «Мценске» есть и запас регенерационных пластин, — Дрыгало подозревал, что ракетоносец вышел в море без аварийных комплектов, которых не хватало даже кораблям, осуществлявшим боевое дежурство, но приказ Главкома Самохвалова был однозначен: «Говорить о полной комплектности лодки». — Подводники — люди опытные, на «Мценске» прекрасный экипаж, поэтому поводов для паники я не вижу. Подобные ситуации не раз отрабатывались на учениях, и моряки знают, как действовать в нештатных ситуациях...
Последний раз учения по выживаемости проводились на «Мценске» за три года до аварии. С тех пор личный состав на лодке сменился почти полностью, из стариков остались лишь командир и пяток офицеров. Опять повторялась история «Комсомольца», на котором личный состав оказался не готов к возникновению нештатной ситуации и, вместо того, чтобы перекрыть доступ кислорода в горящие отсеки, принялся продувать их свежим воздухом из аварийных баллонов.
В результате новейшая титановая субмарина легла на дно в полутора километрах от поверхности моря и вот уже одиннадцать лет будоражила экологическое сообщество скандинавских стран.
Но журналистам и российскому народу в целом, по мнению Главкома ВМФ России, об этом знать было не нужно.
— Есть ли свежая информация о причинах затопления лодки? — задал следующий вопрос Лобкович.
— Да, появились новые данные, — Дрыгало расправил плечи. — Осмотр повреждений первого отсека показал, что в прочном корпусе имеется отверстие около шести квадратных метров. Пока что специалисты не могут со стопроцентной уверенностью определить, была ли это мина или взрыв торпеды внутри аппарата, но картина проясняется.
— Утром прошла информация о неких иностранных аварийных буях, — корреспондент на секунду перевел взгляд на шпаргалку, — бело зеленого цвета...
— Это так, — важно кивнул капитан второго ранга. — Сейчас данные сведения проверяются.
Появлению утки об обнаружении буев с мифической натовской субмарины штаб ВМФ был обязан одному из адмиралов Северного флота, который таким образом решил помочь командующему и вбросил информацию через немецкого фотооператора.
Сведения о буях тут же получили широкую огласку, несмотря на то что бредовость подобного заявления была видна невооруженным глазом: зеленый цвет на море выглядит черным, и никому никогда не приходило в голову красить аварийные спасательные средства таким колером. Ни в России, ни за рубежом.
— Могла ли авария стать результатом столкновения с подлодкой США или Англии? — поинтересовался почтительный Лобкович.
— Трудный вопрос, — Дрыгало сделал вид, что задумался. — Видите ли... Здесь пересекается сразу несколько факторов...
Тележурналист ободряюще улыбнулся.
* * *
Бывший политрук, а ныне — заместитель командира мотострелкового полка, расквартированного в Ханкале, на следующий день после совещания в штабе Объединенной группировки прибыл на рынок Грозного.
Исключительно для того, чтобы пополнить запасы сигарет.
Он прошел вдоль рядов, заполненных упаковками лимонадов и соков, миновал закуток, где торговали мукой и сахаром, переправлявшимися на базар прямо со склада гуманитарной помощи, и приблизился к шеренге торговок, выложивших на перевернутые ящики разноцветные, обтянутые прозрачным полиэтиленом блоки «Marlboro», «Kent», «Salem» и «Dunhill». Рядом с дорогими сигаретами возвышались сложенные горкой пачки «Беломора» и «Примы» вперемешку с картонными упаковками махорки. Тут же можно было купить и коноплю, и что нибудь посерьезнее, вроде заправленного шприца с опиумным раствором или «чек» дрянного, смешанного с грязным мелом героина.
Но наркотики офицера не интересовали. Он окинул взглядом торговок, нашел знакомую и сунул ей в руки пачку мятых купюр, взамен получив десяток пачек «Космоса», завернутых в серую ворсистую бумагу.
Подполковник вернулся к уазику, забрался на заднее сиденье и приказал водителю трогать. Пока автомобиль разворачивался на узкой пыльной улочке между остовами разрушенных домов, экс политрук разорвал оберточную бумагу, извлек вложенные между пачками пятьдесят стодолларовых бумажек и незаметно сунул их в карман галифе.
Торговка сигаретами тоже не стала задерживаться на рынке. Она передала свой товар ожидавшей сигнала худой женщине с четырьмя золотыми передними зубами и дворами выскользнула к остановке автобуса.
Через полтора часа план действий федеральных сил на двадцатое августа двухтысячного года попал в руки старого чеченца, который по согласованию с военными был недавно назначен главой администрации микрорайона и проявлял абсолютную лояльность федеральным силам. Старик тут же отрядил свою племянницу в Очхой Мартан, чтобы та отвезла лекарства «заболевшему внуку».
Заодно и бумажку передаст нужному человеку.
* * *
Когда вторая группа маленького отряда спустилась в поросшую ежевикой ложбину, к Рокотову подбежал «пейджер бой» Славин, отправленный Пышкиным для передачи сообщения.
— В полутора километрах пост ОМОНа...
Владислав поднял вверх левую руку и сделал кистью вращательное движение.
Казаки остановились.
Биолог жестом подозвал Филонова.
— Впереди менты.
— Сколько? — озаботился Никита, разворачивая карту трехверстку.
— Человек двадцать. Два пулемета, — Вася поправил ремень «Винтореза». — Одна установка в кузове «Урала», вторая в укрытии.
— Ясно, — кивнул Филонов. — Обойдем справа по хребту.
— Когда из Ингушетии то выйдем? — поинтересовался Рокотов.
— А вот сейчас и выйдем, — Никита достал сигарету. — Граница через два километра... Васек, передай Кузьмичу, чтобы забирал вправо, до горки в форме пирамиды. Там она одна, не перепутаете. На саму горку не лезьте, пройдите вдоль ручья, — палец Филонова скользнул по карте и уперся в неправильной формы блямбу, иссеченную мелкими голубыми черточками. — Там размыв вроде болотца. Но сейчас оно сухое. Расположитесь и ждите нас...
