Дмитрий Черкасов - Свой среди своих

С параллельно существовавшими в том же городе другими преступными группировками цыгане почти не общались.

По причине разных сфер деятельности.

Чеченцы контролировали порт и наркотиками практически не интересовались, разве что для личного потребления, азербайджанцы курировали торговлю продуктами питания и ширпотребом, немногочисленные славянские группировки почитали для себя западло заниматься «травой» и прилагали усилия на ниве «крышевания» бизнесменов и банковских операций.

Поэтому прибытие двух светловолосых дам из Прибалтики, которых вчера встретили и привезли в отель «Предпортовый» ближайшие подельники Турпала-Али Баграева, возглавлявшего чеченскую ОПГ, не могло не насторожить Борисова.

— Ты пей чай. — Роман лично налил душистый «Липтон» в кружку Алика Звездоцветова, принесшего цыганскому лидеру весть о приезде непонятных гостей.

Сидевший напротив Алика Андрей Мечко подвинул глазастому соплеменнику вазочку с вареньем.

— А ты уверен, — Борисов грузно опустился в резное кресло, обитое малиновым плюшем, — что это не проститутки?

— Не похожи, — с должным почтением ответил Звездоцветов, отхлебывая чай и придерживая большим пальцем серебряную ложечку, которая так и норовила попасть ему прямо в глаз.

— Почему не похожи? — подал голос Мечко.

— Они такие… ну, серьезные, что ли. И сам Леший их встречал. А Леший просто так никуда не поедет.

Лёма Атгиреев по кличке «Леший» был правой рукой у Баграева и действительно крайне редко выезжал на малозначительные мероприятия, предпочитая отсиживаться за четырехметровой бетонной стеной своего особняка, по верху которой шла спираль из колючей проволоки. Говорили, что Атгиреев боится какого-то кровника, пообещавшего отрезать Лёме голову за убитого в Дагестане брата. Леший три года воевал против федералов и участвовал в бесславном походе банд Басаева и Хаттаба на Махачкалу, в процессе которого и засветился, расстреляв нескольких милиционеров-даргинцев и получив черную метку от их родственников.

— Проститутки разные бывают, — вымолвил Мечко, регулярно катавшийся с поручениями в Москву и не понаслышке знающий категории столичных «жриц любви». — Есть и простушки, но есть и вип-герлухи. Таких от секретарши какого-нибудь министра не отличишь.

— Зачем Чечену элитные шлюхи? — буркнул Борисов. — Ему местных хватает.

— Кто знает, — протянул Мечко. — Деньги есть, может себе позволить…

— У них еще багажа прилично с собой было, — добавил Звездоцветов. — И «черные» им помогали нести.

— М-м-м, — Андрей изогнул брови. — И как девицы на это отреагировали?

— На что? — не понял Алик.

— На то, что чичики взяли их вещи…

— Нормально. Как будто так и надо.

— Леший тоже помогал?

— Не, Леший нет. Он с ними базарил о чем-то…

— О чем базарил, не слышал? — спросил Борисов.

— Я далеко стоял, а те глазами так и зыркали по сторонам. Решил не засвечиваться, а то вдруг что…

— Правильно решил, — похвалил Роман. — Леший тебя в лицо знает, мог насторожиться.

— Поезд откуда? — Мечко облокотился на стол.

— Из Москвы.

— Тогда с чего ты взял, что тетки из Прибалтики?

— Лилька с Розой на площади работали, они и сказали, что акцент у обеих сильный. Слышали, когда те в машины садились…

На шныряющих повсюду цыганок с привязанными к спинам младенцами никто обычно не обращает никакого внимания. Максимум — бросают брезгливо-презрительный взгляд и проходят мимо, торопливо кинув копеечку в грязную ладонь.

И мало кто отдает себе отчет в том, что горластые цыганки и их чумазые и частенько завшивевшие отпрыски — это разветвленная агентурная сеть, тщательно просеивающая всю доступную им информацию и подробно докладывающая обо всем виденном и слышанном мужьям и старшим братьям, которые затем доносят все сколь бы то ни было важные сведения до цыганского барона.

— Отправь завтра гадалок на площадь перед «Предпортовой», — дал Борисов указание Мечко. — Пусть пару дней покрутятся да посмотрят, куда эти бабы ходить будут. У нас в гостинице люди есть?

— Найдем…

— В номерах пошерстить надо. Но незаметно. — Роман погрозил помощнику пальцем. — Знать, зачем к чичикам эти бабы приехали, не помешает.

— Я выясню, — пообещал Мечко.

Получивший ценные указания Деда Пихто посредник оделся и убыл, дабы передать условия освобождения части заложников оперативному штабу во главе с начальником УФСБ. Хватов потребовал миллион долларов аванса, две бутылки коньяка «Арарат», причем обязательно в хрустальных литровых бутылках, килограмм икры и несколько свежих лавашей. Психолог долго не мог взять в толк, почему именно лаваши, а не примитивные булки, на что майор-спецназовец разорался о каких-то «национальных пристрастиях» в пище и чуть не «пристрелил» одного курсанта, желая продемонстрировать, что добивается четкого исполнения своих распоряжений.

Неадекватность террориста — явление распространенное.

На захват заложников часто решаются люди с расстроенной психикой, которые для храбрости накачиваются алкоголем или наркотиками. С одной стороны, их немного заторможенное состояние помогает штурмовой группе быстро и без потерь провести операцию по освобождению пленников, с другой — несет в себе опасность непредсказуемых действий. Взрыв ярости может вызвать совершенно невинная фраза, трансформирующаяся в затуманенном мозгу террориста в нечто противоположное по смыслу. Поэтому почти все, даже самые необычные требования преступников стараются выполнить, чтобы до поры до времени поддерживать в них ощущение безнаказанности и развития успеха задуманного.

— А нам действительно икру принесут? — удивился Мальков.

— Без вопросов. — Хватов погладил живот в предвкушении трапезы. — Вот только коньяк пить нельзя.

— Что-нибудь усыпляющее подмешают? — догадался старший лейтенант.

Остальные «террористы» засмеялись.

— Да-а-а, — Оленев легонько хлопнул Егора по плечу, — молод ты еще и неопытен. Ничего подмешивать не будут. Ни нам, ни настоящим злодеям. Это ж легко вычисляется… Просто наша задача — не клюкнуть по маленькой, а приготовить коллегам достойную встречу. В подогретом состоянии у нас это хуже получится. Но ты, если хочешь, можешь принять на грудь… Однако учти: алкоголиков мы в своем коллективе не терпим и безжалостно уничтожаем собственными руками.

— Я просто спросил, — надулся Мальков.

— Не обижайся, — миролюбиво сказала Алена. — Игорь шутит.

— А нам можно выпить, если вы не будете? — спросил кто-то из курсантов.

— Еще одно слово — и голышом побежишь по морозу, — не поворачивая головы, отрезала Незабудкина. — Сделаю из тебя парламентера-активиста. Усек?

Говорун засопел, но спорить не стал. Единственная дама среди «террористов» играла роль редкостной стервы и строго выполняла свои обещания, в чем «заложники» могли убедиться на примере двух курсантов, с прохладцей отнесшихся к словам Незабудкиной, а затем проползших на брюхе из одного конца самолета в другой, подгоняемые пинками Иванидзе и Хватова.

Егор показал Оленеву кулак:

— Ты б мне еще пыхнуть[60] предложил…

— О траве базара не было. — Майор повернулся к Хватову: — Кстати, Боря, а что ты в этот раз «дури»[61] не заказал?

— А надо? — Дед Пихто заговорщицки ухмыльнулся. — Ты только скажи, мне несложно.

— Мы, по объявке, не наркушники, — вмешался Иванидзе. — Так что с нас и коньяку хватит.

— Ты фляжку взял? — серьезно спросил Оленев у референта-новичка.

— Зачем? — растерялся Мальков.

— Как зачем? Коньяк туда перельем, потом выпьем. Бутылки, скажем, при штурме разбились…

— Не взял, — огорчился старший лейтенант, будучи совершенно не в курсе традиций контртеррористических учений.

— Эх, молодо-зелено… — Заместитель начальника пресс-службы сделал грустное лицо. — Никакого уважения к традициям. Даже флягу не прихватил. Придется грелку искать.

— Да ну тебя! — Мальков понял, что майор опять решил приколоться.

— Умный! — Оленев взъерошил себе пятерней волосы. — Второй раз быстрее сообразил. Чувствуется аналитический склад ума…

Посматривающий в иллюминатор Иванидзе сделал предупредительный жест рукой:

— По местам. Идут…

В сторону самолета по полю двигалась целая процессия, состоявшая из психолога с бутылями коньяка в руках, заместителя Панина генерала-майора Сидорова, несшего икру и лаваши, сотрудника Сбербанка с большой холщовой сумкой и двух мрачных охранников с эмблемами федерального казначейства на рукавах черных курток.

Охранники были вооружены итальянскими помповыми ружьями SPAS 12[62].

Хватов и Оленев синхронно выдернули из кресел ближайших к ним заложников, приставили пистолеты к шеям курсантов и протолкнули в тамбур у двери.