– Андрей! – Котов бросился к нему. – Как же ты?.. Черт! Скорее врача сюда!
Подбежал сирийский военврач с большими седыми усами и принялся за работу. Он делал все быстро и сосредоточенно.
Хмурые спецназовцы мгновенно очистили площадку вокруг места трагедии. Они без всяких церемоний оттеснили в стороны даже сирийских офицеров.
Котов морщился и смотрел на белого как полотно лейтенанта. Пленнику гранатой оторвало руку по локоть. Брянцев потерял три пальца, едва ли не половину кисти правой руки.
Врач сделал несколько уколов, наложил жгут выше локтя. Потом в дело пошло огромное количество бинтов. От противошоковых препаратов щеки Брянцева начали розоветь, но этот тон был явно каким-то нездоровым.
– Держись, Андрюха! – горячо прошептал Котов, держа лейтенанта за здоровую другую руку и сжимая его пальцы. – Все будет хорошо! Сейчас мы вертушку с базы вызовем и в город тебя отправим. Через час доктора все заштопают. Двадцать первый век на дворе. Теперь от таких пустяков люди не умирают.
– Все, командир, – страдальчески глядя на Котова, хрипло проговорил Брянцев. – Отвоевался я.
Котов понял, что лейтенант испытывает сейчас не только физическую боль. Он снова вспомнил его историю, те обстоятельства, когда с Брянцева сняли одну звездочку. Фактически незаслуженно. После этой командировки Котов намеревался написать рапорт о новых боевых заслугах своего подчиненного. Полковник Сидорин помог бы ему добиться пересмотра дела Брянцева и возвращения ему прежнего воинского звания. А теперь…
– Куда мне с такой рукой? – хрипло говорил Брянцев, уже теряя сознание. – Коров пасти и то не возьмут… кнут не удержу.
– Не давайте ему терять сознание! – заорал Котов на сирийского врача, принялся хлестать раненого товарища по щекам и трясти его. – Андрюха, держись! Не теряй сознания!
Вскоре Брянцева увезли на бронетранспортере. Врач установил в десантном отсеке капельницу и сопровождал пациента. Капитан отправил с ними четырех своих бойцов для охраны.
Потом к Котову подошел Зимин.
– Посмотрите, Борис Андреевич! – Переводчик кивнул в сторону девушек-снайперов, сбившихся в плотную стайку. – Вы обратите внимание, как они глядят на наших ребят. А как на Андрея смотрели, когда эта беда случилась!
Котов повернул голову. В глазах девушек-добровольцев было не просто восхищение. Капитану показалось, что они смотрели на российских спецназовцев как на некий символ. Такие взгляды солдаты бросают на свое знамя, под которым они победили. Так они смотрят на своего талантливого полководца, только что выигравшего генеральное сражение.
– Что они говорят? – спросил он Зимина, кивнув на девушек, которые о чем-то оживленно переговаривались и согласно кивали с восторгом в глазах.
Зимин прислушался, потом улыбнулся, смущенно опустил голову и ответил:
– Вы не поверите, Борис Андреевич. Они сравнивают наших ребят с легендарными героями своих древних эпосов.
– Сказочки? – Командир невесело усмехнулся.
– Да как вам сказать. Знаете, все эти легенды, они ведь не на пустом месте возникали. У всякого народного эпоса, как правило, есть реальная основа. Пусть украшенная, приглаженная, но имеется…
– Ладно, верю, – перебил переводчика Котов. – Они сравнивают нас со своими предками. Что ж, будем достойны их героев. Иди, скажи Белову, что мы уезжаем. Пусть он прихватит этих двоих везунчиков, которые остались в живых. Будем потрошить их.
В расположении сирийского правительственного батальона российским спецназовцам были выделены целых три комнаты. В одной Котов расположил своих бойцов, в другой, имевшей на окне массивную стальную решетку, распорядился оставить молодого пленника. В третьей, самой маленькой, он устроил себе что-то вроде канцелярии, где сейчас и намеревался проводить допросы.
Бойцы привели старика и усадили на табурет посреди комнаты. Сириец смотрел себе под ноги и все время жевал губами. То ли молился, то ли это был нервный тик.
Зимин с готовностью встал рядом с пленником и приготовился переводить.
– Как тебя зовут? – глянув на лейтенанта, спросил Котов.
Зимин перевел вопрос и тряхнул старика за плечо.
– Хафез, – отрешенно ответил пленник.
– Спроси его, кем был тот человек, который взорвал себя гранатой, – велел Котов.
Зимин перевел вопрос на арабский, потом добавил еще что-то от себя, потому что пленник молчал. Наконец старик стал отвечать. Сперва он говорил коротко, односложно, потом вдруг начал бубнить как помешанный.
Зимин кивал и слушал его, потом положил руку старику на плечо и стал переводить:
– Он сказал, что этого человека звали Железный Фарах. Во-первых, он родом из Халеба, во-вторых, это был очень крепкий человек.
– Что за бред, Олег? – Котов непонимающе посмотрел на лейтенанта. – Этот дед что, больной? Или косит под умалишенного?
– Нет, тут дело немного в другом, Борис Андреевич, – проговорил переводчик и покачал головой. – Игра терминов и понятий. Особенность арабского языка и культуры. Родной город покойного боевика Фараха называется Халеб. Это слово означает «быть крепким». Железный он еще и потому, что был слишком строг, даже жесток. Его приказы всегда выполнялись быстро и беспрекословно.
– Фанатик?
– Думаю, что фанатик, – согласился Зимин.
– Вполне подходит на роль эмиссара главного штаба, – заявил Котов. – Теперь давай, спроси-ка старика, чем в Суруме занимался этот самый Железный Фарах.
Зимин снова принялся вытягивать из пленника сведения, задавал вопросы, повторял их, уточнял детали. Котов терпеливо ждал и не вмешивался раньше времени, не мешал переводчику. За несколько месяцев совместной работы здесь, в Сирии, капитан твердо убедился в том, что Зимин – парень толковый. Он уже и сам прекрасно понимал, что именно интересует спецназ военной разведки, как следует спрашивать, строить допрос боевиков, разных по статусу и характеру.
– Он толком не знает, – наконец-то поделился своими выводами лейтенант. – Командиры боевиков, несущих службу в поселке, слушались Фараха. Он говорил, куда и сколько человек посылать, какое задание им давать. Сюда, в Сурум, Фарах прибыл недавно, примерно дней десять назад. С ним приехали два десятка бойцов. Новички местным командирам не подчинялись, выполняли приказы только Фараха.
– Чем эти люди тут занимались? – спросил Котов и прищурился, чувствуя, что они ухватили ниточку.
– Да, я спросил его об этом, – сказал лейтенант. – Все, что было связано с их работой, держалось в тайне от простых боевиков. Но два раза старик видел, как Фарах отправлял куда-то своих бойцов, человек по пять-десять. Им в помощь давали людей из гарнизона Сурума, где-то еще по десятку. Они куда-то уезжали, а вот возвращались или нет, он не знает. Среди рядовых наемников ходили разговоры о том, что Фарах приехал готовить какую-то серьезную операцию против правительственных сил или громкий террористический акт на территории, подконтрольной правительству Асада. Подробностей он не знает.
– Спроси, где бойцы, приехавшие с Фарахом, находились во время атаки сирийского батальона. Жалко, если мы всех перестреляли. Без «языка» все зря, коту под хвост!
Зимин снова кивнул и стал расспрашивать сирийца. Котов обратил внимание, что в какой-то момент у лейтенанта удивленно приподнялись брови. Он даже пододвинул стул к пленнику, присел возле него и принялся упрямо повторять какие-то вопросы, явно одни и те же. Переводчик узнал что-то интересное. Командир прекрасно понимал это, но не мешал, не торопил.
Через пару минут Зимин повернулся к капитану и улыбнулся чуть виновато, но радостно.
– Подарок, Борис Андреевич! Тот парнишка, который сидит у нас под охраной, как раз из группы Фараха. Он прибыл вместе с ним. Перед нашей атакой командир куда-то отправлял паренька с каким-то заданием. Тот вернулся, а потом начался бой. Где в этот момент были остальные люди Фараха, старик не знает. Они питались и жили в поселке отдельно от всех остальных.
– Хорошо, отправь старика. Пусть сирийцы пока подержат у себя. Разреши им допрашивать его, только не позволяй увозить из расположения. Он может нам еще понадобиться. И приведи паренька.
– Есть! – коротко ответил Зимин, вскочил со стула и хлопнул пленника по плечу.
Старик тяжело, не поднимая головы, встал и, шаркая ногами, поплелся к выходу вслед за русским офицером.
Вскоре Зимин вернулся, подталкивая впереди себя того самого худощавого сирийского парня. К этому моменту Котов как раз успел закончить рапорт об операции, проведенной в Суруме совместно с сирийским правительственным батальоном. Это был просто рассказ о событиях в хронологической последовательности, который станет частью официальной документации. Им будут пользоваться, например, журналисты, готовящие статьи и репортажи для своих СМИ. Пара фраз из него наверняка войдет в общий отчет о боевой работе российского спецназа ГРУ в Сирии.
