Москва. Рублевское шоссе.
17 ноября 2010 года.
Темно-синий микроавтобус марки «Фольксваген» с тремя девятками в номере свернул с Кутузовского проспекта на Рублевское шоссе и помчал в сторону Кольцевой. В его салоне гремела музыка, если вообще подобный грохот можно так называть, и два молодых человека, развалившись в креслах, самозабвенно подергивались в такт с ударными. Не дергался только водитель, которому приходилось следить за дорогой и крутить баранку. Они миновали КАПП при выезде из Москвы и выбрались из города. Поскольку в десять часов вечера основная волна москвичей уже добралась до своих дач и коттеджей, пробок на шоссе не возникало. В декабре смеркалось рано, а десять вечера для Подмосковье глубокая ночь. Водитель микроавтобуса врубил дальний свет и, нисколько не заботясь тем, что слепит встречный транспорт, вдавил педаль газа в пол.
Спидометр показывал сто сорок километров в час, но перед перекрестком на Петрово-Дальнее их обогнал кортеж из трех «Мерседесов». Те катили быстрее, помигивая проблесковыми маячками синего цвета. Сзади пристроился еще один «Мерс», оборудованный спецсигналом. Он почему-то обгонять любителей музыки не стал, а включил сирену и дальний свет, требуя, чтобы водитель микроавтобуса уступил ему дорогу. Но тот продолжал рулить по центру полосы на той же скорости. Рублевское шоссе, несмотря на престижность района, по которому оно проходило, состояло всего из двух полос и широтой не отличалось. Правда, асфальт здесь дорожные службы всегда поддерживали в идеальном состоянии.
– Не борзей, Кудрявый. – Обратился один из пассажиров к водителю, не переставая дергаться в такт барабана.
– Горец, не доставай. – Огрызнулся водитель.
– А если эти из Кремля?
– Да пошли они… – Ответил рулевой, приоткрыл окно и смачно сплюнул в жесткую струю встречного воздуха. При открытом окне, сирена наседающего сзади лимузина забила грохот музыки.
– Ты неправ, Кудрявый. Можем нажить на жопу приключений! – Поддержал соседа второй пассажир, стараясь перекричать сирену и приемник.
В этот момент кортеж, обогнавший трех приятелей, резко затормозил. Кудрявый чудом успел среагировать, едва не врезавшись в багажник последнего лимузина. Пассажиров подбросило вперед, и один из них больно ударился головой о крышу. Микроавтобус занесло и частично развернуло. Они остановились.
Дальше все произошло мгновенно. Кто-то раздвинул боковую дверцу микроавтобуса и распахнул дверцу водителя. Кудрявого выволокли из салона, два других пассажира, почувствовав холодок у виска, подняли руки. Водителя скрутили и запихнули в «Мерседес», что остановился сзади. Пассажиров потащили вперед, и усадили поодиночке в лимузины кортежа. За руль микроавтобуса уселся совсем другой водитель, и через несколько минут весь автокараван развернулся и покатил в сторону Москвы. Ехали довольно долго. Поскольку пленникам тут же завязали глаза черными повязками, куда едут, они не понимали.
Не видели они, как все машины свернули на узкую бетонку. Бетонка тянулась через лес и заканчивалась шлагбаумом. Водитель «Мерседеса», что шел во главе колонны, поднял шлагбаум электронным брелком, и кортеж въехал внутрь поселка. Поселок состоял из одной улицы, по бокам которой возвышались солидные особняки. Часть из них пряталась за высокими заборами. Головной «Мерседес» уперся бампером в стальные ворота и дал короткий сигнал. Ворота медленно раскрылись, и весь кортеж закатил на участок. Участок, поросший девственным лесом, оказался огромным. До дома, что прятался за вековыми елями, еще пришлось некоторое время ехать.
Кудрявый уже полчаса сидел на стуле, не понимая, где находится. Повязку с его глаз так и не сняли. Вокруг стояла полная тишина. Руки, связанные за спиной, затекли, во рту появилась неприятная сухость. Минут через десять он спросил:
– Горец, ты здесь?
Ответа не последовало. Последовал страшный удар в живот. Парень взвыл и, сообразив, что рот открывать не следует, сидел тихо. Прошел еще час. Кудрявый почувствовал, что дверь в помещение открылась, и кто-то вошел. Потом он услышал незнакомый голос:
– Куда вы дели девчонку?
Он промолчал и снова получил удар в живот. Потом его повалили и били ногами. Как оказался опять на стуле, не помнил. На какой-то момент Кудрявый от боли потерял сознание. Тот же голос теперь звучал как бы издалека. В голове парня шумело, и этот шум искажал звуки.
– Последний раз спрашиваю, где девчонка? Или отвечаешь, или ты труп.
И он заговорил:
– Она на даче Иван Иваныча.
– Адрес?
– Деревня Воронки, дом 36 «Д».
– Это за кабаком, в Архангельском?
– Да.
– Сколько бандитов ее стережет?
– Трое.
– Кто заказчик?
– Иван Иваныч.
– Фамилия?
– Не знаю.
– Как он выглядит?
– Я его никогда не видел.
– Кто из вас троих его видел?
– Никто.
– Как он с вами рассчитывался?
– Бабки приносили на фирму и клали на стол в нашей комнате.
– ООО «Цукер»?
– Да.
– Кем вы трое там работаете?
– Охранниками.
– Все трое?
– Я еще и водитель.
– Кого возишь?
– Кого скажут.
– Кто скажет? Директор Виктор Новенько?
– Нет. У него мы просто арендуем помещение.
– Но ваш автобус приписан к фирме «ЦУКЕР»?
– Вроде. Меня это не касается.
– Как вы получаете задания?
– По телефону.
– Ты убил Игоря Клименко на Остоженке?
– Я никого не убивал.
Последовал новый удар в живот. Парня опять били ногами, но не так долго, как прошлый раз. Снова оказавшись на стуле, он услышал:
– Не хочет говорить, будем кончать. Волоките его на улицу.
– Я никого не убивал. А на Остоженку я возил троих мужиков. Я их не знаю.
– Откуда они взялись?
– Я получил задание.
– От кого?
– От Ивана Иваныча.
– Какое?
– Приехать на старый Арбат и ждать у казино. Там ко мне должны подойти. Я и ждал.
– Когда это было?
– Где-то, неделю назад. Точно не помню.
– Говори маршрут.
– Приехали на Остоженку. Я остановился на правой стороне от центра. Они вышли, перешли через улицу и вошли в дом. Минут через сорок вернулись. Я отвез их во Внуково. Там они вышли, очень торопились. Больше я их никогда не видел.
– Во сколько это было?
– Около трех часов дня.
– Описывай, как они выглядели?
– Один солидный, даже седой. Двое помоложе.
Крепкие пацаны, лет по тридцать.
– О чем они говорили в машине?
– Не помню.
– Хочешь жить, вспомнишь.
– Солидный все время смотрел на часы. Я понял, что они боятся опоздать на рейс. Их там должен был встретить какой-то мужик.
– Где там?
– Не знаю. Наверное, туда, куда они летели. Но само место они не называли.
– Произносили имя встречавшего?
– Кажется, сказали, что их встретит человек Дыбы. Больше ничего не помню.
– Багаж у них был?
– Нет. Когда они возвращались из дома на Остоженке, в руках седого был потрепанный чемоданчик. Но он его выбросил в урну.
– Как выглядел чемоданчик?
– Сильно потрепанный. У моей бабки такой в кладовке лежит…
Больше Кудрявого ни о чем не спрашивали, и он понял, что остался один. Очень хотелось, чтобы ослабили веревки на запястьях, но боль от побоев еще не прошла, и открывать рот он побоялся.
Трасса Киев – Москва.
Район города Брянска.
17 ноября. 2010 года.
Александр Прокопьевич Круг любил машину и умел водить ее мастерски. И сейчас, сидя за рулем, получал удовольствие от бесшумного и надежного двигателя, от руля, который реагировал на каждое едва заметное движение водителя, от комфорта просторного салона. Саратов уже трижды предлагал сменить его за баранкой, но Круг только ухмылялся и прибавлял скорость.
– Что, Ванька, очко играет? – Спросил он у друга, сидевшего рядом на пассажирском сидении.
– Не могу сказать, чтобы мандраж меня пробирал, но все как-то слишком странно… – Ответил майор и широко зевнул. За шесть часов дороги его разморило, но уснуть так и не удалось. Конечно, он волновался.
– Чего тебе странно? Слишком много денег за один боевой вылет? Или боишься – собьют?
– Да причем тут это? Мы же с тобой не первый год в небе. Всякое бывало. Странно другое. Слишком все таинственно. Ну, сам посуди. Почему Дыбенко просил лететь через Москву и сам забронировал нам билеты от Шереметьева? Почему посоветовал мобильные отключить? Я уж не говорю о командующем… Шмытко мужик нормальный. Боевой генерал, чего от него таиться. Да и потом он наш начальник.
– Он мой начальник. А твой начальник я, – поправил Круг друга.
– Хорошо, твой. И тебе не показалось это странным? Что-то здесь, Саня, не так.
– Думал я об этом. Но министру виднее. Да и президент, видно не возражает. Тогда что нам волноваться?
– Нашему президенту все до лампочки. Свалил на женщину работу, а сам кабанчиков постреливает.
