– Это уже ваше дело, – улыбнулся очкастый. – Я вот почему здесь: в Красноярске кто-то еще продает такой наркотик, и я бы очень хотел узнать кто. Ты можешь помочь мне в этом?
– Знаешь, – вздохнул Ниро, – я предполагаю, что моих людей сдает кто-то из новых торговцев.
– Мы проверяем это. Но похоже, это не так. Вас сдает кто-то другой. Недавно был задержан продавец твоих конкурентов. Вполне возможно, стукач – кто-то из твоих людей.
– Исключено, – решительно повторил Ниро. – Среди моих людей нет стукачей. Я отвечаю за каждого.
– Твоя уверенность радует, – усмехнулся очкастый. – Однако не мешает проверить всех, имеющих информацию о твоих торговых точках. И еще. Твоим людям надо чем-то заняться. Поверь, милиция вполне может связать ваше благополучие с торговлей наркотиками. Не секрет, что сейчас в основном наркотиками торгуют цыгане.
– Мы не только торгуем, – сказал Ниро, – у нас свое производство по пошиву одежды. Конечно, не фирменной, а в основном для сельского жителя. И, надо сказать, берут. Также делаем конфеты, выпечку разную и продаем на станциях. Кроме того, мы поставляем мясо в придорожные кафе и на рынок. Так что к нам у милиции претензий нет.
– Ну что сказать? – усмехнулся очкастый. – Браво, молодец! Но все-таки имей в виду, что кто-то из твоих стучит милиции. Наверняка есть такие, кто не согласен с твоей работой в наркобизнесе. Постарайся найти этого человека.
– Хорошо, я выясню. Что еще?
– Вопросы есть? – в свою очередь, спросил очкастый.
– Роман Русланович, – проговорил цыган, – я бы хотел знать, кто еще торгует товаром.
– Извини, Ниро, этого я сказать не могу.
– Понимаю, – вздохнул Ниро.
Братск
– Да иду уже, – проворчал, натягивая рубашку, мужчина лет сорока. – Кто? – остановился он у двери.
– Открывай, Любимов, – услышал он. – Участковый, старший лейтенант Звонарев.
– Что нужно? – Любимов открыл замок.
– К тебе следователь из Красноярска, – сообщил рослый милиционер. – Входите, Варвара Антоновна, – пропустил он вперед Кудрявцеву.
– Во, – усмехнулся Любимов, – неужто такие бабы в ментовке работают?
– Следователь областной прокуратуры Кудрявцева, – представилась Варя. – Вот мое удостоверение.
– Верю, – кивнул Любимов. – А чего надо-то? Вроде как ничего такого…
– Есть разговор. Можно? – Варя кивнула на стул.
– Да. – Любимов сел. – И чего тебе надобно?
– У Любима менты, – сообщил вошедший в комнату крепкий парень, – участковый и баба ненашенская, но видно, что ментовка.
– Чего это вдруг? – удивленно пожала плечами красивая женщина лет сорока. – Генка вроде чистый. Чего им нужно?
– А я знаю? Просто так ментовка не приехала бы. Но видать, и серьезного ни хрена у нее нет, иначе бы накатили маски-шоу, омоновцы эти. Любим – пассажир тот еще. Просто так хрен…
– Хватит! – резко оборвала его женщина. – Генка напуган чем-то. Я это поняла, когда он приехал. Но ничего не объясняет. А тут менты. И, как ты говоришь, не из нашей ментовки. Хотя наверняка ты не знаешь…
– Да уж больно участковый перед ней юлил – и дверцу тачки открыл, и ручку подал.
– За участковым иномарка подкатила, – войдя, сообщил невысокий мужчина в соломенной шляпе, – с затемненными стеклами. Стоит вон там. – Он махнул рукой налево. – Дом Любима видно. Кто в тачке, не разглядеть, и сколько их там, тоже.
– Действительно, баба не наша, – пробормотала женщина. – Притворись пьяным и подойди к иномарке. Курнуть попроси.
– Ага, – усмехнулся невысокий, – а мне промеж глаз звезданут. Не пойду я.
– Вышли участковый и баба, – сказал стоящий у окна мальчик лет четырнадцати. – К машине мента пошли. И Любим появился, стоит и курит.
– Узнали что-нибудь? – открыв дверь «уазика», спросил участковый.
– Нет, – недовольно ответила Варя. – Он вообще об этом говорить не хочет. И про Лобикова ничего не сказал. Зря я сюда приехала.
– Но номер телефона он взял, – садясь за руль, сказал участковый. – Значит, все-таки…
– Дай-то Бог, – вздохнула Варвара.
– Чего им надо? – входя, спросила женщина.
– А тебе-то что за дело? – буркнул Любимов.
– Вот это да! Менты приезжают, а ты мне…
– Да прошлое их интересует, – перебил он. – Помнишь, я о Лесосибирске говорил?
– Так тебя еще тогда освободили.
– В Красноярске вешают, и плакатик на грудь. Такое и в Лесосибирске было. Тогда остались я и Кирка Лобиков. И сейчас снова началось, вот я и свинтил. Кирка отказался. Я к тебе рванул. Все так же, как тогда, снова этот Татарин, мать его! – Сплюнув, он затянулся. – Принеси самогону, – попросил Любимов, – выпить надо.
– Сейчас. Васька! – закричала женщина. – Принеси бутылку из холодильника! И банку огурцов, и банку шпрот неси!
– Счас! – ответил побежавший к соседнему дому мальчик.
– Хорошая ты баба, Клавка, – вздохнул Любимов. – Женился бы я на тебе, если б было на что жить. А то ни кола ни двора. И бабок хрен. А так бы…
– У меня все есть, – прижалась к нему Клавдия, – я тебе сколько раз говорила…
– Да не могу я на бабское жить! Пойми ты это. А у самого не выходит ни хрена. Чего только не пробовал… – Он махнул рукой и прикурил другую сигарету.
– Будешь отвозить товар на рынок, – быстро проговорила Клавдия.
– Я не торгаш, – отрезал он.
– Вот! – Мальчик вошел и поставил на стол бутылку с самогоном, пол-литровую банку огурцов и шпроты. – Я пойду погуляю?
– Иди, – кивнула Клавдия. – Так кто эта баба? – едва сын вышел, спросила она.
– Из Красноярска, из прокуратуры. Там же вешают. Вот и пытаются что-то узнать. А я ничего не сказал. Да и не знаю ничего.
– Но ты только что говорил про какого-то татарина.
– Забудь! – крикнул Любимов. – И никогда не вспоминай. Поняла?
– Да, – испуганно ответила Клавдия.
Взяв бутылку, он зубами вытащил пробку и сделал несколько глотков. Зажмурившись, тряхнул головой.
– Ох и первач у тебя!..
Красноярск
– Вот это явление Христа народу, – усмехнулся Топорик. – Откуда вы?
– С улицы, – ответил Геракл. – А ты, похоже, как ворон, в гнезде сидишь, сыр от лисицы бережешь?
– Да тут такое, что… – Топорик махнул рукой.
– Слышали, – кивнул вошедший Суслин. – Значит, так и вешают? – Он улыбнулся. – Неужели даже предположить не можешь – кто?
– Да вроде всех перебрали, – вздохнул Топорик. – Но не тянет на такую хреновень никто. Представляете, у Чусаны парней поломали, а его утащили. Четверо всего было и так запросто. А там ребятишки были не забалуй. И Змея вздернули. Короче, кто-то погуливает себе в удовольствие и…
– А что менты? – перебил его Суслин. – Какие у них версии? Ведь у вас там есть стукач.
– Да что от него толку? – отмахнулся Топорик. – Правда, постоянно предупреждает, если менты что-то затевают. А про следствие без понятия он или просто светиться не хочет. А скорее всего в натуре менты на месте топчутся. А вы одни прикатили?
– А тебе-то что? – буркнул Геракл. – Короче, так: про нас – никому ни слова. Нужно найти местечко, чтоб не светануться, и перетереть всем вместе. Ну, Лохматый, Лесовик, ты и мы. Дело выходит из-под контроля, а это хреново для бизнеса. Ты когда в последний раз светился в городе?
– Да я уж дней пять не выхожу, – признался Топорик.
– А бабки за наркоту приносят? – спросил Суслин.
– Сюда никогда и не носили, – сказал Топорик. – Я ездил и собирал. Или Чусана это делал. А сейчас…
– Короче, прав Грозный. – Геракл посмотрел на Суслина. – Надо другого…
– Да я все выправлю, – поспешно проговорил Топорик. – Просто сейчас…
– В общем, найди место и собери всех, – приказал Суслин.
– А вы где будете? – спросил Топорик.
– Не у тебя, – ответил Суслин.
– Позвонишь, – буркнул Геракл, – по сотовому.
Они вышли.
– Кто это? – тихо спросил один из двух парней.
– От хозяина, – процедил Топорик. – Похоже, все кончилось. Твою мать! Хотя бы на Суцкого клюнули. – Он достал сотовый и набрал номер.
Железногорск
– Да нет тут никого, – отпив пива, недовольно сказал по телефону сидевший на веранде рослый парень. – Зря ты нас сюда послал.
– Верняк объявятся, – ответил ему Топорик. – Вы просто запишите номер тачки и запомните тех, кто…
– Слушай сюда, Топорик, – парень сделал несколько глотков, – ставка увеличивается. Мы спим по очереди. Как фэбээровцы штатовские с прибором ночного видения, – усмехнулся он. – Так что пересмотри расчет, или мы…
– Все путем, – успокоил его Топорик. – Все получите. Мне надо знать, кто появляется у его дома.
– Лады, – кивнул рослый. – Покараулим еще суток трое. Но если снова тишина, уматываем.
* * *
– Хоть днем спит, – негромко проговорила мать Суцкого. – Ночью все ходил по комнате. Ружье с собой привез.
– «Винчестер», – поправил отец. – Если разрешения нет, запросто могут в тюрьму упрятать. Хотя туда ему давно пора. Может, не так стыдно было бы, как сейчас. Знакомым в глаза посмотреть стесняюсь.
