— Учти, это очень опасно. Гной может подняться вверх и проникнуть в мозг. Нарыв надо срочно вскрыть, поэтому не откладывай, а срочно иди в поликлинику к хирургу. Только желательно попасть к опытному хирургу-практику, всё-таки это лицо, чтобы не остался потом шрам, — говорили они ему, и он пошёл записываться к хирургу.
Однако книги самозаписи были заполнены на неделю вперед, так как зимой, как обычно, случается много травм. Никонов уже собрался уходить, когда увидел, что из регистратуры выносят книгу самозаписи и на ней крупным шрифтом так и написано: «Хирург-проктолог Коростылева Татьяна Петровна».
«Никак не научатся писать без ошибок! Это же надо написать слово „практолог“ через ’о’! Но всё равно, это именно то, что мне нужно: и хирург и практик!» — подумал Андрей Дмитриевич и записался на следующий вечер последним, чтобы не уходить с работы днём.
Таня сидела у себя в кабинете и писала отчет, который требовало начальство. Вместо обеспечения поликлиники марлей, ватой, спиртом и инструментом, начальство ударилось в отчетность и придумывало всевозможные формы отчетности. Она работала в поликлинике уже три года, но не могла привыкнуть к здешним беспорядкам. В больнице, где она проработала почти двенадцать лет хирургом в отделении общей хирургии, порядка было значительно больше, хотя сейчас там тоже всё идёт под откос. Основная часть средств, отпускаемых больницам и поликлиникам, уходит сейчас на оплату труда персонала и на покупку оборудования, материалов и продуктов питания, так что на ремонт практически не остается денег. Таня никогда бы не ушла из больницы, но новый заведующий отделением начал её преследовать. Она нашла себе место в поликлинике, тоже в хирургическом отделении, но вскоре ушел на пенсию хирург-проктолог, и её попросили временно заменить его. Это «временно» продолжалось уже три года и порядком ей надоело, но некуда было уходить — здравоохранение было практически развалено, всюду шли сокращения. Долго муссировалась идея приватизации районных поликлиник, но обнищание большей части населения делала приватизацию бессмысленной — платные услуги не окупили бы затрат. Зато быстро реализовалась идея страховой медицины, от которой не выиграли ни врачи, ни больные, зато расцвели страховые компании. Она бы хотела устроиться куда-нибудь в систему медицинского страхования, где бы хорошо и, главное, регулярно платили, но для этого нужны были обширные связи, которых у неё не было.
Таня почти уже закончила отчёт и могла бы уйти домой, но какой-то кретин записался на самое позднее время, и она вынуждена была его ожидать. Кретин пришёл вовремя, и звали его Никонов Андрей Дмитриевич.
— Присаживайтесь, — пригласила она, не поднимая головы и продолжая писать. — Рассказывайте.
— Вот пришёл делать операцию, — сообщил пациент.
Таня удивлённо подняла голову:
— Вас кто-то направил?
— Нет. Но я подумал, что лучше удалить, пока гной не проник в мозг, — загадочно произнес Никонов. Это его заявление, сказанное приятным баритоном, поставило Таню в тупик.
— Куда, вы говорите, гной не должен проникнуть? — спросила Таня, подумав, что она ослышалась.
— В мозг, — повторил Никонов, и Таня посмотрела на его карточку. Там было написано, что он доцент университета.
— Хорошо, раздевайтесь, — сказала Таня и, пожав плечами, продолжила писать. «Неужели среди доцентов университета встречаются такие идиоты?» — подумала она и спохватилась, чуть не сделав в отчете ошибку. Ей уже оставалась немного дописать, и завтра можно будет сдать его прямо с утра.
Пациент тем временем снял пиджак, аккуратно повесив его на спинку стула, и снова сел в ожидании дальнейших указаний.
— Раздевайтесь, раздевайтесь, — сказала Таня, заканчивая отчёт. — Я уже освобождаюсь и сейчас посмотрю.
— Рубашку тоже снимать? — удивленно спросил Никонов. — А, может быть, просто чем-то закрыть рубашку, чтобы на неё не капнула кровь?
— Причём здесь рубашка? — удивилась Таня. — Вы брюки снимайте.
Она закончила отчёт, спрятала его в стол и посмотрела на пациента. Тот изумлённо смотрел на неё.
— А брюки-то зачем снимать?
Его изумление было таким неподдельным, что это не смахивало на плоскую шутку, и она почувствовала лёгкое беспокойство.
— Как же я вас осмотрю, если вы будете в брюках? — спросила Таня и подумала, что, возможно, имеет дело либо с глупым шутником, либо с психом.
— Так мне, может быть, и трусы снять, чтобы было удобно осматривать нарыв? — явно с издевкой спросил пациент, и Таня испугалась. Было около восьми часов вечера, в поликлинике осталось мало посетителей, а в их коридоре она вообще одна работала.
— Извините, я на минуту выйду и сейчас же приду, — сказала Таня и выскочила из кабинета. Она помчалась на этаж выше, где ещё должен был вести приём психотерапевт, и встретила его, когда он спускался по лестнице.
— Павел Антонович, — сказала Таня. — Я вас очень прошу, зайдите ко мне. У меня сидит явно ваш пациент.
— Танечка, я спешу. Пусть завтра утром приходит ко мне, я его приму без записи, — пообещал психотерапевт, но она так умоляюще на него смотрела, что он сдался и пошёл за ней. Когда они вошли в кабинет, Таня представила Павла Антоновича пациенту:
— Вот мой коллега. Расскажите, пожалуйста, что вас беспокоит.
Она прошла на своё место, а Павел Антонович, внимательно посмотрев на пациента, спросил:
— Так что вас беспокоит?
— Мне надо сделать операцию, вскрыть нарыв. Я думаю, что для этого не обязательно снимать брюки, не правда ли? — язвительно сказал пациент, посмотрев на Таню.
— Как же можно вам вскрыть нарыв, если вы не хотите снять брюки? — мягко спросил Павел Антонович, внимательно всматриваясь в лицо пациента. — Согласитесь, сделать это будет крайне затруднительно.
— Для того чтобы вскрыть нарыв на лице, надо снимать брюки? — спросил пациент, яростно натягивая пиджак. — Новые веяния в медицине?
— Нарыв на лице? — удивился Павел Антонович, и они с Таней переглянулись. Только сейчас он заметил у пациента на правой скуле фурункул. Таня привстала с места и, перегнувшись через стол, взглянула на правую щеку пациента, который сидел к ней левым боком.
Павел Антонович рассмеялся и вышел из кабинета.
— Так вы пришли вскрыть нарыв на лице? — изумлённо спросила Таня.
— А я вам о чём всё время толкую?
Пациент начал успокаиваться, а Таня расхохоталась.
— Вы знаете, что такое проктолог?
— Ну, я понимаю так, что это практик? Или я не прав? — неуверенно спросил пациент.
— Знаете что, — сказала Таня. — Пойдемте быстренько со мной, я отведу вас к хирургу, если он ещё не ушёл.
Хирург был уже одет, прием у него закончился, но Таня его уговорила вскрыть нарыв. Вскрыть она бы могла и сама, так как была неплохим хирургом, но делать операцию на лице, работая проктологом, она, по правилам поликлиники, не имела права. Ожидать окончания операции она не стала, а собралась и ушла домой, так как дома было много работы.
На следующий день Никонов ждал её в вестибюле поликлиники с небольшим тортом и тысячей извинений. Он попросил разрешения проводить её домой, и они всю дорогу смеялись, обсуждая вчерашнюю ситуацию. Выяснилось, что она потеряла мужа почти пять лет назад, а его жена погибла в авиакатастрофе несколько лет назад, и они начали встречаться. Андрею Дмитриевичу очень нравилась стройная и привлекательная женщина-врач, которая выглядела гораздо моложе своих лет, так что его сослуживцы даже думали, что ей около тридцати. А Тане нравился этот, пусть уже не молодой, но очень интеллигентный, тактичный, умный и обаятельный человек.
Андрею Дмитриевичу было сорок девять лет, однако, ухаживая за молодой женщиной, он и сам чувствовал себя моложе. В принципе им ничего не мешало соединить свои судьбы, и на 8 Марта Андрей Дмитриевич сделал Тане предложение. Она приняла его, не раздумывая, а Алёна, когда Таня сообщила ей об этом, заявила:
— Конечно, тебе давно пора замуж. Женщина должна иметь мужа. Сколько можно с ним спать тайком?
Таня покраснела.
— А чего ты решила, что мы с ним спим? — растеряно спросила она.
— А вы что, с ним в фантики играете? Зачем же он тебе тогда нужен? — пожала плечами Алёна, и Таню покоробил ее цинизм.
Таня встречала с Андреем Новый Год у него в трехкомнатной квартире, где он жил один. Эта квартира осталась у него от старых советских времен, когда доценты были ещё в почетё и имели право на дополнительную жилплощадь. Шумная компания из преподавателей и преподавательниц университета со своими половинами веселилась почти до утра — расходиться начали только в четыре часа. В начале вечера Таня немного опьянела, потому что пила очень редко, и у неё слегка кружилась голова. На щеках появился румянец, который её очень красил, и все находили её очаровательной, говорили комплименты и поздравляли Андрея Дмитриевича с удачным выбором. Во время вечера они мельком целовались, когда их никто не видел, а несколько раз на кухне, куда они уходили, чтобы отнести грязную посуду или принести очередное блюдо, они целовались взасос. Один раз во время поцелуя его рука скользнула по её спине и поползла ниже, но он сразу же спохватился и больше себе такого не позволял. Ей было приятно чувствовать, что она его так сильно возбуждает, и то, что он старается вести себя с нею сдержано, чтобы, не дай Бог, её не обидеть, ей нравилось. «Так можно вести себя только с женщиной, которую не только любишь, но и уважаешь», — подумала она.
