– Ну что, Паша, подумал?
– Не только подумал, но и составил отчет.
Подполковник взял написанный мелким ровным почерком лист стандартной бумаги, присел на стул, внимательно прочитал. Прочитав, положил отчет на стол.
– В принципе, иного я и не ждал.
– Я написал все как было.
– Да, генерал будет очень недоволен.
– А мне плевать, будет он доволен или нет. Подстраиваться под его интересы не собираюсь.
– Он-то, Паша, как раз отмажется, а вот для тебя могут наступить сложные времена. Даже одно подозрение в том, что ты, находясь несколько дней в плену, теоретически мог быть завербован боевиками, уже не позволит тебе продолжить службу в подразделениях спецназа.
– Значит, продолжу службу в войсках. Хоть ротным, хоть взводным. Я за звездами не гонюсь.
– Ну, что ж, это твое решение, и я уважаю его. Чем смогу – помогу, все-таки с моим мнением следователю считаться придется. Характеристику я дам только положительную. Ребята подтвердят твою репутацию. Но какое-то время прессинга не избежать.
– Переживу.
– Конечно, – улыбнулся командир отряда и, забрав отчет, ушел.
Вскоре действительно началось следствие. Но прошло оно быстро, особого давления Бакаров не испытал. Ответил на вопросы следователя, дал показания, полностью совпадавшие с содержанием отчета. Со старшего лейтенанта сняли подозрения, однако через месяц в отряд пришел приказ о сокращении штатов, под который попадали всего две должности – прапорщика Штебы и старшего лейтенанта Бакарова. Павла перевели командиром разведывательной роты в мотострелковый полк. Спустя пять лет уже с должности начальника штаба он вновь попал под сокращение и в итоге был уволен. По выслуге лет капитан Бакаров получил право на пенсию и отдельную квартиру. Через год, оформив все документы, боевой капитан покинул службу и переехал в Переслав, где ему была выделена однокомнатная квартира. В жизни Бакарова наступил новый этап. Совершенно случайно он встретил в городе бывшего однокурсника по военному училищу. Тот, уволившийся на второй год службы, успел развернуть собственное дело, сеть магазинов по продаже автомобильных запасных частей. Директором одного из них и стал Павел. Он не мог и предположить, что война достанет его и в спокойном городе, тогда, когда он этого совершенно не будет ожидать. И война эта станет продолжением той, уже почти забытой войны на Кавказе.
Рабочий день в магазине подходил к концу. Сегодня посетителей почти не было. И неудивительно, на улице минус двадцать, с утра пошел снег, сменившийся метелью. Площадку перед зданием занесло, так что даже если кто-то и желал остановиться у магазина, то не мог этого сделать. В 18.00 в кабинет зашла кассир – Вика Андреева.
– Кофе пьем? – спросила она у Бакарова и его заместителя Вячеслава Марина. – А я вам выручку с кассовой лентой принесла.
– Сегодня еще что-то удалось продать? – улыбнулся Павел.
– Удалось. И это благодаря белорусам, что стояли у мотеля. В общем, выручка сегодня тридцать пять тысяч восемьсот тридцать пять рублей.
– Неплохо, – проговорил Марин. – Если такая погодка продержится с неделю, то нам за февраль и получать нечего будет. – Он поставил пустую чашку на стол. – Пойду, соберу листы продаж. С утра внесу изменения в базу данных.
– Тебе еще два часа работать, – напомнил Бакаров, – так что успеешь вывести остатки и сегодня.
– Сегодня, Паша, не хочу, голова болит. Из-за погоды, наверное.
– Из-за того, что вчера перебрал.
– Может, и из-за этого.
Марин вышел. Бакаров принял от кассирши деньги и кассовую ленту, закрыл их в сейф. Андреева уходить не торопилась, она присела в кресло Марина, положив ногу на ногу, и игриво произнесла:
– Если не против, Паша, я тоже выпью кофе.
– Пожалуйста!
Кассирша включила кофемашину, взяла чашку с дымящимся ароматным напитком.
– Погода стоит ужасная, – заметила она.
– Да, сейчас только дома водку пить.
– Как примитивно. Скажи еще, водку под соленые огурцы.
– Под малосольные, и не огурцы, а огурчики. Обычная закуска.
– Вот-вот. Нет бы сказал, сейчас бы с красивой женщиной, в уютной теплой квартире за бокалом мартини, при свечах…
– Ненавижу мартини. И вообще пью только водку. Ладно. Допивай кофе, а я пойду – машину откопаю. Снега перелопатить придется – горы. Да еще сугробы, что с трассы навалили.
– Узбека заставь.
При магазине работал узбек – Марат.
– Ему и без меня работы хватает.
Бакаров снял костюм, надел узбекскую рабочую куртку, рабочие рукавицы, вместо ботинок – унты.
– Ты сейчас на Марата похож, – засмеялась кассирша.
– Это комплимент?
– Угу! Комплимент.
– Благодарю.
Павел вышел на улицу. Метель прекратилась, небосклон прояснился и был покрыт мириадами звезд. Он откопал от снега недавно купленный «Форд» и вернулся в магазин. В кабинете Марин травил анекдоты, Виктория от души смеялась.
– Подвезешь до дому? – спросила она.
– А как же твой ухажер, что всегда заезжал за тобой?
– Нет, Паша, больше ухажера. Был, да весь вышел.
– Дала ему отставку? Или сам отвалил?
– Какая разница? Главное, теперь я опять свободная женщина.
– По-моему, ты всегда была свободна.
– Нет, не забывай, что у меня двухлетний стаж замужества.
– Как я забыл! Если хочешь, чтобы я подвез тебя, то давай быстренько собирайся.
– Я мигом. – Виктория поднялась и ушла в подсобку.
– Может, я тоже поеду? – спросил Марин.
– Тебе не кажется, Слава, что ты последнее время начал борзеть? То у тебя утром стоматолог, то днем тетушку встретить надо. Здесь работа, Слава.
– Понял, не продолжай. Работа есть работа. Вывожу остатки.
– Вот это правильно. До завтра. Не забудь поставить магазин на сигнализацию.
– Счастливо.
Бакаров попрощался с продавцами, вышел из магазина, сел в «Форд», завел двигатель. Обогреватель быстро нагрел салон. Вскоре на место переднего пассажира села кассирша в норковой шубе и, хлопнув дверкой, бросила:
– Можем ехать.
– Разрешаешь?
– Паш?! Не цепляйся к словам!
– Поехали.
Бакаров вывел «Форд» на окружную дорогу и повел автомобиль к повороту в город. Через полчаса он остановился у девятиэтажки, где проживала Андреева.
– Может, зайдешь? На чашку кофе, – многозначительно взглянула на Павла Виктория.
– Скучно без ухажера?
– Одиноко, Паша. Да и тебе торопиться некуда.
– Почему ты так решила?
– Жены у тебя нет, насколько я знаю, любовницы тоже. Так что дома тебя никто не ждет, а водка и у меня есть. Правда, без малосольных огурчиков, на закуску и пицца пойдет. Есть и коньяк, хотя ты же ничего, кроме водки, не пьешь. Зайдешь?
– Нет!
– Я тебе не нравлюсь?
– Вика! К чему этот разговор? Ты знаешь мое отношение к тебе. И потом, – улыбнулся Бакаров, – как говорят умные люди, не люби, где живешь, и не живи, где любишь. Это касается и работы.
– Скажи, Паш, а тебе вообще нужна хоть иногда женщина? Или в армии все желание потерял?
– Позвони-ка ты лучше своему бывшему ухажеру, а в мои дела не лезь.
– Обойдусь без советов, солдафон бесчувственный. До свидания.
Андреева вышла из машины, с силой захлопнув дверку, и, путаясь в длинных полах шубы, неуклюже пошла по еле заметной тропе к подъезду.
Бакаров посигналил ей, на что Вика только отмахнулась рукой, едва не упав в сугроб. Павел улыбнулся и поехал к себе. Он жил неподалеку, на Промышленной улице, тоже в девятиэтажном доме. Поставил свой автомобиль у парикмахерской и поспешил к подъезду. На улице вновь поднялся ветер, стемнело, видно, недалеко ушла от города метель.
В подъезде, как ни странно, почти на каждом этаже горел свет, но зато не работал лифт. Хорошо, что жил он на четвертом этаже. Поднялся, проверил почтовый ящик, в нем лежали рекламные буклеты и газеты местного отделения одной из политических партий, не скупившейся на средства для информационного обеспечения своих потенциальных избирателей. Павел бросил макулатуру на подоконник и пошел дальше. На площадке между третьим и четвертым этажами он неожиданно увидел незнакомую женщину и удивился. «Странно, женщина одна в подъезде?» Впрочем, его это не касалось, может быть, она ждала кого-то. Он начал подниматься по пролету, как услышал сзади женский голос:
– Извините, мужчина, не могли бы вы дать мне стакан воды?
Бакаров обернулся, глядя на красивое, но какое-то уставшее и неестественно румянившееся лицо молодой женщины.
– Воды? Без проблем. Пойдемте, я на четвертом этаже живу.
– А супруга не приревнует?
– Нет.
Женщина пошла за ним, было заметно, что ей холодно и шаги даются с трудом. Обратил Павел внимание и на тонкие то ли колготки, то ли чулки, явно не подходящие к зиме. Но и это его не касалось.
Он открыл дверь, включил в прихожей свет.
– Проходите, присаживайтесь, – указал он женщине на пуфик. – Вам простой воды или минеральной?
