– Я не знаю, что там у тебя за система вызова, – надвигаясь на банкира, рычал Клинч. – Но ты сейчас позвонишь своим ментам и скажешь, что власть переменилась. Скажи своим красным, что теперь твоя деревня принадлежит белым…
– Но я не могу, – вжимаясь от страха в спинку кресла, жалко пробормотала жертва. – У нас договоренность… Это СОБР, это спецназ. Они сейчас будут…
В его затравленном взгляде сквозила злорадная надежда на то, что Клинч дрогнет и сдаст свои позиции. Что ж, спецназ – это серьезно… Но банкир мог и блефовать. Клинч знал много таких случаев, сам Карп рассказывал, как подло изворачиваются коммерсанты, чтобы уйти от черного налога. Его бойцы не боялись ментов – тот же Базальт смог отбить у оперов целый продюсерский центр. А если бы он испугался, отступил, Карп остался бы без куска мяса. И Клинч не отступит.
– Ну, будут, и что? – презрительно скривился он.
– У вас могут возникнуть неприятности.
– А вся моя жизнь состоит из одних неприятностей. И, как видишь, я до сих пор на плаву. И эти неприятности как-нибудь переживу. А ты не переживешь, это я тебе обещаю. Если менты хоть пальцем нас тронут, можешь заказывать себе гроб. Перед пацанами клянусь, что тебя, суку, замочат, если легавые нас в оборот возьмут. Ты меня понял?
– Д-да, понял, – кивнул банкир.
– Тогда звони своим клоунам, пусть назад заворачивают.
До своего «цирка» тот дозвониться не смог. Или сделал вид, что не смог. А «клоуны» появились очень скоро. И такое устроили представление, что Клинч два дня потом ходил кровью на «дальняк» в камере предварительного заключения. Но на третий день его выпустили, потому что следствие не смогло предъявить обвинение. Оружия при нем не было, свидетелей – тоже, и адвокаты легко вытащили его на свободу. Егерь и Жук, правда, остались в кутузке, потому что при задержании менты изъяли у них стволы. Но без понятых. А это значило, что и они скоро выйдут на свободу.
Впрочем, сейчас ему больше нужны были Лещ и Купорос, у него для них припасена снайперская винтовка. Он дал клятву перед пацанами и был обязан сдержать свое слово…
* * *
Не нравилась Спартаку Катя. Сессию она сдала прекрасно, но это ее совсем не радовало. Грустная она какая-то, тоскливая.
– Может, все-таки скажешь, что с тобой происходит?
– Ничего, нормально все, – натянуто улыбнулась она.
– Что нормально? Тебе восемнадцать лет, а ты ничем, кроме учебы, не интересуешься. Да и учебой ты не очень интересуешься. Ни парня у тебя, ни увлечений. Могла бы в клуб сходить, развеяться…
– Не хочу в клуб. Там столько придурков.
– У нас есть свои клубы, там такая охрана, что к тебе и близко никто не подойдет. Ну, из этих придурков. А если нормальный парень, то пожалуйста…
– Ты что, замуж меня выдать хочешь?
– Да нет, рано тебе замуж.
– Зачем тогда сватаешь?
– Хочу, чтобы тебе скучно не было…
– Не нужен мне никто. Ни для развлечения, ни так…
– Я понимаю, тебя обидел один недоносок. Но это же не значит, что все мужики – козлы.
– Какой недоносок? О ком ты? – озадаченно посмотрела на него Катя.
– Ну, этот, Костя, или как он там…
– Костя. И не обижал он меня… В смысле, хорошо все было. Он стал моим первым мужчиной, и я ни о чем не жалею…
– Могла бы обойтись и без подробностей, – поморщился Спартак. – Я бы этому мужчине ноги повыдергивал…
Мартын рассказывал о художествах этого типа. Такую самодеятельность развел, что до войны с олигархом чуть не дошло.
– Ну да, он поступил неправильно, – пожала плечами Катя. – Он слишком далеко зашел… Но, поверь, я ни о чем не жалею.
– Слушай, а может, ты влюблена в него? – догадался он.
– Да нет, не влюблена, – до краски на щеках смутилась она.
– А мне кажется, что да… Может, мне людей подключить, они его найдут, я с ним поговорю, он признает свою вину, мы его простим…
Спартак лукавил. Он знал, что никто не сможет найти Костю. Нет его в живых. Мартын искал этого парня, нашел его родителей, они сказали, что за ним приехали какие-то бандиты и убили его. Мать очень горько плакала, рассказывая об этом. Труп они, сказала, забрали с собой, не позволив родителям похоронить сына. А Гобой выяснил, что незадолго до гибели у Кости случился какой-то конфликт со своим бригадиром. Возможно, тот предъявил ему за Катю, за то, что из-за него могли образоваться непонятки с законным вором Никоном… Да и не важно, по какой причине возник этот конфликт. По-любому, Кости больше нет. Но Кате об этом лучше не говорить. Так уж устроены женщины, что по мертвым они плачут дольше, чем по живым.
– Ну, я не знаю, смогу ли я его простить… – зарумянилась Катя. – Но ты его найди. Пусть приезжает… Только не обижай его, ладно? – спохватилась она.
– Не обижу… Только найти его будет сложно. Исчез он куда-то. Может, за границей спрятался.
– Ну да, Мартын его искал. Из-за меня…
– Если он за границей, его не достать. Но, может, он сам на тебя выйдет? Может, и выйдет, если ты его позовешь.
– Как я могу его позвать?
– Через телевизор.
– Объявление дать?
– Да, голосовое объявление, – улыбнулся Спартак. – И танцующее, и голосовое… Танцуешь ты, честно говоря, не очень, а поешь здорово. И опыт у тебя есть. И хиты… Почему бы тебе не вернуться на эстраду?
– Э-э… Ну, я уже думала, – расплылась в улыбке Катя. – Девчонки на курсе спрашивают, почему, почему. Спрашивают, а сами радуются, что у меня ничего не вышло. Знаешь, поговорка такая есть: нам ничего не надо, лишь бы у вас ничего не было…
– Да, есть такое… Так что, карьеру свою звездную продолжать будешь?
– Ну, можно.
– Хорошо, я поговорю с этим, с Валерьевым, да?
– Он же меня выгнал…
– Хорошо, найдем другого продюсера. Профинансируем проект.
– Лучше другого.
– Ладно, решим вопрос. А ты бы пока съездила куда-нибудь. Ну, в Ниццу, например. Там курорты отличные…
– Можно.
– Тогда я команду дам. И с выездом вопрос решим, и с твоим творчеством.
– Спасибо тебе! – Катя восторженно поцеловала его в щеку и вприпрыжку, как она делала это в детстве, побежала в свою комнату.
Она не помнила своего отца, но у нее есть старший брат. И он на все пойдет, чтобы сестра была счастлива.
Смазливый брюнет с теплыми глазами произвел на Ираклия приятное впечатление. Но его манерное поведение и женские ужимки начали раздражать. Женя обладал хорошим голосом, прекрасными внешними данными, но все-таки этого было недостаточно, чтобы стать звездой. Парень это понимал, но сдаваться не хотел. Потому и строил глазки продюсеру, как будто знал, что это его заводит.
Да, склонность к мужчинам у Ираклия была. Иногда дело доходило до греха. Но в основном он старался держать себя в узде. И уж точно не позиционировал себя как представителя сексуального меньшинства. Кто-то на эстраде набирал очки на таких пристрастиях, причем довольно успешно, но этот путь не для Ираклия. Он стеснялся своей нестандартности, комплексовал, потому и превозносил свою жену Ларису. Она была единственной женщиной, с которой он хотел заниматься сексом. Может, потому, что ее внутренняя природа близка к мужской, но это не суть важно. Главное, что Лариса женщина и может рожать детей. Она сейчас на седьмом месяце беременности, и он счастлив, что у него нормальная семья, ничем не отличающаяся от других.
Возможно, Женя и возбуждал его воображение, но все-таки он больше раздражал.
– Ираклий Борисович, может, мне привести своего друга? – зажеманился парень.
– Зачем? – возмущенно посмотрел на него Валерьев.
Уж не думает ли Женя, что ему хочется секса сразу с двумя парнями? И вообще, с чего он решил, что у него есть к нему тяга? Может, все-таки ходят какие-то слухи?..
– Ну, Антон тоже хорошо поет. Мы бы могли петь дуэтом.
– Отлично. Будете петь дуэтом. Я вам даже сцену подберу. В подземном переходе на Ленинградке.
– Но это несерьезно…
– Все, свободен! – решительно отрезал Ираклий, резким жестом указав на дверь.
С опущенной головой Женя вышел из кабинета. Но минуты через две вернулся:
– Может, еще раз меня попробуете?
Артур не должен был впускать его в кабинет повторно. Но Женя ему явно симпатичен… Может, Артур и сказал ему о наклонностях Ираклия? Если так, то его нужно уволить… Но, увы, делать этого нельзя. Артур такая балаболка, что растащит сплетни по всей Москве. Да и специалист он отличный, не придерешься. И секретарь, и концертный администратор.
– Не пробовал я тебя, и не собираюсь. Не нарывайся на грубость, молодой человек!
Ираклий умел метать молнии. И когда дверь открылась снова, угрожающе нахмурил брови. Но в кабинет вошли еще более грозные личности, причем явно выраженной бандитской масти. Свирепые лица, волчьи глаза, агрессия в каждом движении. Июль на дворе, а они в кожанках. А куртки дорогие, из высокосортной глянцевой кожи. И джинсы у них дорогие, модные. Видно, что не какая-то подзаборная босота. Но в любом случае уровень их цивилизованности оставлял желать лучшего.
