Повертев в руках газету, Салех Зарзур вернул ее Тынгиру:
– Что ты хочешь мне этим сказать?
Тынгир Астамиров, тридцатипятилетний чеченец, был своего рода помощником Салеха в Москве. Рыжий, крепкого телосложения, молодой мужчина официально числился заместителем директора фирмы «Малахит», занимающейся продажей золотых украшений. Половина изделий, продаваемая через сеть ее магазинов, незаконно ввозилась в Россию из Турции. Так называемое контрабандное золото приносило баснословные прибыли: в Турции оно было дешевле в два раза, чем в России. Здесь на него ставились печати отечественных производителей и с размахом торговали. Основную помощь во всем этом процессе оказывал «Малахиту» Салех. Можно сказать, эта фирма существовала благополучно благодаря ему.
– Судить этого майора, по всей видимости, будут в Ростове. – Тынгир, хитро прищурившись, посмотрел на араба.
– Я все равно тебя не понял, – нахмурился Зарзур. – Ты предлагаешь его убить?
– Наоборот, – чеченец усмехнулся, – освободить…
Лицо Салеха вытянулось от удивления:
– Зачем?
– Подумай сам, офицер элитного спецназа. – Тынгир развернул перед собой газету и бережно разгладил ее на столе ладонями. – Ему светит вышка. Это безо всяких. Никакие адвокаты не помогут. Максимум, на что он может рассчитывать, это выйти на свободу через двадцать пять лет… Жена, ребенок – все останется в прошлом… Он выполнял приказ, защищая интересы России, но в трудную минуту родина повернулась к нему спиной.
Кажется, до Зарзура стал доходить смысл сказанного чеченцем. Его брови съехались на середине лба:
– Продолжай!
– Об этих людях я немного слышал, – воодушевленный реакцией босса, оживился Астамиров. – Готовят их по специальной секретной программе. Попасть в это подразделение очень сложно. В ГРУ есть целый отдел, который длительное время изучает кандидатов в такие команды. Есть гении физики, математики, музыки, а эти обладают талантом воевать. Их готовили для проведения диверсионных мероприятий в глубоком тылу противника. Для такого подразделения плевая задача проникнуть хоть в Пентагон. Представляешь, – Тынгир перегнулся через крышку стола, – он, подавленный своими мыслями, едет на суд, проклиная страну, судей, прокуроров, и вдруг – неожиданная свобода. Он оказывается, к примеру, на Мадагаскаре, где на берегу моря его встречают в собственном доме жена и сын…
– Слушай! – Зарзур подскочил со своего места и зашагал из угла в угол комнаты, теребя подбородок. – Это очень хорошая мысль. – Он с восхищением посмотрел на Астамирова. – Как она пришла тебе в голову?
Чеченец нахмурился:
– Я что, в твоих глазах круглый дурак?
– Извини, – Салех рассмеялся и, подойдя к Тынгиру, похлопал его по плечу, – я не так выразился. Как мы можем это сделать?
– Судя по тому, что все суды над подобными преступниками проводятся в Ростове, его должны в ближайшее время туда этапировать. Там же будут проводиться, по всей видимости, и очные ставки с теми солдатами, которые его заложили. Значит, из следственного изолятора на автозаке до вокзала, далее спецвагон до Ростова. Хотя, – Тынгир, на секунду задумавшись, хлопнул в ладоши и потер их одна о другую, – из-за одного подследственного спецвагон не выделяют. Их возят в купе с тремя сопровождающими!
– Откуда знаешь?
– Хотели мы одного старлея перехватить в свое время. – Тынгир нахмурился. – Его кровник даже в Москву за этим приехал и ко мне обратился. Мало ему тюрьмы было… Я наводил справки и вошел в контакт с одним из работников следственного изолятора. Узнали через него все. Даже с кем в одной камере сидит.
– И что?
– В поезд, на котором должны были везти этого козла, мои люди взяли билеты, но через несколько часов их ссадили и арестовали. Милиция, которая сопровождает состав, нашла у них оружие…
– Понятно, – вздохнул Зарзур. – А в этот раз накладок не будет?
– Снаряд дважды в одну воронку не попадает, – повеселел Тынгир. – Значит, одобряешь?!
* * *
Сразу после работы Федор Павлович направился не на дачу, где сейчас жила его жена вместе с приехавшей погостить дочерью, зятем и внуком, а домой. Возможность побыть одному за городом сейчас исключалась. При виде деда пятилетний внук бросал все свои занятия и требовал поиграть с ним. Зять Илья, которому за день наскучивает женское общество и возня с малышом, обязательно навяжет пару партий в шахматы, пытаясь отыграться. Федор Павлович за первую неделю после приезда родственника выиграл несколько десятков партий и лишь две проиграл. Это сильно ударило по самолюбию инженера конструкторского бюро машиностроительного завода и бывшего выпускника физико-математической школы. Конечно, Илья считал, что играет всего лишь навсего с обыкновенным генералом, об ограниченности которых ходят анекдоты и которые, кроме своей военной науки, ни в чем больше не разбираются. Какого же было его удивление, когда после второй партии ему было предложено сыграть вслепую. Попытка зятя не увенчалась успехом, и уже на девятом ходу он стал путать ходы и фигуры. Все же муж дочери считал, что у тестя просто какая-то система, разгадав которую он сможет играть с ним на равных. Немудрено, белыми Родимов почти всегда разыгрывал испанскую партию, а черными сицилианскую защиту.
«Надо было не так часто его обыгрывать», – с сожалением подумал он, открывая ключом дверь своей квартиры. Почему-то ему стало жалко зятя. Он даже улыбнулся своему чувству.
Уже вечерело, но на улице еще было жарко. Все-таки сидеть в городе, когда есть прекрасная дача, не так приятно, но ничего не поделаешь. Он не хотел обидеть единственную дочь, испортить настроение жене, а состояние у него было именно таким, что в любую минуту можно вскипеть. Федор Павлович не относил себя к категории людей, которые неприятности на работе и злость срывали на родственниках. До сих пор он даже считал, что никогда не сможет этого сделать. Однако сегодня было исключение. Уже пострадал от этого его заместитель, в резкой форме получивший ответ на какой-то неуместный вопрос, водитель, едва успевший затормозить на пешеходном переходе, и, как ни странно, милиционер, дежуривший в парадной.
После обеда его больше часа допрашивал в качестве свидетеля представитель военной прокуратуры. Кроме того, он получил сильную выволочку по линии Генерального штаба, а начальник Управления назвал офицеров Филиппова барбосами. Дело Антона с катастрофической быстротой обрастало все новыми подробностями и было взято на контроль Генеральной прокуратурой. Следствию уже удалось установить точно, что именно группа «Кавказ» выполняла задачу по захвату схрона. Были изъяты даже полетные листы вертолета, на котором они вылетали в этот район из Ханкалы. Приехавший накануне Линев также «обрадовал» плохими новостями. Как оказалось, трое из пяти убитых вроде бы и вовсе не были боевиками. Родственники погибших в один голос утверждали, будто все они были похищены за неделю до инцидента. Даниле удалось в неформальной беседе с одним из боевиков, плененных на территории бывшего пионерлагеря, узнать, что этих людей никто не похищал. Просто предложили, как и им, заработать по триста долларов. Однако под протокол сказать об этом он категорически отказался.
Узнав на следующий день после отлета Филиппова о том, что над ним сгущаются тучи, Линев специально поехал в Автуры. Однако все, что удалось ему установить точно, это участие лишь двоих человек из пяти в вооруженных бандформированиях. Один был ливийцем, второй выходцем из Саудовской Аравии. Остальные часто исчезали на длительное время из селения, мотивируя это работой в Грозном. Были случаи, когда после таких «поездок» их видели с забинтованными конечностями, а у одного даже изымали оружие, однако по разным причинам парням удавалось уклоняться от объяснений с правоохранительными органами. Но эта информация никоим образом не могла повлиять на судьбу Филиппова. Будь среди них хоть сам Басаев или Бен Ладен, их судьбу после пленения мог решить только суд.
Дезертир Шнякин сначала без задней мысли рассказал о событиях злополучного вечера следователю, который вел его дело по факту самовольного оставления части. Однако, по мере того как до него стала доходить значимость информации, принялся даже играть на этом, требуя смягчения наказания в отношении себя. В конечном итоге, взамен условного срока он подписал протокол допроса. Раскрутить на основании его показаний двоих оставшихся свидетелей не составляло труда, и маховик был запущен. Информация попала в прессу. В Турции даже состоялся форум в Конгрессе чеченского народа.
С тяжелыми мыслями генерал переоделся в спортивный костюм и прошел в свой кабинет. Некоторое время он глядел на велотренажер, нелепо смотревшийся на фоне книжных шкафов. Наконец, вслух выругавшись, уселся за стол, включил компьютер и вставил в него дискету, привезенную из Управления. На секунду задумался, набрал пароль и вывел на экран всю информацию, касающуюся Филиппова. Дискета, как и дисковод, в один из которых он ее вставил, были специальными. В случае ошибки при наборе шифра, как и попытке использования обычного компьютера, информация стиралась, а ее носитель уничтожался физически, превращаясь в ненужный хлам. Одновременно с запуском программы в соответствующую службу Управления поступал электронный адрес пользователя, работающего с совершенно секретной информацией. Родимову это было не страшно, он взял ее с разрешения шефа.
