– Ну до чего же тут красиво! – не удержалась брюнетка, отодвигая шторку. – Словно телевизор смотришь…
Блондинку волновало другое. Она украдкой косилась через плечо – на странных пассажиров. Эти двое не снимали очков. Женщина нервничала – кусала губы, вертела головой, что-то яростно шептала спутнику. Мужчина хмурился, впитывая негативные эмоции подруги, барабанил пальцами по лежащей на коленях сумке. Потом он встал, добрался до водителя и, склонившись над ним, что-то вполголоса бросил. Водитель промолчал, втянул голову в плечи. Мужчина вернулся на свое место, покосившись на блондинку, у которой вдруг перехватило в горле.
– Слушай, подруга, а ведь эта девица – в парике… – зашептала ей на ухо брюнетка. – Ну, эта, которая с метисом. Клянусь своей красотой, что у нее парик. А голова под париком потеет, чешется, и ей приходится лезть под него, чтобы почесать лоб. С чего бы – здесь вполне прохладно. Может, что-то происходит, как ты считаешь? Какая-то аура здесь становится неприятная…
– Да ничего не происходит, забей, – посоветовала блондинка. Ей тоже было не по себе. – Подумаешь, парик – я тоже несколько лет назад ходила в парике, когда однажды перестаралась с краской и стала похожей на злую колдунью. Ну, волнуются люди, может, опаздывают куда?
Водитель притормозил у знака, надпись не успели рассмотреть – съехал с асфальтовой дороги на грунтовую и, набирая скорость, покатил мимо диковатых джунглей. Оборвался лес, мелькнула унылая деревушка, состоящая из фанерных домиков и большой свалки. Несколько черных аборигенов, одетых не самым изысканным образом, проводили взглядами автобус. Пассажиры молчали – впрочем, на «камчатке» кто-то уже недовольно забубнил. Возможно, в том и была «изюминка» экскурсионного маршрута – чтобы попасть в восхитительные пещеры Рападора, нужно съехать с трассы на грунтовку? Никто этого не знал – люди впервые ехали на эту экскурсию…
– Что-то здесь не очень… – как-то неуверенно заметила брюнетка. – Только я подумала, что мы отклонились от маршрута.
– Я объясню, – натянуто улыбнулась спутница, покосившись на мулатку, из последних сил изображавшую жизнерадостность. – Высадим парочку, где им надо, и поедем… куда надо нам.
Вероятно, так и планировалось. Но не сбылось. Небритый метис что-то забубнил в телефон, зажимая рот и трубку. Слова не различались, но, судя по побелевшим скулам, он не просто говорил, а требовал. Сунул телефон в кармашек сумочки, бросил спутнице несколько слов. Женщина кивнула, но нервничать не перестала. Основания к тому имелись. Происходило что-то тревожное. Несколько раз она вставала, вытягивала шею и, закусив губу, пристально вглядывалась в заднее окно. Блондинка не выдержала и тоже привстала – и не только она. Автобус догонял черный джип с тонированным лобовым стеклом. Мощный, устрашающий, уж никак не «паркетник» – король асфальта и обочин. За внедорожником катилось облако пыли. Других участников движения не наблюдалось – грунтовка была пустынной. Женщина стащила очки и что-то прорычала по-испански. Мужчина напрягся. Через несколько секунд внедорожная громадина с полуметровым клиренсом и значком «Шевроле», прерывисто гудя, обогнала автобус, затормозила метров через пятьдесят, вынеся вбок «корму» – было слышно, как визжат тормоза. Она загородила проезжую часть. Водитель автобуса, испуганно вскричав, утопил педаль тормоза. Автобус затрясся, пассажиры загалдели, заплакала девочка, мечтавшая остаться в отеле. Мулатка, смертельно побледнев, схватилась за поручень.
– Водила, ты, сука, охренел?! – орали похмельные парни на галерке.
Автобус остановился, не доехав метров тридцати до джипа. А там уже отворялись двери…
– Ой, мамочка, что-то мне страшновато… – поежилась брюнетка.
– Но это не наши разборки, нет? – с надеждой глянула на нее блондинка. – Кажется, за парочкой кто-то гонится… Полагаю, одно из двух – либо они преступники, а в джипе полиция, либо в джипе преступники, а они… О боже…
Блондинка не договорила. Прозвучал громогласный индейский вопль. Он заглушил испуганные крики пассажиров. Мужчина в черных очках, размахивая сумкой, рвался по проходу. И блондинке вторично досталось за эту поездку – уже не по шляпке, а по голове. Она вскричала от боли, схватилась за голову. А горячий индейский парень, не подумав извиняться, скатился со ступенек, что-то гаркнув ошалевшему водителю. Спутница хрипела ему в затылок. Потом отпрянула, кинулась обратно к своему месту, стала рвать застежку на сумке…
Отвешивая тумаки и затрещины, его доставили в голую комнату, где имелись только два табурета и стол с настольной лампой. Усадили и ушли – погасив свет и заперев дверь. Мол, живи как знаешь. Он корячился на скользкой табуретке в кромешной темноте – голова раскалывалась, сознание меркло. Все моральные и физические силы уходили на то, чтобы не свалиться в обморок. Руки были скованы за спиной наручниками. Он мог от них освободиться, но для этого требовался ряд условий: ясная голова, «подсобные материалы» и четкое видение перспектив. Перспектив не было, не говоря обо всем остальном. Он боролся с болью, отчаянием, тоской, пытался что-то напевать. А за бетонными стенами смеялись люди, звенела посуда – полным ходом работали «господа полицейские», успешно прошедшие переаттестацию – достойнейшие из достойных.
Он понятия не имел, сколько времени провел в этом каменном мешке – в колючей темноте, в парализующей позе. По прошествии времен открылись врата ада и пришел Дьявол…
Скрипнула дверь, и прошептали с издевательскими нотками:
– В черной-черной пещере…
Вошли, мягко ступая, несколько человек. Слух остался при нем, арестованный подобрался. Трое или четверо. Мозг не чувствовал назревающего удара по загривку, но расслабляться не стоило.
– Сидит и молчит, – продолжал глумиться остряк. – Интересно, о чем он думает? Задается вечными вопросами: кто я? Зачем я здесь?
Арестованный молчал. Его легонько потрепали по плечу:
– Эй, мы говорим с автоответчиком?
Яркий свет ударил в лицо. Он ждал и все же не успел зажмуриться. Радужные черти заплясали в глазах, раскаленный электрод пробил насквозь череп… Скрипнул табурет, кто-то сел за стол. А над затылком выразительно кашлянули:
– Ускорить, Сергеич?
– Успеем, сержант, не гони лошадей. Тебе бы только руки распускать, Анохин. Вот скажи, откуда в мире столько злобы и жестокости?
Трое засмеялись – значит, всего их четверо. Зачем так много? Хотя, возможно, у парней обед, решили размяться.
– Ладно, заткнулись. – Офицер полиции, чье лицо по-прежнему пряталось в тени, а хищные пальцы с грубыми ногтями сжали ручку и зависли над бланком допроса, вкрадчиво сказал: – Итак, продолжаем. На новом месте, но с прежней принципиальной настойчивостью.
– В любом месте веселее вместе, – подал голос зависший над головой «кулак правосудия». Острить блюститель законности не умел, но хотел научиться.
– Ну, можно и так сказать, – допустил «распорядитель». – Итак, задержанный – Куприн Андрей Николаевич, семидесятого года рождения, москвич, адрес: улица Полевая… если паспорт нам не врет… дом такой-то, квартира такая-то… задержанный за то, что в понедельник 15 августа цинично избил работников полиции, выполняющих свои служебные обязанности…
– Они не выполняли свои обязанности, – процедил сквозь зубы задержанный, и ручка, зажатая в руке, дрогнула, шарик постучал по бланку. – Ваши ублюдки были в штатском… и если под выполнением служебных обязанностей понимать избиение беззащитной девушки в подворотне… Черт, эти изуверы просунули ее голову между прутьями решетки и сонную артерию пережимали!
И все же нашло ребро ладони своего героя. Такое ощущение, что в голове разбилась стеклянная банка, а осколки впились в мозг. Он застонал, уронил голову.
– Спасибо, Анохин, – сухо поблагодарил офицер. – Но в другой раз давай без самодеятельности – учись улавливать волю начальства. Я слышал, ты бывший десантник, Куприн? Служил себе, геройствовал, и вдруг что-то пошло не так. Из армии с позором выставили, запил, разнюнился, но кулаками помахать перед носом представителей законности пока еще горазд, так? Ах, прости, Андрей Николаевич, ты, наверное, обиделся – ведь бывших десантников не бывает, как же я забыл? Так же, как бывших шпионов, чекистов…
– Он, наверное, не десантник, – проворчал стоящий справа, и чуткое ухо уловило его координаты. – Так, дешевая китайская подделка.
Засмеялся стоящий слева – и его координаты отложились в голове.
– Короче, Куприн, – ручка хлопнула по столу, – надоело переводить на тебя бумагу. Признаешься в умышленном нападении на сотрудников полиции – и мирно топаешь в камеру спать. Бить не будем… может быть. Во всяком случае, наш отдел об тебя руки марать не будет. Отсидишь четыре года за причинение тяжких телесных повреждений, а это немного за две сломанных руки и испорченную носовую перегородку сотрудников полиции – согласись? Не признаешься… Имеется парочка подходящих «глухарей» – и техника исполнения схожая, и почерк… это не ты, кстати, был? Ах, ты же у нас не грабитель… В общем, руки чешутся, сам понимаешь, но мы ведь честные менты… прошу прощения, копы, не хотим вешать на человека чужого. Так что решай. Альтернатива – «чирик» строгого режима, а то сокращается что-то поголовье лесорубов в этой стране. Думай, Куприн. Будущее зависит от тебя, – не преминул съехидничать офицер.
