– Хеджи.
– Это тебя папа с мамой так назвали?
– Плевать я хотел на то, как они меня назвали. Мало ли что им там в головы взбрело двадцать лет назад. Сейчас другие времена, другая мода и имена тоже другие.
Хеджи говорил без явно выраженного вызова, даже спокойно. Отец посмотрел внимательно.
– Ну, допустим, ты – Хеджи, – произнес он после паузы. – Работаешь, как я слышал…
– Вроде того.
– Пластинки крутишь?
Хеджи не удостоил собеседника ответом.
– А дальше что? – поинтересовался отец.
– Вы о чем?
– О твоем будущем. Ведь всю жизнь этим не будешь заниматься.
– Это точно.
– И какие планы?
– Выгодно жениться.
Отец забыл про свою трубку. Сидел и смотрел на Хеджи. А Хеджи смотрел на Полининого отца и, кажется, чувствовал себя увереннее, чем его собеседник.
– Не боишься так говорить? – осведомился отец после продолжительной паузы. – Я все-таки отец Полины.
– Вы отец, вы за дочь и бойтесь. А мне бояться нечего.
– Наглец.
Не оскорбление, а всего лишь констатация факта. Хеджи даже не ответил. Повел скучающим взглядом по сторонам. В этом кабинете он был впервые. Добротные книжные шкафы, золотые корешки книг, фальшивый камин, в котором никогда не разводят огня, а на каминной полке – антикварные часы. Еще роскошный стол, компьютер на столе, письменный прибор, выточенный из красивого – зеленого, с золотистыми прожилками – камня. Набор трубок, некоторым из них место в музее, настолько хороши. Хеджи отметил про себя, что папик неплохо тут устроился. Уютненько у него. Даже завидно.
– С Полиной у тебя серьезно?
– Не понял, – сказал Хеджи и склонил голову набок, внимательно разглядывая собеседника.
– Что ж тут непонятного.
– Вас интересует, сплю ли я с ней?
По лицу Полининого отца пробежала тень. Хеджи даже показалось, что еще мгновение – и этот мужик бросится на него. Но обошлось.
– Нет, я про планы на будущее, – сказал отец.
– Ах это! – беспечно отозвался Хеджи. – О будущем я пока не задумываюсь. Рано!
Отец посмотрел на него внимательно, потом затянулся табачным дымом. Так и сидели. Отец курил. Хеджи без стеснения рассматривал убранство кабинета.
– Живешь с родителями? – спросил наконец отец.
– Нет.
– А где?
– Снимаю квартиру.
– Какой район?
– Текстильщики.
Отец оторвался от своей трубки.
– Я хочу, чтобы ты увез Полину к себе.
Вот теперь Хеджи проняло. Он воззрился на своего собеседника так, словно только что услышал от него нечто невероятное.
– Причем сегодня же, – добавил отец.
– А Полина знает?
– О чем?
– Вот о том, что вы мне только что сказали.
– Нет. И я хочу, чтобы ты не посвящал ее в подробности нашего разговора.
Хеджи быстро оправился от изумления.
– Мне-то что, – сказал, пожав плечами. – Я запросто. Это она вас боялась, а так – какие проблемы?
Отец слушал его с непроницаемым выражением лица. Трубка в его руке дымилась. Хеджи посмотрел вопросительно – это все, мол?
– Поживет пока у тебя, – сказал отец. – А там видно будет.
Что именно там будет видно, Хеджи не понял, но уточнять не стал.
– И еще, – сказал отец. – Ты когда-нибудь водил Полину в ресторан?
– Полину – нет.
Отец вздохнул, извлек из бумажника стодолларовую купюру, протянул ее Хеджи.
– Возьми! Своди ее в хороший ресторан…
– На хороший этого не хватит.
Из бумажника была извлечена вторая сотенная. Хеджи с невозмутимым видом спрятал деньги в карман своих джинсов.
– Все? – осведомился он.
– Все!
Хеджи поднялся.
– Приятно было познакомиться, – сообщил он. – Вы обращайтесь, если что.
– Если ты создашь для Полины хоть какие-то проблемы, – сказал вдруг спокойно отец, – я тебя, ублюдок, по стене размажу.
Он при этом даже и не смотрел на Хеджи, как раз выбивал погасшую трубку. Но Хеджи проникся. Все так и будет, как этот старый хрыч сказал. Бабок у него немерено. Заплатит кому надо, и пиши пропало. Только сейчас Хеджи впервые понял, почему Полина так боялась своего отца. Мужик, который не бросает слов на ветер и не считается ни с кем. Суровый дядька. А Хеджи тут фраерился перед ним.
У Олега Игоревича Звонарева, отца Полины, был собственный бизнес. Не большой и не маленький. Несколько лет назад Звонарев обнаружил интересную особенность. Когда-то существовали как явление так называемые «колбасные электрички». В этих электричках провинциальная Россия по выходным въезжала в Москву, чтобы запастись колбасой, сливочным маслом и шоколадными конфетами – всем тем, чего днем с огнем нельзя было отыскать в своем родном городе, где из всех вкусностей в продуктовых магазинах присутствовали только кильки в томате да малосъедобная карамель. Когда времена изменились и многое из того, что прежде можно было купить только в столице, появилось и в провинции, о «колбасных электричках» подзабыли, но тут-то и проявилась одна особенность, на которую обратил внимание Звонарев. Провинция все равно продолжала ездить в Москву, потому что через столичные таможенные склады проходила большая часть импорта, завозимого в Россию, и получалось, что, как и прежде, товар надо покупать здесь и только здесь. Каждый день тысячи юрких грузовичков «Газель» устремлялись по направлению к Москве, торговцы из провинции ехали за товаром, и каждый при этом терял деньги: бензин, амортизация автомобиля, взятки гаишникам. Заботу о доставке товара в провинцию Звонарев решил взять на себя. Он заключил договоры с десятками мелких провинциальных фирм в городах, расположенных на расстоянии до полутысячи километров от Москвы, наметил несколько маршрутов, и по этим маршрутам из Москвы регулярно отправлялись большегрузные фуры, доставлявшие заказанный торговцами товар к месту назначения. Получалось, что Звонарев был полномочным представителем в Москве десятков фирм, зарегистрированных где-то далеко за пределами Московской кольцевой автодороги.
У него был свой офис и собственный автопарк, те самые фуры. Уже неделю фуры стояли на приколе. Водители по утрам приходили на работу, узнавали, что и сегодня на маршрут никто не выезжает, после чего отправлялись по домам, унося с собой толику тревоги, разлитой в воздухе.
Звонарев приезжал в офис в семь. В это время здесь еще не было никого из персонала, кроме охраны, и до девяти, до начала работы, он успевал сделать многое из того, что оставалось со вчерашнего дня.
Сегодня он тоже приехал в семь. Прошел в кабинет, сел за стол, закурил трубку, но к делам не приступал. Сидел, курил.
Без четверти девять пришла секретарь. Звонарев попросил ее приготовить кофе. И еще попросил пригласить к нему коммерческого директора – сразу, как только тот появится.
Коммерческий прибыл без двух девять. Без минуты девять он уже входил в звонаревский кабинет.
Звонарев попыхивал трубкой. По кабинету плавал пахучий табачный дым.
– Надо подготовить бумаги, Боря, – сказал заместителю Звонарев. – По передаче наших грузовиков.
– Передаче – кому?
Звонарев двинул по столу лист бумаги с кратким текстом.
– Фирма «Экспансив», – сказал он. – Оформишь не как продажу, а как передачу в счет погашения долга.
– А мы? – осмелился поинтересоваться коммерческий директор.
Прежде никогда не осмеливался. Звонарев приучил его к тому, что только он, Звонарев, принимает здесь решения, а коммерческий директор, пусть даже он и называется директором, нужен только для того, чтобы воплощать в жизнь звонаревские задумки. Довоплощались. Фирма идет ко дну, долги нарастают как снежный ком, просвета не видно, а если еще отдать грузовики, без которых работа просто немыслима, – фирму можно сразу закрывать.
– Так надо! – сказал Звонарев.
– Олег Игоревич! – еще раз набрался храбрости коммерческий директор. – Это же на нас крест сразу можно ставить! Без грузовиков мы ничто! Их в последнюю очередь надо отдавать! Уже когда совсем ничего не останется…
Он осекся, поняв, что сейчас грянет буря. Хорошо знал шефа. Но оказалось, что ошибался. Вместо того чтобы напомнить о том, кто тут хозяин, Звонарев сказал негромко:
– Я продаю свою квартиру.
И эти простые слова прозвучали страшнее самого страшного крика.
– Иди! – сказал Звонарев потерявшему дар речи коммерческому директору.
Когда тот ушел, Звонарев позвонил Полине, спросил, как дела.
– Нормально, – ответила дочь.
Вчера они не очень хорошо расстались. Когда Звонарев сказал Полине, что она должна ехать с Хеджи, Полина не сразу поверила. Пришлось поведать ей на ходу придуманную историю о каких-то мифических компаньонах, которые вот-вот сюда приедут и с которыми у Звонарева должен произойти очень важный и совершенно конфиденциальный разговор. Выглядело неправдоподобно, Полина встревожилась. Чтобы пресечь расспросы, Звонареву пришлось ее выпроваживать едва ли не силой. В общем, не очень красиво все выглядело.
