– Папа, а этот город большой?
– Большой, – Полундра, как всегда, был немногословен.
– А он больше нашего?
Ольга болезненно искривила губы:
– Не задавай глупых вопросов.
– Почему же? – улыбнулся Полундра. – Вопрос не глупый.
– Теперь и этот город наш, – негромко произнесла женщина.
Мальчик повторил вопрос.
– Он такой же, как и тот, из которого мы приехали. Тут тоже хорошо, – не слишком уверенно произнес Полундра.
Спустя какое-то время синие «Жигули» с шашечками на дверцах везли семью Павловых по узким улочкам Советской Гавани. За окнами такси мелькали серые панельные пятиэтажки, старые деревенские дома, соседствующие с новенькими кирпичными коттеджами, на фасадах и крышах которых белели спутниковые тарелки. По мокрым тротуарам, еще не успевшим высохнуть после вчерашнего дождя, бродили бездомные коты и собаки. Редкие утренние прохожие, попадавшиеся на глаза Михаилу Павлову, казалось, тоже выглядели какими-то подавленными и потерянными. Всем своим видом Советская Гавань навевала провинциальную тоску и уныние.
– Не очень-то здесь радостно, – проговорила Ольга, глядя на местные пейзажи.
– Привыкнем…
Большое разочарование вызвала у Павловых выделенная им служебная однокомнатная квартира. Мало того что она находилась в ветхом трехэтажном здании, так еще оказалась и совсем маленькой: крохотная комнатушка, тесная кухня, узкая ванная комната, соединенная с уборной. Вдобавок везде было не убрано и грязно: пыльный пол, засыпанный старыми газетами, заляпанные отпечатками рук стекла, выцветшие обои. К тому же предыдущие хозяева забрали с собой практически всю мебель, оставив только старый потрепанный диван.
Уложив сонного сынишку на эту единственную обстановку своей новой квартиры, Оля и Михаил разместились на кухне. Там, благо, оказались два деревянных ящика из-под овощей. Долгое время они просто молчали, приходя в себя после длинной дороги. Только спустя четверть часа брюнетка, наконец, обронила:
– В общежитии, где я жила до встречи с тобой, было намного просторней и уютней.
– Все в жизни меняется, и не всегда в лучшую сторону. Обживемся.
– Дай-то бог.
– Все у нас будет хорошо.
Михаил Павлов сел на подоконник и приоткрыл окно. Ворвавшийся на кухню ветер обдал уставшее, но идеально выбритое лицо приятным холодком. Сонливость, которая одолевала старшего лейтенанта всю дорогу с вокзала, начала потихоньку проходить.
– Ничего, как-нибудь обживемся. Завтра схожу на рынок, куплю обоев, краски. Закажем мебель, – успокаивал супругу Полундра. – А то, что комната одна, так это не страшно. Как-нибудь перекантуемся. Все равно мы здесь долго не задержимся.
– Я знаю, что тебе неприятно говорить об этом, – вдруг произнесла Оля, – но ты так мне толком и не объяснил, из-за чего у тебя возник конфликт с вице-адмиралом, который распорядился перевести тебя из Северодвинска в Советскую Гавань.
Михаилу Павлову и впрямь не хотелось разговаривать на эту тему. Но у него не было манеры что-либо скрывать от своей супруги. Он всегда делился с ней своими проблемами, иногда даже спрашивал совета, но не для того, чтобы безоговорочно последовать ему, а узнать, что же у жены на уме.
– Полгода тому назад мне предложили подписать акт на списание дорогого оборудования, совсем недавно выделенного Министерством обороны. Два водных скутера, подводный мотоцикл, гидрокостюмы, несколько аквалангов... Якобы, в результате учений они пришли в негодность, но я-то знал, что это полная туфта. Просто списывалось украденное. Ну… а потому я и отказался наотрез.
– Понятно, – проговорила Оля.
– Дважды меня не уговаривали. Быстро отцепились. Почувствовали, что ничего не получится.
– И это все?
– Не совсем. Как ты понимаешь, нашелся другой боевой пловец, который акт подписал.
– А кто?
– Не хочу называть фамилию. Может, человек еще одумается. С этим я и пошел к заму по тылу, чтобы поделиться с ним своими сомнениями и отыскать вора, – с неохотой вспоминал Полундра. – Он выслушал меня, покивал головой, поблагодарил, пообещал во всем разобраться. Спустя какое-то время мне намекнули, что готовы дать откупное, лишь бы я отказался от своих слов. Короче, получается, что предложили войти в долю...
– И ты, конечно же, отказался, – перебила Михаила Ольга и тут же спросила: – Сколько хоть предлагали?
– Зачем тебе это знать?
– Я понимаю, что ты любую сумму не взял бы. Но все-таки…
– Не так уж и много. Во всяком случае, не хватило бы даже на машину, не говоря уже про дом и безбедную старость, – невесело усмехнулся Полундра.
– Ты у меня, Миша, не только принципиальный и честный, но и расчетливый, – прозвучало не без иронии.
– Какой есть, – Павлов развел руками. – Так вот. Пошел я тогда со всем этим к вышестоящему начальству. Там меня тоже выслушали, согласились со всем и пообещали в ближайшее время начать служебное расследование. А спустя месяц появился приказ о переводе меня на новое место службы, в Советскую Гавань. Как я понял, списываемое имущество предназначалось для того самого зама по тылу.
– А флотские начальники? – удивилась Оля. – Почему они за тебя не вступились? Ты же на хорошем счету. Они на тебя молиться должны.
– Незаменимых не бывает. А там тоже разные люди встречаются, невзирая на звания и на погоны. Рыба начинает гнить с головы, – вздохнул Михаил Павлов, – к сожалению, тогда я этого еще не понимал. Верил в то, что наверху обязательно разберутся. Вот и разобрались. Только не по справедливости и не в мою пользу.
– И после этого ты все еще надеешься вернуться на Северный флот? – спросила Оля.
– Если бы я был пессимистом, то, наверное, ответил бы – «нет». Но я же оптимист. А значит, что бы ни случилось, всегда надеюсь на лучшее. К тому же рано или поздно замом по тылу заинтересуются соответствующие органы. Всю эту компанию арестуют и отправят в места не столь отдаленные. А меня вернут к прежнему месту службы.
– А если не получится?
– В конце концов, и здесь нужны боевые пловцы с опытом, – Михаил Павлов поднялся с ящика и крепко обнял Олю.
– Ты правильно поступил. Я тебя ни в чем не корю, – брюнетка крепко прижалась к супругу.
– Вот и все. Во всем нужно стараться видеть лучшую сторону. Если бы я поступил по-другому, сам бы себя перестал уважать.
– Все, забыли об этом, – Оля прикрыла глаза.
В последние годы на Северном флоте Михаил Павлов почти не уделял времени семье, мало отдыхал и постоянно пропадал на службе. Теперь же, когда его перевели в Советскую Гавань и для начала сразу же отправили в отпуск, чтобы обжился на новом месте, он мог заняться своими делами и немного развеяться. Правда, уже через месяц старший лейтенант военно-морского флота должен был явиться на новое место службы – в порт Ванино.
Первое время Михаил Павлов присматривался к новому городу. Все для него здесь было незнакомым и чуждым: улицы, здания, люди. Бабки-пенсионерки, которые с раннего утра до позднего вечера оккупировали лавочки возле подъездов, обсуждали своего нового соседа и его семью. Но старший лейтенант не обращал на них никакого внимания. Чтобы отстраниться от происходящего и на время забыть про все свои проблемы, он затеял в квартире капитальный ремонт. Целыми днями Михаил Павлов занимался ее обустройством: переклеивал обои, клал плитку, покупал мебель. В то же время он успевал уделять внимание и сыну, ведь его жена Ольга была занята поисками новой работы.
Летели дни, проходили недели, жизнь постепенно налаживалась. Оля устроилась учителем русского языка и литературы в одну из школ. Сынишка наконец-таки пошел в детский садик. Ремонт в квартире был полностью закончен. Отпуск Михаила Павлова подходил к концу. И в последний день перед выходом на службу он решил хорошенько отдохнуть со своей семьей.
Несмотря на воскресный день, когда, казалось, большинство жителей должны были выбраться из своих квартир и прогуляться по городу, набережная была практически пуста. Лишь на нескольких скамейках сидели парочки влюбленных, спасающиеся от холодного ветра горячими поцелуями и страстными объятиями. А по пустынному пляжу неторопливо прогуливалась женщина в сером пальто, придерживающая рукой широкополую шляпу, которую так и норовил сорвать с головы дующий с моря ветер. И только в небе наблюдалось заметное оживление: сотни чаек кружили в холодном воздухе, то сбиваясь в огромное голосистое облако, то разлетаясь на множество белых комочков.
В небольшом кафе «Бригантина», единственно открытом на всю набережную, было шумно и многолюдно. Подвыпившие компании распевали застольные песни, громко смеялись и звонко чокались рюмками. Найти свободный столик в этом заведении было проблематично. Но Павловым повезло. Официантка провела их на второй этаж, где было немного посвободнее.
– Я не буду есть суп, – дернув за рукав маму, закапризничал мальчик, – он невкусный.
