– Как какие-то ватники могли остановить эшелон?
– Ватники, говорите? – Полковник посмотрел на бандита. – Я воздержался бы от подобных оскорблений. Здесь живут такие же люди, как и в других регионах страны. Они и разобрали пути. А поезда, знаете ли, по одним шпалам передвигаться не могут.
– Издеваешься?
– Ни в коем случае. Докладываю обстановку.
Командир бригады вызывал у националиста раздражение.
– Что по противнику? – спросил сотник.
– Местные жители…
Лютый резко прервал Боровко:
– Сепаратисты! Сколько можно повторять?! Какие, к черту, местные жители?
Боровко не обратил внимания на раздражение боевика и продолжил:
– Местные жители, а точнее, отряды самообороны, сформированные из них, установили блокпосты на всех автомобильных дорогах при въезде в город. Они вооружены автоматами, ружьями, кое-где есть и пулеметы. Блокпосты прикрываются бронетехникой. Южный имеет два БТР-60 ПБ. Это направление от Каровска. На двух западных постах – их размещение отмечено на карте – мы заметили бронетранспортер и БМД-1. Мост через реку Лисина тоже защищает пост с боевой машиной десанта, имеющей семидесятитрехмиллиметровое орудие «Гром» и пулемет ПКТ. Две боевые машины пехоты, а также самоходная артиллерийская установка «Нона» находятся на площади Ленина, прикрывают центр города. На всех улицах Зареченска баррикады, на которых дежурят преимущественно безоружные люди. Здания администрации, ОВД, суда, прокуратуры и отдела службы безопасности контролируются силами самообороны. Штаб ополченцев расположен в здании районной администрации.
– Откуда у сепаратистов столько техники?
– Захватили, когда началась антитеррористическая операция и первые армейские подразделения вошли в город. Некоторые офицеры и солдаты перешли на сторону ополченцев. Вместе с оружием и техникой. Часть была выведена. На смену им прислали нас.
Влас Лютый указал пальцем на карту.
– Это что?
– Бывший аэродром ДОСААФ. Там сейчас размещено усиление бригады.
– Ты пытался взять Зареченск?
– Нет. У меня задача заблокировать город.
– А батальон национальной гвардии?
– Я же говорил, он только обустраивается. Расчищает площадки, ставит палатки. Задача батальона мне неизвестна. Истинная, – поправился командир бригады.
– У тебя пять полноценных батальонов, мощная группировка усиления, больше сотни единиц техники, авиация, и ты держишь войска на стационарных позициях?
– Послушайте меня, господин Лютый. Сколько можно повторять, задача бригады – блокировать город, а не штурмовать его. К тому же у офицеров и солдат нет никакого желания стрелять в мирных жителей.
– Это ты послушай меня, полковник. Пока ты здесь жуешь сопли, все больше жителей таких вот поселков переходят на сторону сепаратистов.
– Значит, такова их воля.
Разговор офицера и главаря боевой организации прервали несколько пулеметных очередей. Следом грохнул разрыв снаряда, началась интенсивная стрельба из автоматов. Огонь велся на севере поселка.
– Что еще за черт?! – воскликнул командир бригады и схватил трубку полевого телефона. – Дежурный! Что за стрельба?
– Выясняю, господин полковник.
– Так живее выясняйте и сразу же докладывайте мне.
Лютый откинулся на спинку стула, усмехнулся и заявил:
– Оказывается, не все здесь так хорошо, как ты представляешь.
Телефон издал сигнал вызова.
Лютый мог слышать, о чем шел разговор.
– Господин полковник, обстановку уточнил. Это подразделение майора Городича открыло огонь по северному посту ополченцев. Те ответили. Ведется позиционный бой.
– Кто применил оружие? Наши или ополченцы?
– Наши. Из БМД выстрелили в бетонные блоки.
– Связь мне с Городичем!
– Есть.
Через несколько секунд ответил начальник штаба батальона:
– Сосна-32 на связи!
– Говорит Первый! Кто приказал открыть огонь?
– Комбат.
– Где он сейчас?
– На позициях второй роты.
– Связь с ним есть?
– Никак нет.
– Тогда высылайте посыльного с приказом немедленно прекратить огонь. Майору Городичу срочно прибыть в штаб бригады. Вопросы?
– Никак нет.
– Выполняйте! – Полковник бросил телефонную трубку. – Этот Городич мне уже вот где, – Боровко провел ладонью по горлу. – Прислали комбата!.. Ему не в армии, а в банде Махно служить.
– Что, полковник, значит, есть в бригаде люди, готовые воевать с сепаратистами?
– И чему вы радуетесь, господин Лютый? Тому, что армию превратили в хреновый колхоз? Тому, что дисциплина у каждого своя? Так мы далеко пойдем.
– Вот такие типы, как ты, и развалили армию.
Командир бригады прищурил глаза. От его вежливости не осталось и следа.
– Послушай, ты, представитель власти! Я вот сейчас прикажу вышвырнуть и тебя, и твоих боевиков за пределы соединения. Валите-ка вы в столицу!..
– Прикажи, полковник. – Лютый усмехнулся. – Пойдешь под суд революционного трибунала. А я сделаю так, что до него ты не доживешь. – Сотник резко повысил голос: – Знай свое место, полковник! Сейчас и навсегда в стране наша власть. Ты будешь слушать нас либо в расход пойдешь. Комбата не трогать! Я уезжаю, но совсем скоро вернусь. Тогда мы и начнем серьезную работу. Подумай о моих словах. Это реальное предупреждение. Церемониться с саботажниками и предателями мы не будем.
– Что, всех поставите к стенке?
Лютый подошел вплотную к Боровко и прошипел:
– Если надо, комбриг, то всех поставим к стенке. Все, надоел ты мне. – Лютый вышел из кабинета, затем из штабного модуля.
Стрельба на северном направлении тем временем прекратилась.
Боевик сплюнул на землю и приказал подельникам:
– По местам. Выезжаем отсюда. – Он запрыгнул на переднее сиденье первого внедорожника.
Водитель спросил:
– Куда едем, Влас?
– Подъезжай к КПП, узнаем, как проехать к роще у Большого холма.
– А что там?
– Не что, а кто. Батальон национальной гвардии. И вообще, Мирон, не надо задавать ненужных вопросов. Я уже с одним идиотом вдоволь наговорился.
Водитель шмыгнул носом, завел двигатель, развернул «Ниссан» и повел его к полевому контрольно-пропускному пункту. Следом пошел второй внедорожник.
На КПП сержант объяснил боевикам, как проехать в нужное место, и на рассвете машины въехали в полевой лагерь. Здесь ни КПП, ни шлагбаума с часовым не было. Лишь вооруженный боец в черной форме, такой же, как у Лютого с компанией, стоял у большой палатки. Он направил на «Ниссан» автомат.
Лютый выглянул из окна и заявил:
– Мы бойцы «Державы»!
– Ксива есть?
– Все есть! Капитан Туренко в этой палатке?
– В этой. И не надо кричать, люди спят. До подъема еще час. А ксиву покажи. Только один выйди, остальные пусть в машинах сидят.
– Добре, солдат, добре. – Лютый выбрался из машины, подошел к караульному, показал мандат и паспорт.
Боец национальной гвардии внимательно просмотрел документы, вернул их хозяину.
– Ясно. В машинах ваши люди?
– Здесь что, аномальная зона? – воскликнул Лютый.
– В смысле? – не понял боец.
– В том смысле, что я у Зареченска встречаю уже третьего идиота. Только с ними и общаюсь! Сам подумай, если я приехал на машине, а за ней идет еще одна, то кто, кроме верных мне людей, может быть в них?
– Мне почем знать? Документы в порядке. Дальше что?
– Ну точно аномальная зона. Буди своего командира, пусть выйдет.
– Нет, не могу. Он в морду даст.
– Быстрее я тебе набью морду. Выполняй, что говорят.
Боец вздохнул и зашел в палатку.
Вскоре оттуда донеслось:
– Какого черта? Время сколько, смотрел?
– Так точно, господин капитан, но вас требует Лютый!
– Чего? Какой еще Лютый? Пшел вон, придурок!
– Извините, господин капитан, Влас Лютый очень хочет вас видеть.
Видимо, до командира батальона национальной гвардии наконец-то дошло, в чем дело.
– Пшел на пост. Сейчас приду!
Боец вышел из палатки, поправил автомат и пробубнил:
– Говорил же, командира лучше не будить. Тем более что лег он только в три.
– А до этого чего делал?
– Об этом у него спросите.
Из палатки вышел мужчина лет двадцати пяти в спортивном костюме с помятой физиономией, окруженный ароматом свежего перегара.
Он взглянул на приезжего и буркнул:
– Чего надо?
Лютый раскрыл перед лицом комбата мандат.
– Читай, капитан!
Туренко прочитал, понял, что перед ним начальство, подтянулся и выпалил:
– Извиняюсь, господин Лютый!
– Значит, вместо того чтобы командовать батальоном, ты, капитан, пьянствуешь?
– Вовсе нет. Ну, выпили вчера малость. Хлопцы из Рубово девок привезли. Мы, сами понимаете, расслабились немного.
