– Они догоняют. Не подстрели их. Это Гулла с Искандаром. Гулла хорошо отработал, Искандар наш отход прикрывал.
– Ладно. Сейчас позвоню Азамату.
– Звони.
Если джамаат миновал пост, значит, до пещеры осталось десять минут привычного быстрого шага. Часовые выставляются с той и с другой стороны ущелья на склонах. Десять минут – это время, потребное джамаату на то, чтобы в случае реальной опасности сняться и уйти через систему подземных сообщений в другую пещеру, а из нее – в ущелье, выводящее в долину, расположенную уже на территории соседней республики.
Опасность обязательно будет замечена. Амир Азамат на этом не экономил. Часовые имели в своем распоряжении бинокли с тепловизорами, позволяющие им видеть все биологически активные объекты даже под прикрытием камней. Живые существа всегда выделяют тепло, и тепловизор его улавливает.
Пока опасности не предвиделось. Но джамаат шел в том же высоком темпе, что и раньше, хотя, казалось, сейчас особой необходимости в этом и не было. Однако так всегда приказывал двигаться амир Азамат, чтобы потом, когда возникнет необходимость, они смогли бы идти еще быстрее. Бойцам нельзя позволять расслабляться. Каждый обязан постоянно быть в высоком тонусе и поддерживать хорошую функционалку.
Амир Азамат Тимирбеков и сам в недавнем прошлом был спортсменом, не просто любителем, а одним из первых российских чемпионов мира по панкратиону [1] . Он уже разменял четвертый десяток лет, но запросто мог дать урок рукопашного боя любому молодому супермену. Все его бойцы были готовы всегда и всюду поддерживать славу своего амира.
Ущелье тянулось в юго-восточную сторону, как раз туда, где в это время года поднималась луна. Но в горах она всходила не над горизонтом, а над хребтом, поэтому светлело сразу и резко. В этот раз произошло то же самое. Перед появлением луны темнота стала особенно густой. Свет далеких звезд хорошо освещал разве что траверс хребта, но никак не самое дно ущелья. Туда он почти не доходил.
Там есть такие места, откуда звезды порой и днем хорошо видны, но света это не приносит. Бойцам, возвращавшимся с задания, порой приходилось спотыкаться о многочисленные камни, по которым каждую весну течет бурный ручей. Зимой дно ущелья сухое и смерзшееся, такое же жесткое, как характеры людей, которые постоянно здесь ходят.
Характер никогда не научит не спотыкаться. Темнота всегда остается темнотой. Однако луна все же вышла, и кругом сразу посветлело. Идти стало легче, тем более что и конец пути был уже близок.
Уже за следующим изломом ущелья стал виден костер. Он только разгорался, еще не полыхал в полную силу. Весь джамаат знал, что амир Азамат приказал его разжечь, чтобы встретить вернувшихся бойцов теплом уже на подходе к пещере. В обычные дни люди амира чаще всего разводили огонь в пещере. Они только изредка позволяли себе оставить следы костра под открытым небом.
Снег не покрывал дно ущелья. Он просто не долетал туда. Слишком невелико было расстояние между чересчур крутыми склонами двух хребтов. Вообще, глядя со стороны, казалось, будто один хребет треснул посредине и развалился на две части.
На каменистом дне не оставалось следов двух джамаатов, входящих в отряд. Сторонний наблюдатель мог засечь только места стоянок, но они на дне не устраивались. Конечно, несложно закопать обгорелые сучья, оставшиеся от костра. Но следов дыма со скал не соскоблить при всем желании. Если часто разводить огонь, то вертикальные каменные стены быстро покроются слоем копоти. Поэтому бандиты жгли костры в самой пещере.
Дым уходил куда-то в бездну горы одному ему известными путями. Увидеть его снаружи было невозможно, словно он никуда и не девался. Азамат специально выставлял людей для проверки. Никто не сумел заметить дым, хотя люди смотрели с разных сторон и под любыми углами. Костров для этого случая разжигали много, и все большие, хотя обычно дрова экономили, потому что приносить их приходилось издалека. Но хребет глотал дым и не выпускал его или же очищал с помощью целой системы сложных почвенных фильтров.
Внизу же, в ущелье, бойцы рисковали разводить огонь только по ночам. Как ни велико было их желание побыстрее согреть руки, но они знали, что будешь жечь костер днем, и эти самые конечности, теплые или замерзшие, могут тебе больше не понадобиться. Вопрос безопасности всегда должен быть приоритетным. Это правило амир Азамат Тимирбеков прочно вбил в голову каждого своего бойца. Все они выполняли его безукоризненно.
Азамат Тимирбеков сам спустился из пещеры на склоне к костру, разожженному внизу, чтобы встретить вернувшихся бойцов.
– Как успехи, Назир? – спросил он, улыбаясь.
Эмир джамаата понял, что Вагиф успел позвонить. Иначе Азамат не пришел бы. Он уже знал, что вылазка прошла так удачно, как давно уже не получалось, но хотел выяснить подробности, чтобы еще раз похвалить и эмира, и всех бойцов.
– Мы отлично отработали, амир! – Назирхан двумя руками сжал протянутую ладонь Азамата, показывая свое почтительное уважение. – Только к дороге вышли, не успели взрывное устройство заложить, видим, бронетранспортер едет. Из села возвращается. Два других вместе с машинами там остались. Времени в обрез было. Я сразу пару гранатометчиков выставил. Двух выстрелов транспортеру за глаза хватило. А взрывное устройство мы потом уже выставили рядом с ним. Гулла там остался. Издали в бинокль смотрел. Подъехала «Волга» с ментами. Какой-то начальник с тремя провожатыми и водителем. Остановились. Стали БТР по кругу обходить. Гулла всех их одним взрывом накрыл. У него сигнал на взрыв с трубки подается…
Амир Азамат кивнул. Он знал, как подается сигнал на взрыватель.
– Гулла мне звонил, сказал, что только один сначала шевелился, сумел до середины дороги доползти и там затих. Остальные даже не шевельнулись. Но уже темнело, и разглядеть было трудно. На дороге больше никто не появлялся. По ней ночами не ездят. Я приказал Гулле, чтобы он забрал с поста Искандара и они догоняли нас. Пока их нет, но оба быстрые, вот-вот, думаю, появятся.
– Вагиф звонил. Они уже его прошли. Сколько человек было в транспортере?
– Мы не посмотрели. Но вон тот капитан расскажет. Он через боковой люк вывалился. Как-то выдержал избыточное давление, и ни осколками, ни кумулятивной струей его не задело. Выпал из транспортера даже без оружия.
– Пленный!.. Это хорошо. Сопротивлялся?
– Он на четвереньки подняться не мог, какое уж тут сопротивление. Мы ему руки за спиной связали, три раза поднимали, он падал. Только с четвертого устоял. Но сейчас, кажется, в себя приходит. Наш темп ему на пользу пошел. Легкие у капитана здоровые, парень крепкий. Шел быстро и не ныл, когда подгоняли.
Капитан стоял неподалеку. Разговор велся на аварском языке. Он не знал его, но сразу понял, что разговор идет о нем. Пленник не стал ничего спрашивать, молчал и старался держаться с достоинством, хотя видно было, что его общее состояние оставляло желать лучшего.
– Эй, подойди к амиру! – сказал Назирхан по-русски, презрительно, как-то повелевающе двинул рукой и даже слегка выпятил нижнюю губу.
Назирхану казалось, что так он выглядит куда солиднее.
«Краповый» капитан ответил ему таким же презрительным взглядом, поморщился, слегка тряхнул головой, словно сбросил хмурь, и потянул руки, стянутые за спиной тугим узлом. Но подойти он не пожелал. Назирхан, не дождавшись выполнения своего приказа, сам стремительно шагнул к капитану и нанес размашистый удар сверху в височную область.
Этому эмира джамаата учил сам амир Азамат, который знал толк в таких делах. Удар назывался красивым иностранным словом «оверхенд», и Назирхан при необходимости с удовольствием применял его. Любой нормальный человек от такого удара должен был бы свалиться так же быстро, как под обухом тяжелого топора. Но капитан только чуть качнулся вперед, нетвердо держась на ногах, слегка склонил голову в берете и пропустил над ней тяжеленный кулак эмира. Получилось так, что Назирхан только слегка задел лопатку капитана и сам едва удержался на ногах. Он не ожидал промаха и вложил в удар весь вес своего сильного тела.
– Винни-Пух по этому поводу говорил: «Ты не то чтобы совсем не попал, просто не попал в шарик», – проявил остроумие пленный.
Бандиты его не поняли. Наверное, они не знали, кто такой Винни-Пух и кому он говорил эти слова. Иначе злости было бы больше, поскольку мусульмане отрицательно относятся и к свинине, и даже к сказочному герою Пятачку.
– Ноги не контролируешь, – сразу определил Тимирбеков ошибку эмира. – Имей капитан возможность, он сейчас одним ударом добил бы тебя.
Назирхан выпрямился. Глаза его горели сердитым огнем.
Он готов был броситься в новую атаку, но капитан вдруг спокойно сказал:
