Герасим молча курил на кухне и вдруг заметил, как тихо приоткрылась дверь в Борькиной комнате. Мальчишка не выдержал томительного ожидания и решил ускорить развязку. Но, к своему удивлению, увидел, что его никто не собирается бить или ругать, шмыгнул носом и вышел на кухню.
— Борь, завтра помоги мне с обжигом. Хочу к воскресенью хороший задел сделать, побольше товара. Сам понимаешь, копейка лишней не бывает. Тебе новые кроссовки нужно купить, матери к зиме шубу, да и мне пора что-то на плечи. Мои брательники уставать начали. Придется тебя брать в помощники.
Мальчишка сморщился, скривился:
— Не-е, я не хочу в твою грязь лезть. Да и кому нужна глиняная посуда? Она ж пещерная! Нынче тефлон в спросе! Его хватают. А над твоей смеяться будут. Теперь даже горшки для цветов из пластмассы делают.
— Ладно! Посмотрим, как пойдут. А ты, выходит, не хочешь помочь?
— Нет. Зачем время терять зазря?
— Чем займешься?
— А тебе какое дело? Я сам по себе живу, с мамкой. Ты мне чужой. Отчитываться не буду, — сел к столу.
Наталья настороженно вслушивалась в разговор, но не вмешивалась.
Борис, наевшись, вышел из дома, а Герасим, подвязав волосы, вскоре сел за гончарный круг. К концу недели вся кладовка и сарай были забиты кружками, пепельницами, кувшинами, супницами, гладышами. Ах какими яркими рисунками он украсил их! Пепельницы, сделанные в форме листа, и те не без выдумки, все в цветах и в мотыльках. На кувшинах алели розы и гвоздики. Наталья, глянув на разноцветье, руками всплеснула:
— Такое и самим нелишнее, жаль продавать…
Услышав это, Герасим разулыбался. Лучшей похвалы не ожидал. И, приобняв, сказал бабе:
— Уж для тебя особо постараюсь. Все, что прикажешь, исполню. И улыбнулся широкорото.
За два дня распродал на базаре все до последнего. Счастливый, вернулся домой. Еще бы! Выручил хорошо, даже сам не ожидал. Накупил продуктов, обновы Наталье, кое-что себе, и только Борька остался без подарка. Герасим хотел проучить пацана. Но тот, как оказалось, ничего и не ждал. Зато у бабы на глазах слезы появились.
— Чего ревешь? — спросил Герасим, догадываясь о причине.
— Свой обижал, а и от тебя ждать нечего. Видно, останется жить на свете горькой сиротиной. Вон мне сколько набрал! Думаешь, в радость? Нет, Герка! Сын без тепла остался. Обошел ты его. Не подарил улыбку. А и мне эти подарки без сыновьего смеха не в радость. Не обижайся. Но Борька мое дитя. А ты к нему холодный. Я же искала не мужика для себя, а хозяина в семью, одного на двоих.
— Не хнычь, Натка. Не все сразу получается. Я проучить хотел — за то, что помочь отказался, еще и высмеял. Да просчитался… -
— Злой он растет, сама знаю. Но что делать, коль доброго почти не видел?
— А ты много добра знала? Теперь добрыми только покойники бывают, никого не достают. Средь живых — все волки, отпетые звери. Но в каждой стае свой вожак и законы. Им подчиняются, чтоб выжить. Борька ничего не хочет понимать. Потому везде чужой. Попросил его перенести глину под навес, он меня при братьях послал на хер! Сопляк, а хамства на целую зону хватит. Конечно, мне с ним после этого неохота говорить. Он же, паскудник, прямо просится на оплеуху. Выводит из себя. Ждет, когда терпение лопнет и я сам от вас сбегу.
— Гера, пойми правильно, он ребенок. Мы совсем недавно пришли в себя, перевели дух. И сыну не хочется ничего менять. Постарайся, докажи, что жить втроем лучше!
— Помоги мне. Я боюсь сорваться, — попросил человек искренне.
— Давай вместе. Нужно, чтобы он поверил тебе, — добавила женщина, дрогнув голосом.
Герасим до ночи работал. Провел себе под навес свет и только тогда уходил в дом, когда ноги и руки вконец отказывались слушаться. Он не мог следить за Борькой, сам о себе забывал. Наталья, вернувшись с работы, едва успевала справиться по дому, в огороде. В постель не ложилась, а валилась. До сына ли ей? А тот, словно назло, целыми днями где- то болтался, и застать его дома можно было только ночью.
Герасим постепенно свыкался с семьей. Наталья целиком устраивала человека. Работящая, терпеливая, неприхотливая, она ни на что не жаловалась, молча тянула свою лямку и ничего для себя не просила.
Мужик поначалу сам покупал в дом продукты, кое-что из вещей. А чуть приодевшись, стал отдавать все деньги жене. На это у него были свои причины. В последние дни у него из карманов стали пропадать деньги. Нет, не все, но немалая сумма. И человек задумался.
«Наверное, Наталья взяла, не хватило на что-то, — подумал он, но не решался спросить бабу, не хотел обидеть. — А может, Борька? Но нет. Когда прихожу домой, он уже спит. А утром раньше его встаю. Наталья могла бы взять такую сумму, а этому зачем? На конфеты и жвачку много ли надо? И не заметил бы, но тут…»
Герасим сам решил поговорить с пасынком. И, закончив работу пораньше, вошел в дом. Наталья еще не вернулась. В доме было тихо. Отчим вошел в Борькину комнату, не предупредив о себе стуком. Мальчишка лежал в постели и курил. Рядом с ним на стуле стояла пепельница, полная окурков. Увидев Герасима, Борька не встал, а лишь процедил сквозь зубы:
— Чё ломишься, как голый в баню? Я не суюсь к вам в спальню не спросясь, а ты с хрена нарисовался?
— А ну-ка встань! — загородил собой двери Герасим и закатал рукава.
— Ты чё? Му-му из меня изобразить вздумал? Так вспомни, кто здесь хозяин? Хоть пальцем тронешь, вылетишь отсюда насовсем! — предупредил пацан.
— Вставай, падла! — потерял терпение мужик и, схватив мальчишку за грудки, поднял его под самый потолок, тряхнул и спросил, давя в себе ярость: — А тебя, потрох, кто позвал бабки у меня тыздить? С хрена ли шмонаешь мой клифт? Как помочь — не дозовешься! Как ободрать, ты тут как тут! Я тебе что — обязанник иль мама родная? Зачем тебе столько, куда их дел? Колись! — Он опустил мальчишку на пол, но продолжал держать за грудки.
— Хоть убей, не скажу…
Получив пару увесистых пощечин, сел на койку молча, отвернувшись от Герасима.
— Слушай, ты, гнида, если не скажешь, зачем брал бабки, я не только тебя, а всю твою кодлу достану и выверну наизнанку. Я заставлю трехать всех! — Рявкнул так, что Борька поверил и сжался в комок — маленький, дрожащий.
— Я больше не буду! — послышалось жалобное. Пацан смотрел на Герасима большими глазами и не знал, куда спрятаться от лохматого громадного мужика, похожего на рассвирепевшего зверя.
— Колись, на себя пустил бабки иль отдал кому?
— Проиграл, — послышалось надрывное.
— Чего? Ты еще играешь на деньги?!
Борька заметался по койке, а затрещины, пощечины, оплеухи сыпались градом.
— Порву падлу! Ишь чё отмочил, засранец! Как помочь заработать, мурло воротишь, как просрать — ты первый! У рою паскуду! — Вырвал мальчишку из-под одеяла. Но в этот момент послышался стук в окно:
— Борька! Выходи, слышь! Мы ждем!
Герасим увидел двух бритоголовых, заглядывающих в дом.
— Этим проиграл? — спросил Борьку.
— Им, — хмыкнул пацан.
Мужик мигом оказался во дворе. Подскочив к двум париям, указал на калитку:
— Вон отсюда! Засеку тут еще раз, ходули до мудей выдерну! Секете, пропадлысы?! Духу вашего чтоб здесь не было! Урою любого! И к пацану ни на шаг! Станете прикипаться к нему — размажу!
— Чего зашелся, плесень? Остынь!
— Ему дышать надоело, — усмехались оба.
— Вы, пидеры, еще скалитесь? — хватил кулаком в челюсть того, кто стоял ближе.
Второго свалил ударом в висок. Но тут же из-за забора выскочили еще трое парней. Они налетели на Герасима со всех сторон. Скрутили. И только хотели вломить, к дому подошли братья Герасима. Они ни о чем не спрашивали. Мигом вырвали колья из забора, кинулись на крутых.
Драка завязалась жестокая. Герасим схватился с жилистым, накачанным парнем, вертким и подлым. Тот быстро понял, что голыми руками мужика не одолеть, нырнул в карман за свинчаткой, но не успел ею воспользоваться. Получил удар в «солнышко» и свалился на землю.
Вот тут-то и заметили крутые на груди Герасима роковую татуировку. Она стала видна сквозь порванную рубаху.
— Ангелок! Гляньте, кореши!
— Мать твою!
— Ладно, кент! Недоразумение вышло, в натуре! Лажанулись. Да и ты наехал без тормозов. Гаси обороты. Линяем! Дыши без пороха, ангелок! И про нас посей мозги! — Крутые выскочили в калитку.
— Чего это они? — не поняли братья Герасима. Тот, увидев обнажившуюся татуировку, мигом пошел переодеться.
Пока мужики о чем-то говорили под навесом, Борька сгорал от любопытства. Он все видел, слышал, но так и не понял, почему убежали крутые. Чего они испугались? Но спросить было некого, а мальчишку раздирало любопытство.
Он решил выйти во двор и послушать, о чем. говорят мужики. Но те принесли под навес несколько ведер глины, взяли денег у отчима, поговорили, что будут делать на следующей неделе, и, помыв руки, пошли домой, даже не глянув на Борьку. Его заметил Герасим. Присев на крыльце рядом с мальчишкой, обнял его и почувствовал мелкую дрожь.
