А впереди меня шел мой старый знакомый Петька. До недавнего времени, на гражданке, мы с ним не ладили и все время дрались. Но здесь, в армии, мы сдружились. Петька оказался очень веселым парнем, его чувство юмора не раз выручало меня во время тяжелой учебы. Правда, сейчас Петька, был не весел и я решил спросить его в чем дело:
— Ты чего такой хмурной, Петь? — поинтересовался я у друга.
— А ты сам не знаешь? — ответил он вопросом на вопрос.
— Нет. — честно признался я, покачав головой.
— Ну и дурень. — произнес Петя
— Ты что обзываешься? — возмутился я. — Коль я не понимаю отчего ты хмурый, то сразу дурень? Взял бы и объяснил. А то сразу дурень. Обзываться и я умею. — ни капли не обидевшись насмешливо произнес я. — Ты, вместо того чтоб хмуриться, лучше расскажи нам какую-нибудь из своих веселых историй.
Не знаю по какой причине, но скорое приближение боя раззадорило меня и я был словно не в себе. У меня было приподнятое настроение и даже какой-то несерьезный, детский задор. Петя же, посмотрел на меня, крайне серьезным взглядом и тихо сказал:
— Нет у меня желания истории рассказывать. Ты, понимаешь, что скоро бой?
— Понимаю, и я рад. Наконец-то, мы сможем показать этим проклятым захватчикам где раки зимуют.
— А я, представь себе, не рад. — сказал Петя
— Это почему же? Струсил, что ль? Так ты не трусь. Мы всех разобьем. Верно говорю, Кирилл?
— Верно. — поддержал меня Кирилл.
— Ну вот видишь, Кирилл не боится. И ты не трусь! — громко сказал я, улыбаясь.
После этих слов Петька резко остановился и так посмотрел на меня, что мне стало очень стыдно. Я совсем забыл, что Петька сбежав из дома и приписав себе один год, сам рвался на фронт. Он очень хотел поквитаться с гитлеровцами. Ведь его отец — Федор Степанович погиб в первый день войны. Он не был военным. Просто находился в командировке в каком-то приграничном городе. И, когда рано утром началась бомбежка, одна из множества авиабомб, попала точно в общежитие в котором находился отец Пети. Сам же Петр узнал об этом, только спустя пару месяцев.
— Прости, Петь, я забыл. — покаялся я.
В ответ Петр лишь махнул рукой и сказал:
— Ты, пожалуйста, пока не разговаривай со мной. Лады?
— Лады. — согласился я
Мы оба замолчали и больше не разговаривали. А меж тем нам открывались чудесные виды родной природы. Не так давно выпавший, мокрый снежок облепил все деревья, и они стояли наряженные, словно красавицы перед свадьбой. Легкий морозец щипал щеки, а под ногами приятно скрипел снег. "Эх, если б не война, сейчас бы в поход, у костерка с гитарой, теплым чаем". Мечтательно подумал я, когда мы проходили через небольшую рябиновую рощу. Её красные ветки ярко блестели на солнышке, а маленькие пташки забавно чирикая, пытались сорвать плоды. Дружок, как увидел птиц, так сразу встрепенулся и уже собрался их погонять, но я осадил пса, натянув поводок. В ответ, Дружок очень недовольно посмотрел на меня и дальше поплелся рядом. После рощи мы перешли через шоссе, прошагали сквозь заросли кустарника и взобрались на небольшой холм, где нас уже ждали оборудованные оборонительные позиции. Пришли.
— Стой! Кто идет? — направив на нас ППШа, спросил часовой.
— Свои. — ответил Михаил Григорьевич. — Отделение собак-истребителей танков.
— Погодьте, доложить надобно ротному. Баранов! — крикнул часовой. — Доложи лейтенанту, собаки прибыли.
— Чуть что так Баранов, а как кашу есть, так тишина. — запричитал Баранов, пойдя в сторону командного пункта.
Мы остались ждать. Стрелки, что работали рядом, продолжая углублять окопы, смотрели на наше отделение одновременно с любопытством и недоверием.
— Это шож вы, хлопцы, танки при помощи животинки останавливать будете? — спросил один из солдат.
— Будем. — коротко ответил ему Михаил Григорьевич.
— И шож, животинку не жалко?
— Жалко. Но женщин, детей и стариков жальче.
После такого ответа товарища сержанта, солдат замолчал и продолжил работать. Спустя пару минут вернулся Баранов.
— Ротный требует к себе командира отделения. Остальные могут пройти в блиндаж погреться.
— Ясно. — сказал сержант Баранову и уже нам. — Отделение, пройти в блиндаж, подкрепиться, передохнуть. Но собак не кормить.
Баранов повел Михаила Григорьевича к ротному, мы же, пробираясь по лабиринту окопов, направились в блиндаж, по дороге встречая все больше удивленных взглядов других красноармейцев. Блиндаж оказался ни то чтобы маленький, но всем отделением, да еще и с собаками, в нем поместиться было нельзя. Поэтому пришлось греться по очереди. Наша с Дружком очередь выпала последней, с нами еще остались Петька с его Полканом, да Кирилл с Чапой и Тапой. И, пока мы ждали, решили выбраться из окопа, и дать собакам немного порезвиться, максимально ослабив повадки. Как только наши подопечные почувствовали свободу, они стали бегать вокруг нас, как сумасшедшие. Даже мой старый Дружок носился, как молодой. В этот момент вернулся Михаил Григорьевич.
— Отставить! — рявкнул он. — Вы зачем собак распускаете? Они сейчас у вас убегаются, а когда танки покажутся не смогут выполнить команду, ибо будут уставшие.
— Виноваты, товарищ сержант. — сказали мы, подбирая поводки.
— Виноваты. — негодуя, покачал головой Михаил Григорьевич. — Мальчишки. Головой думать надо. — он постучал кулаком себе по лбу. — Где остальные?
— В блиндаже, греются. — ответил Петька
— Зови сюда, буду объяснять текущую задачу.
Петька умчался, оставив мне Полкана. И уже через минут вернулся с остальными бойцами отделения. Все построились.
— Товарищи вожатые! — громко, официально начал свою речь Михаил Григорьевич, а потом мягче и чуть тише. — Ребята. Так как в роте, которой мы приданы, почти нет средств противотанковой борьбы, основная работа по остановке танков противника ложиться на наши с вами плечи. В связи с чем отделение решено разбить на две группы. Первой группой из пяти человек буду командовать я. Второй группой. — сержант сделал паузу. — Цветков.
— Я. — отозвался я, сделав шаг вперед.
— Ты назначаешься командиром второй группы. Бери под свое командование, Петра, Кирилла, Мурада и своей группой в составе четырех человек и пяти собак отправляйтесь на правый фланг. Как дойдете, распредели бойцов так, чтоб между вами был интервал несколько метров. Все понял?
— Так точно.
— Встань в строй. — сказал Михаил Григорьевич, махнув рукой и громко продолжил. — Слушайте меня внимательно! Стрелки примут на себя основной удар пехоты и танков противника. А мы, дождавшись удобного случая, с флангов выпустим на вражескую технику своих подопечных. Это должно стать неприятной неожиданностью для фрицев. А потому, ждем пока противник увязнет в бою, без приказа не действуем, бережем подопечных. Все уяснили?
— Так точно. — последовал хоровой ответ.
— Хорошо. — кивнул сержант — Помните!
