Зная, что Барон приходит в бар лишь около 16 часов, Женис отправился в «Хоккей», заказал горячий сандвич с сыром и божоле.
— Барон здесь? — спросил он у молодого официанта.
— Он уволился, — ответил тот. — Накануне рождества... Ну и паника была!
— Нашел, наверное, работенку повыгодней?
— Да нет. Форсит на своем «Порше», девочек катает... Может, капитальчик сколотил или в лотерею выиграл...
Поднявшись, Женис подошел к стойке, чтобы рассчитаться, заказал коньяк для себя и угостил официанта. В это время в баре почти никого не было, а в соседних кафе толпились посетители, которые пришли позавтракать.
— Возможно, он вернулся к своему старому занятию, — бросил Женис наугад, ни на что особо не надеясь.
— Барон? А чем он занимался?
— Водил грузовики, разве нет?
— Вы что-то путаете.
— Возможно.
Женис как раз успевал заскочить к Барону домой. Из его карточки он хорошо запомнил название улицы, но номер дома точно не знал: 17 или 71. У Жениса была прекрасная память, к тому же прошло всего четыре дня с тех пор, как он изучал сведения о бармене в электронной картотеке.
Тот жил в квартале, расположенном между Соной и Роной, в доме под номером 17. Часть здания была отремонтирована, но жилье Барона находилось в мрачном заднем дворе. На четвертом этаже Женис постучал в дверь, к которой была пришпилена визитная карточка. Никто ему не открыл. Помня о желании Барона работать в В.Р.Н., Женис уже приготовил было предлог для своего визита: он хотел сообщить Барону, что его увольняют и что тот может предложить свою кандидатуру на его место.
Женис вернулся в канцелярию, мило подмигнул Мирей и без всякого энтузиазма продолжил работу. Иногда он прерывал ее, чтобы поразмышлять. Жаль покидать фирму в момент, когда он почуял запах денег, которые было бы нетрудно заработать Пока он еще на месте, у него есть прекрасная возможность составить представление о подпольной деятельности общества. До 31 декабря! Осталось четыре полных дня, чтобы максимально приблизиться к золотому дну. Когда он будет располагать неоспоримыми доказательствами, он принудит Дардье взять его в дело. Он не позволит провести себя дважды.
Женис попросил через коммутатор соединить его с Клер Давьер, то есть по номеру мадам Руссе. Голос матери Клер произнес «алло», затем наступила тишина и раздался едва слышный щелчок.
— Алло? — нетерпеливо повторила мадам Руссе.
Женис с облегчением положил трубку на рычаг: значит, прослушивается этот телефон, а не его, как он было испугался. Разумеется, трудно утверждать наверняка: для этого кто-то должен был снять трубку у него дома. Разве что посвятить в это дело приятеля, но этого Женису не хотелось, а другой возможности не было.
Чуть позднее его осенила одна мысль, и он бросил заполнять очередной формуляр. Не мешкая, Женис с непринужденным видом направился в картотеку. Проходя через помещение, где сидели секретари, он остановился около Мирей.
— Я хочу несколько минут спокойно поработать...
Он незаметно указал на дверь, на которой со времен создания Общества висела надпись «Архив».
— Там никого нет... Если кто-нибудь придет, я позвоню вам туда по внутреннему телефону.
Женис, не медля, набрал фамилию Эстев. Но машина не приняла его заявку. «Неполная формулировка» — прочел он на экране. Значит, Эстевов было несколько, а он не знал имени комиссара. Женис взял телефонный справочник и выписал имена всех Эстевов. Он вновь составил заявку и получил первую карточку на имя Жюльен — водопроводчик. Женис посмеялся невольным шуткам электроники. Наконец, оказалось, что комиссара зовут Этьен и он, как и все, значится в электронной памяти. Никто и не подумал убрать его карточку, и Женис испытал редкое наслаждение, читая сведения о полицейском из Службы безопасности. Сорок два года, главный комиссар уже в течение двух лет, живет в квартале Бротто; хорошее местечко. Естественное, впрочем, местожительство для того, кто хочет ощущать, как бьется пульс жискаровского общества. Идеальное и представительное место.
Но разочарование было полным: ни малейших неприятностей с кредитным обществом у комиссара, ни подозрительных политических симпатий, ничего компрометирующего!
Выходя из помещения картотеки, Женис прошел мимо Мирей и, едва шевеля губами, попросил ее зайти к нему, как только она сможет. Он вновь принялся за работу, а шеф юридического отдела даже удостоил его визитом, с молчаливой враждебностью проверил законченные дела и унес их с собой, так и не произнеся ни слова.
Сразу после его ухода появилась Мирей. Женис схватил ее в объятия и пылко поцеловал. Он почувствовал, как она слабеет в его руках, прижимаясь к нему.
— Ты с ума сошел. — прошептала она. — Нас могут увидеть... Но как мило, что ты позвал меня за этим.
Видя выражение его лица, она хитро улыбнулась:
— Ты думаешь, я не понимаю? Давай, выкладывай.
— Может ли карточка содержать лишь положительные сведения?
— А почему нет?
— Какая от этого польза?
— Я думала, ты похитрее, — хихикнула Мирей. — Ты так и не понял многого за то время, что здесь работаешь?
— Я многих вещей не понял, — произнес Женис, как бы не договаривая главного. — Например, то, какое место ты занимаешь в моей жизни.
— Ну, ты уж перехватил... Для карточек такого рода есть особый код. Но не спрашивай, какой, — я его не знаю. Его не знает никто, кроме Дардье и начальников отделов.
— Код, — повторил Женис задумчиво. — Цифры?
— Скорее слово. До прошлого года было слово «Мафусаил». Но как-то одна сотрудница захотела получить информацию о кабаре, которое только что открылось под таким названием... Это была катастрофа: сбитая с толку машина выдавала из своего дьявольского мозга кучу маленьких секретов. Пришлось запрограммировать другое слово, а я не знаю, какое. Им пришлось поломать голову, чтобы избежать подобных совпадений.
В конце дня один за другим начали возвращаться сотрудники, изнеможенные, преисполненные ненависти ко всему человечеству, однако тщательно скрывающие это. Все делали вид, что обожают свою работу, но Женис-то их хорошо знал. Только он ч: один владел умением расслабляться. А они страдали и от презрения и от страха, вызываемого их появлением в некоторых домах.
Спокойно покуривая, Женис смотрел на них с чувством глубокого презрения. Они напоминали червей, которые никогда не узнают, что лучшее. всегда скрыто в глубине. Да, червей, созданных для пожизненной гнусной работы. Даже не личинок, способных однажды чудесно преобразиться, а ограничейных слепых и нелепых червей. Как это он ч работал, смеялся, жил рядом с ними и не испытывал отвращения?
— Кончено, — сказал он.
Судебный исполнитель с помощником вскоре уехали, а Клер осталась, не зная, что предпринять. Заметив в группе людей, разговаривающих около машин, журналиста Фарнье, она побоялась, что он подойдет к ней, и быстро развернула машину. Выехав после Шаламона на маленькую дорогу, ведущую в Монлюэль, Клер заметила человека на мопеде, который ехал по самой середине дороги. Приближаясь к нему, Клер значительно снизила скорость, а на расстоянии десяти метров начала сигналить. На мужчине были шлем и толстая куртка. Он, казалось, был очень недоволен, что его призывают к порядку, и сделал жест левой рукой/.
Раздосадованная Клер взяла влево и, поравнявшись с ним, бросила на него гневный взгляд. Дымчатый козырек закрывал лицо мужчины. Он как будто сдвинулся вправо, и Клер, обгоняя его, увеличила скорость, затем взглянула в зеркальце и подскочила. Человек лежал ничком посреди дороги. Его мопед валялся рядом, переднее колесо еще крутилось.
Клер тут же остановилась и, выскочив из машины, бросилась к лежащему на земле мужчине.
— Мсье, — прошептала она, склонившись над ним.
Она дотронулась до его плеча. Он не шевельнулся. Может, следовало бы снять с него шлем, но это было опасно: Клер рисковала сломать ему позвонок, если он, к несчастью, получил серьезные повреждения. Она в отчаянии оглянулась по сторонам. Дорога была пустынна, и в поле — никого. Клер стояла, не зная, что делать. Если она поедет за помощью, ее могут потом обвинить в том, что она бежала с места происшествия. Оставаясь на дороге в ожидании какой-нибудь машины, она подвергала опасности жизнь пострадавшего.
Клер еще раз попыталась установить, жив ли он, но не могла проверить пульс: мужчина лежал, подогнув под себя руки. Клер была видна лишь его шея. Она прикоснулась к ней пальцами: кожа была теплой. Но невозможно узнать, дышит ли он. Она должна принять какое-то решение. Надо найти дом, откуда она сможет позвонить.
Клер уже направилась к машине, когда до нее донесся глухой шум. Обернувшись, она увидела вдалеке на дороге черную точку. Клер побежала навстречу, размахивая руками. Это оказался черный фургон, к удивлению Клер, из него вышел жандарм. И за рулем также сидел жандарм.
