Глаза толстяка превратились в горящие угольки, еле видные за розовыми складками жира. Он произнес невнятно:
— Она должна знать. — Потом добавил: — И Кэйро тоже не сказал?
— Кэйро осторожен. Он готов купить ее, но боится сообщить мне что-нибудь, чего я еще не знаю.
Толстяк облизал губы.
— Сколько он предлагает за нее? — спросил он.
— Десять тысяч долларов.
Толстяк презрительно усмехнулся.
— Десять тысяч, причем даже не фунтов, а долларов. Вот вам и грек! Хм! И что вы ответили ему?
— Я сказал, что если и отдам ему птицу, то надеюсь взамен получить эти самые десять тысяч.
— Вот именно, «если»! Ловко сказано, сэр. — Лоб нахмурившегося толстяка покрылся новыми морщинами. — Они должны знать, — сказал он почти про себя. — А знают ли? Знают ли они, что представляет из себя черная птица? Каково ваше впечатление?
— Не могу вам помочь в этом, — признался Спейд. — Кэйро вообще ничего не говорил, а она сказала, что не знает, но я ей не верю.
— Это мудро, не доверять ей, — сказал толстяк, но было видно, что мысли его бродят где-то далеко. Он почесал голову. Потом нахмурился так, что его лоб покрылся свежими красными складками. Поерзал в кресле, насколько это позволяли размеры кресла и его собственные габариты. Затем закрыл глаза, снова открыл — резко и широко — и сказал Спейду: — Может, они и не знают. — Его розовое лицо-луковица постепенно светлело, пока не приняло выражение неизъяснимого блаженства. — Если они не знают… — вскричал он. — Если они не знают, то во всем необъятном мире об этом знаю только я!
Спейд натянуто улыбнулся.
— Я рад, что пришел туда, куда нужно, — сказал он.
Толстяк тоже улыбнулся, но как-то загадочно. Выражение блаженства исчезло с его лица, глаза смотрели настороженно. Лицо превратилось в улыбчивую маску — преграду между его мыслями и Спейдом. Избегая смотреть на Спейда, он бросил взгляд на его стакан. Лицо толстяка просветлело.
— Черт возьми, сэр, — сказал он, — у вас же стакан пустой. — Он встал, подошел к столу и, готовя напитки, начал возиться со стаканами, сифоном и бутылкой.
Спейд сидел неподвижно, пока толстяк с поклоном и игривой фразой «Ах, сэр, это лекарство еще никому не приносило вреда!» не протянул ему вновь наполненный стакан. Тогда Спейд встал и посмотрел на толстяка сверху вниз суровыми ясными глазами. Потом поднял стакан. Сказал отчетливо и с вызовом:
— За откровенный диалог и взаимопонимание.
Толстяк хихикнул, и они выпили. Толстяк сел. Держа свой стакан у живота двумя руками и улыбаясь Спейду, он сказал:
— Да, сэр, это поразительно, но все-таки, видимо, факт, что ни она, ни он не знают точно, что представляет из себя птица, и это, похоже, не знает никто в этом необъятном мире, кроме и за исключением вашего покорного слуги Каспера Гутмана, эсквайра.
— Прекрасно. — Спейд стоял, широко расставив ноги, одну руку он засунул в карман брюк, а в другой держал стакан с виски. — Когда я выслушаю ваш рассказ, нас будет только двое.
— Математически все правильно, сэр. — Глаза толстяка заискрились, — но, — он заулыбался, — я не уверен, что расскажу вам о птице.
— Не валяйте дурака, — сказал Спейд терпеливо. — Вы знаете, что она из себя представляет. Я знаю, где она. Именно поэтому мы и встретились.
— Так где же она, сэр?
Спейд промолчал.
Толстяк сложил губы бантиком, поднял брови и склонил голову набок.
— Видите ли, — начал он учтиво, — я должен сказать вам то, что знаю, а вы мне то, что знаете, не скажете. Это едва ли справедливо, сэр. Нет, нет, так дела, по-моему, не делаются.
Лицо Спейда сделалось бледным и суровым. Он заговорил быстро низким яростным голосом:
— Думайте, и побыстрее. Я уж говорил вашему мозгляку, что вам придется найти со мной общий язык. А теперь я говорю вам, что или вы мне сегодня все расскажете, или между нами все кончено. Зачем вы тратите мое время? На кой дьявол мне вы и ваши секреты?! Я в точности знаю, что содержится в подвальных сейфах казначейства, но что мне за польза от этого? Обойдусь и без вас! Черт с вами! Может, и вы обошлись бы без меня, если бы держались от меня подальше. А теперь поздно. В Сан-Франциско вам без меня не обойтись. Так что вам придется решать — да или нет — причем сегодня.
Он развернулся и с яростным безрассудством запустил стаканом в стол. Стакан ударился о столешницу и разбился вдребезги; капли виски и осколки стекла засверкали на столе и на полу; Спейд как ни в чем не бывало снова повернулся к толстяку.
Судьба стакана взволновала толстяка не больше, чем Спейда; он по-прежнему сидел, сложив губы бантиком, подняв брови и склонив голову набок; выражение учтивого внимания не покидало его розоватого лица ни во время выходки Спейда, ни сейчас.
Все еще взбешенный Спейд сказал:
— И еще одно, я не хочу…
Слева от Спейда открылась дверь. Вошел уже знакомый мальчишка. Он закрыл дверь, встал около нее, уронив руки вдоль тела, и посмотрел на Спейда. Глаза его были широко открыты, зрачки расширены.
— И еще одно, — повторил Спейд, сверля взглядом мальчишку, — пока думаете, держите этого ублюдка от меня подальше. Я убью его. Он мне не нравится. Действует на нервы. Я убью его, как только он сунется ко мне еще раз. Он и пикнуть не успеет. Я его убью.
Губы мальчишки сложились в подобие улыбки. Но он не поднял глаз и не проронил ни слова.
Толстяк сказал уступчиво.
— Да, сэр, должен сказать, у вас необузданный темперамент.
— Темперамент? — Спейд захохотал как безумный. Он подошел к креслу, на которое, войдя, положил свою шляпу, взял ее и надел. Вытянул свою длинную руку с толстым указательным пальцем, направленным в живот толстяка. Его гневный голос заполнил всю комнату. — Думайте, и хорошенько. Я жду до половины шестого. И тогда вы или играете со мной, или катитесь ко всем чертям. — Он опустил руку, мрачно посмотрел на учтивого толстяка, потом на мальчишку и направился к той двери, через которую пришел. Открыв дверь, он обернулся и хрипло сказал:
— Половина шестого — потом занавес.
Мальчишка, глядя в грудь Спейду, повторил два слова, которые уже дважды произносил в холле отеля «Бельведер». Говорил он негромко. Но зло.
Спейд вышел, громко хлопнув дверью.
От Гутмана Спейд спускался на лифте. Губы его пересохли, хотя побледневшее лицо и покрылось испариной. Вынимая носовой платок, он заметил, что рука его дрожит. Он ухмыльнулся и сказал «Ого!» так громко, что служащий, стоявший у кнопок лифта, повернулся и спросил:
— Чем могу помочь, сэр?
По Джиари-стрит Спейд дошел до отеля «Палас», где позавтракал. За стол он сел совершенно спокойным человеком — ни бледности на лице, ни сухости во рту, ни дрожи в руках. Он ел жадно, но без спешки; поев, отправился в контору Сида Уайза.
Когда Спейд вошел к Уайзу, тот грыз ноготь и смотрел в окно. Заметив Спейда, он убрал руку ото рта, повернулся к нему и сказал:
— Привет. Бери стул и садись.
Спейд поставил стул к заваленному бумагами столу и сел.
— К тебе приходила миссис Арчер? — спросил он.
— Да. — В глазах Уайза промелькнули едва заметные искорки. — Женишься на даме, Сэмми?
Спейд раздраженно фыркнул носом.
— Боже, теперь еще ты! — проворчал он.
Сид устало улыбнулся одними уголками губ:
— Если ты не женишься, забот не оберешься.
Спейд оторвал взгляд от сигареты и с горечью спросил:
— Точнее, ты их не оберешься. Впрочем, для этого ты и существуешь. Что она сказала тебе?
— О чем?
— О чем угодно, что я должен знать.
Уайз провел рукой по волосам, стряхнув перхоть себе на плечи.
— Она сказала, что хотела развестись с Майлзом, чтобы…
— Это я знаю, — прервал его Спейд. — Переходи к тому, чего я не знаю.
— Откуда мне знать, разрешила ли бы она?
— Перестань вилять, Сид. — Спейд поднес пламя зажигалки к сигарете. — Говори мне только то, что она просила от меня утаить.
Уайз бросил на Спейда укоризненный взгляд.
— Ну что ты, Сэмми, — начал он. — Разве так можно…
Спейд воздел глаза к небу и зарокотал:
— Господи! Вот мой адвокат, который зарабатывает на мне немалые деньги, но, чтобы получить необходимые сведения, я должен становиться перед ним на колени. — Он посмотрел на Уайза. — Как ты думаешь, зачем я послал ее к тебе?
Уайз скорчил усталую гримасу.
— Еще один такой клиент, как ты, — сказал он жалобным тоном, — и я попаду в больницу или в тюрьму.
— Не одних же клиентов туда отправлять! Она сказала тебе, где была той ночью, когда его убили?
— Да.
— Где?
— Следила за ним.
Спейд выпрямился на стуле и моргнул. Потом удивленно воскликнул:
— Черт их поймет, этих женщин! — Он засмеялся, снова развалился на стуле и спросил: — Что же она увидела?
Уайз покачал головой.
— Немного. Майлз зашел в тот вечер домой поужинать и, чтобы подразнить ее, сказал, что уходит в отель «Сент-Марк» на свидание к девушке и что у Ивы есть шанс получить вожделенный развод. Сначала она решила, что он просто хочет позлить ее. Он знал…
