Во время завтрака Репина, узнав о том, что ее сожитель уедет, и уедет на неделю, не смогла скрыть радости и частенько похотливо посматривала на Батырова.
– Настроение, Валя, хорошее? – цыкнул он на нее.
– А чего ему быть плохим? День прошел – и хорошо, новый начался.
– Ты жратву «кроликам» сварила?
– Конечно. Все готово, но продуктов уже нет.
– Тебе же было сказано, продукты привезут, но до этого ты должна список составить.
– Он давно готов.
– Ладно, список – Жоре.
– Хорошо.
После завтрака Батыров передал Селихову деньги, и тот с Корвичем и Борисовым уехал.
Репина тут же привязалась к главарю:
– Ринатушка, ты все правильно сделал, сейчас покормим этих придурков и можем закрыться у меня.
– Не сейчас, дура, после того как привезут продукты. Потерпи.
– Ну да, я совсем забыла, что Жорик вернется. Вот что делает любовь с бабой, обо всем на свете забывает.
– Какая любовь? Под любого готова улечься, лишь бы подошел. Но хватит базарить, зови Ванько, идем в подвал.
Втроем они спустились к несчастным, одурманенным и переживающим ломку молодым людям, превратившимся за короткое время в диких животных.
Ванько просунул в щель решеток подносы с кашей.
– Дай таблетку! – уставился воспаленными глазами Карасенко на Батырова. – На хрен твоя жратва, дозу!
– Сначала завтрак.
– Доза!
– Послушай, ты, урод, – повысил голос Батыров, – не будете жрать, не получите таблеток.
– Витюха, не дури, я из-за твоих прихотей подыхать не желаю, – выкрикнула Лепко.
Она схватила поднос, принялась руками хватать куски каши и бросать их в рот, не прожевывая.
Карасенко, сплюнув, последовал ее примеру.
Как только подносы оказались пусты, Батыр бросил подопытным по таблетке:
– Кайфуйте, животные!
Карасенко и Лепко схватили наркотик, проглотили таблетки, запили из ведер, стоявших у решеток, и забились в кайфе, отпрянув на солому.
– Камера снимает? – усмехнувшись, взглянул на Ванько Батыров.
– Да, я проверял.
– Отлично. А сейчас пошли отсюда! Камеры запишут, что будут вытворять эти скоты.
Ванько двинулся следом, но Батыров, подумав, остановил его:
– А ты, Степан, пожалуй, останься, посмотри на них. Запись – это одно, прямое наблюдение – другое.
– Да чего на них смотреть? Насмотрелся уже.
– Еще посмотришь, а потом отправишься на отдых в более цивилизованные условия.
– Ладно, посмотрю. Но парашу выносить не буду.
– А кто, Степа, будет? Я или Валентина?
– А как ее забрать? Один я даже к девке в камеру не войду.
– Ладно, я подстрахую.
Наверх вышли Батыров и Репина. Она нырнула в дом, а он присел на бревно у забора.
Тут же появился с удочкой дед Гордей.
– Привет, сосед!
– Здорово, Гордей!
– Чевой-то незаметно, чтобы вы делом каким занимались?
– Ждем!
– А чего ждать-то? Убирай утиль да восстанавливай ферму, коли решили фермерами заделаться. А то так последние бабки прожрете.
– Это не твое дело, чем мы занимаемся, а чем нет, но чтобы твоя седая голова не болела, скажу, ждем мы, когда будет проект фермы готов. Отдали бумаги в контору, что делает эти проекты, заплатили. Но там сказали, на все про все не меньше месяца уйдет. Сейчас, чтобы только от ближнего столба до хаты, это где-то метров десять?
– Где-то так.
– Так вот, чтобы от столба до хаты провод кинуть, нужен проект. К любому помещению, хоть к сортиру, если он на фундаменте. А знаешь, сколько стоит проект подключения дома от этого столба?
– Копейки.
– Копейки? Это раньше, в твою эпоху копейки были, а сейчас только за это восемнадцать тысяч выложи. А до фермы два столба ставить надо. Сотку уже заплатил.
– Че, в натуре такие бабки дерут? – искренне удивился дед.
– Не веришь?
– Не верится, за что восемнадцать тысяч рублев платить, если я сам провод со столба к дому могу кинуть?
– За проект, и никто тебе не даст самому что-либо делать. Это еще хорошо, что ты постоянно в деревне один жил. Одного проверять не поедут, а то заставили бы и счетчик на улицу выводить, и налог за колодец платить, также за землю, за хату по рыночной стоимости.
– Какая стоимость может быть у моей халупы?
– Ну, думаю, тысяч пятьдесят за квадратный метр, не менее, за землю еще больше, все ж Подмосковье.
– А не облупятся местные чиновники?
– Нет, дед, не облупятся. Я вот тоже думал, все у нас быстро пойдет, ан нет, и давать взятки лишних «бабок» нет. Потому будем ждать.
– Да так проще в город уехать.
– Вот и пришлось половину бригады на заработки отправлять.
– Так это «Нива» с ними поехала?
– Сначала продукты привезут, потом искать съемную хату и работу. Иначе до фермерства в натуре подохнем здесь.
– Ну и жизнь пошла, – вздохнул Гордей. – Тока если сунутся сюда чиновники, я их из дробовика встречу, мне терять нечего.
– У тебя есть ружье?
– А как же без него? Без него на деревне жить нельзя. Одних собак одичавших брошенных сколько отстрелял. Ныне спокойно можно ходить, а то вы к ферме не прошли бы, тут целая стая псов была. Но ладно, понятно, чего застряли, пойду рыбки на ушицу поймаю. Лишок будет, занести?
– Бесплатно?
– Кто ж за это деньги берет?
– За все, дед, платить надо. Приноси, заплачу, деньги лишними не бывают.
– Это точно. Эх, жизнь наша бедова… нас во все дыры, а нам некого. Пошел!
И дед Гордей, вздыхая и охая, пошел к реке.
Батыров, закурив, подумал, что ненужные вопросы задает старик. Хотя в этом ничего странного нет. Убрать, конечно, не помешало бы, да нельзя.
Над противоположной окраиной поднялось облако пыли.
Батыров встал, прошел к воротам, укрылся на всякий случай за калиткой, чтобы при необходимости можно было быстро уйти в поле, но, увидев «Ниву», вышел из укрытия.
Внедорожник остановился у ворот.
Корвич и Борисов начали выгружать пакеты, а Селихов подошел к главарю и протянул ему длинную кассовую ленту:
– Здесь все пробито, это чтобы не базарил, что я заплатил общие «бабки».
– Мог бы не делать этого. На хрена мне эта бухгалтерия?
– Для отчетности.
– Подкалывать не надо!
– Ну почему, можно и подколоть. Валентина небось комнату уже для вас готовит?
– Слушай, ты, сожитель, – сощурив глаза, зло бросил Батыров. – Я могу и без бабы здесь обойтись, сварить нехитрую похлебку сможет и Ванько. А ты держи Вальку при себе, чтобы не было между нами недопонимания.
– Да я пошутил, Батыр, чего ты?
– Не надо, Жора, шутить со мной, не надо, не понимаю я шуток.
– Ну и ладно, жратву привезли, сейчас в Зеленогорск поедем, в магазине, где затаривались, продавщица сказала, что там квартиры за нормальную цену снять можно, и с бабами полный порядок.
– Ты на одном поселке не зацикливайся, объедь другие. Нужно недорогое, неприметное место, чтобы менты не вычислили.
– Но участковый по-любому объявится где угодно.
– То участковый – с ним договориться можно. Кстати, ты правильно сказал про участкового, найди место, где стража порядка можно прикормить. Это надежнее любой страховки.
– Да понял, не мальчик. Жди сообщений. Поехали мы.
– Давайте, удачи!
– И тебе тоже.
Селихов подмигнул главарю, но вышло это как-то неестественно, нервно. Все переживает Жорик, подумал Батыров, ну и шайтан с ним!
«Нива» укатила.
Главарь хотел вызвать Ванько, но, вспомнив, что оставил его у «кроликов», сам затащил пакеты на кухню. А помощник тем временем наблюдал, как корчится у решетки Карасенко. Лепко же, напротив, встала на колени, задрав грязное платье.
– Ты чего, девка? – сглотнув слюну, спросил Ванько.
– Хочу тебя. Не представляешь, как я хочу тебя.
– Ага! Видел уже твои хотения, еле угомонили.
– Я ничего не помню. Но сейчас хочу. Неужели ты, здоровый мужик, не желаешь меня? Я сделаю все, что скажешь.
Ванько не отличался особой сообразительностью, да и девица вела себя естественно, как обычно после принятия таблетки. Он почесал затылок. Поиметь девицу было бы неплохо, и для этого не обязательно открывать решетку. Подвинется к прутьям. Но Карасенко может все испортить.
– А этот? – указал Ванько на парня.
– Он в кайфе. И так будет не менее получаса.
– Да? Ну тогда давай, двигай к решетке.
– А зайти боишься?
– Внутрь не пойду!
– Ладно, – согласилась Лепко, – ты только встань левее, ближе к разделительной решетке, там прутья реже, мне удобнее будет.
Ванько сместился к перегородке, расстегнул ширинку. Лепко облизнула губы, а он похотливо разглядывал ее аппетитный зад, не замечая, как Карасенко приблизился к самой решетке. На какое-то мгновенье Ванько прикрыл глаза, и в это время его горло стиснули крепкие руки Карасенко.
Закричать Ванько не смог. Обезумевший наркоман так сжал шею, что хрустнули шейные позвонки. Тело обмякло, опустилось на солому.
– Ты что, сволочь, сделал? – воскликнула Лепко. – Кто тебя просил?
– Заткнись, паскуда! – прошипел Карасенко.
