На следующий день, в среду, в 8.20 Фернан Легро и Брис Пети приехали в офис Кевина Лебрана, расположенный на бульваре Распай. Несмотря на то что рабочий день в офисе обычно начинался в 9 часов, в приемной уже были и секретарь лидера создающейся партии Натали Морель, и помощник шефа Клод Брюно. Мужчины пожали друг другу руки, Пети не упустил возможности высказать комплимент секретарше:
— Вы сегодня необычайно очаровательны, мадемуазель Натали.
Молодая женщина улыбнулась:
— Мсье Пети, вы говорите подобные вещи каждой своей знакомой?
— Ну что вы, Натали! Исключительно вам.
— А как же те девушки, в обществе которых вы довольно часто проводите время в ночных клубах?
— Вас интересует моя личная жизнь?
— Нет. Просто среди этих девушек есть одна моя очень хорошая знакомая. Мы раньше жили в одном доме. Боже, как давно это было.
— По сравнению с вами, Натали, девушки ночных клубов уродины.
— Что не мешает вам пользоваться их услугами.
— Почему бы нет, Натали? Я мужчина, мне нужны женщины. Но вы…
Легро прервал Пети:
— Брис! Может, хватит болтать попусту?
— А в чем дело, Фернан? Нам все равно ждать шефа.
— Не так долго, как вам хотелось бы, — раздался строгий мужской голос от двери.
В приемную вошел Кевин Лебран, как всегда, модно одетый, с улыбкой, выставляющей напоказ его неестественно белые зубы.
— Доброе утро, господа!
— Доброе! — поздоровались с шефом Брюно, Легро, Пети и Морель.
— Прошу в кабинет, — Лебран указал на дверь, повернулся к секретарю: — Мадемуазель Морель, пожалуйста, кофе.
Лебран не спрашивал, хотят ли его подчиненные кофе или нет, он приказывал, и его приказы должны были быть выполнены.
Взбодрившись ароматным напитком и дождавшись, когда секретарь вынесет поднос с пустыми чашками, Лебран пригласил присутствующих к столу совещаний. Сам присел в высокое черное кресло. Взглянул на помощника:
— Клод, ты слушал утренние новости?
— Да, мсье!
— И что там интересного?
— Пока ничего.
— Ничего? — изобразил удивление Лебран и посмотрел на Легро: — Фернан, я жду доклада.
— Конечно, мсье.
Легро в подробностях рассказал об убийстве Амуна Секи, Пети выложил перед шефом фотографии. Лебран посмотрел фото:
— Видно, что они сделаны ночью. Клод, — повернулся он к помощнику, — тебе предстоит поработать со снимками.
Брюно кивнул:
— Выполню, мсье Лебран.
— Как только сделаешь копии, отправь их курьером, а конкретно с Дианой, в газеты и журналы. В какие именно, ты знаешь.
— Да, мсье.
— И организуй встречу с журналистами. Здесь, в офисе. Я, — усмехнулся Лебран, — должен заклеймить позором действующую власть, которая не в состоянии защитить несчастных иммигрантов.
— Сделаю, мсье.
Лебран посмотрел на часы, взял со стола пульт и включил телевизор. Как раз в этот момент начались новости. Диктор сообщила о зверском убийстве в предместьях Парижа молодого египтянина Амуна Секи.
Пети нагнулся к Легро:
— Я плохо понимаю, Фернан, для чего шефу отсылать курьером копии снимков, когда по «ящику» и так все прекрасно показывают.
— Шеф хочет доказать, что фото, экспертиза которых выявит истинное время съемок, могли прислать только те, кто убивал несчастного черного.
— Как-то все запутано.
— А ты не думай, Брис. Для этого есть шеф.
Лебран сделал замечание:
— Помолчите, Пети и Легро.
Он внимательно посмотрел часть выпуска, посвященную убийству, выключил телевизор, улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой:
— Хорошая работа, господа. Я доволен.
Лебран открыл ящик стола, достал оттуда две пачки евро, пододвинул их к Легро:
— Ваш гонорар, парни. Как и было договорено, каждому по двадцать тысяч.
Легро забрал свои деньги, передал долю Пети, спросил:
— Мы можем идти, мсье?
Лебран оставил без внимания вопрос одного из своих боевиков, поднялся из кресла, прошелся по кабинету:
— Всем известно, что Джахи Меду, до недавнего времени поддерживающий наше движение и намеревавшийся войти в партию вместе со своей организацией, неожиданно решил действовать самостоятельно. Вчера поздно вечером он позвонил мне и сообщил, что желает создать что-то типа профсоюза иммигрантов. Подобное решение может нанести серьезный удар по нашим планам. Поэтому, думаю, надо убрать Меду. Пока он не афишировал намерение.
Брюно спросил:
— А вы уверены, что Меду уже не растрезвонил о своем намерении?
— Уверен. Я попросил его не предпринимать никаких шагов до личной встречи, назначенной на утро завтрашнего дня.
— И он согласился?
— Если бы тебе, Клод, предложили сотрудничество и солидную финансовую поддержку не только создаваемой тобой организации, но и тебе лично, ты отказался бы?
— Нет!
— Вот и Меду не отказался. Африканцы хитры, но слишком жадны. Меду возомнил себя великим организатором, сделавшим то, что вынудило меня встревожиться и просить его. Джахи Меду сейчас радостно потирает руки. Ведь он «переиграл» самого Лебрана и сможет выкачать хорошие деньги. Так ему кажется. А больше радуется супруга африканца, парижская шлюха Вева Сандер. Не исключено, что именно она надоумила муженька пойти на шантаж.
Легро взглянул на шефа:
— И что из этого следует, мсье?
Лебран резко повернулся к боевику:
— А ты не понял, Фернан? До завтра Меду будет молчать о своих намерениях. Значит, сегодня он и его шлюха Вева должны подохнуть.
— Еще одно убийство?
Лебран улыбнулся:
— Нет, Фернан, не одно, а два убийства. Я же сказал, что должны сдохнуть и Джахи Меду, и Вева Сандер. Ликвидацией этой семейки мы устраняем угрозу нашим планам и… получаем еще один козырь в большой игре. Убийство соратника, а именно таковым он все еще продолжает оставаться для власти, смерть его ни в чем не повинной супруги на следующий день после зверской расправы с несчастным египтянином — что еще более эффективно может сыграть на нашей стороне? А я подниму такой шум, что представители верховной власти вынуждены будут просить меня содействовать тому, чтобы не допустить массовых волнений. Естественно, я окажу им услугу, но… потребую кое-что взамен. Что конкретно, вам знать необязательно.
Разговор прервал звонок внутренней связи. Лебран поднял трубку:
— Да, Натали!
— Мсье, вам звонит жена.
— Соедини.
Лебран извинился, присел в кресло, жестом показал Брюно, чтобы тот налил в стакан минеральной воды.
— Кевин?
— Доброе утро, дорогая. Ты звонишь так рано?! Что-то случилось?
— Ничего, но нам с дочерью надоело находиться под охраной твоих недоумков в усадьбе. Не слишком ли ты увлекся политикой, дорогой, — у тебя даже по ночам деловые встречи, переговоры. Ты ведешь активный, я бы сказала, слишком активный образ жизни, мы же с Кларой должны сидеть в золотой клетке.
— Дорогая, ты знаешь, что предпринятые мной меры направлены на одно — обеспечение безопасности твоей и дочери. Это первое. Второе, перед тем как пойти в политику, если мне не изменяет память, мы вместе обсуждали этот вопрос, ты тогда была готова на все и уже представляла себя самой красивой женщиной высшего света Парижа. Или я ошибаюсь? И третье, дорогая. Вошедшему в игру назад хода нет. Поэтому тебе придется мириться с пребыванием в загородной усадьбе и моим частым отсутствием. Впрочем, ты, как и все граждане Франции, имеешь право самой распоряжаться личной жизнью. Воспользуйся этим правом, но тогда, дорогая, нам придется расстаться, и дальше я пойду без тебя.
— Ты намекаешь на развод?
— Именно. Уверяю, если ты пожелаешь развестись, я не стану тебя отговаривать, и вы с дочерью получите все, что вам причитается по закону.
Мадам Лаура Лебран сбавила тон:
— Я не желаю развода, но и ты должен понять, как нам с дочерью некомфортно находиться под постоянным присмотром твоих псов-охранников.
— Понимаю, Лаура. Это мера временная, но необходимая. Слишком много у меня врагов. Напрямую им меня не сломить, но в случае, если ты и Клара окажетесь под реальной угрозой, я ради спасения семьи пойду на все. И это мои враги прекрасно понимают. Давай, дорогая, не дадим им шанса остановить нас. Потерпите, и вы с Кларой получите все, о чем только могут мечтать женщины. Обещаю!
— Извини, дорогой! У меня шалят нервы.
— Прислать врача?
— Лучше приезжай этой ночью к нам.
— Не обещаю, но постараюсь.
— Я могу тебе звонить?
— Конечно. В любое время.
— Ты любишь меня, Кевин?
— Что за вопрос, Лаура? Конечно, люблю. И тебя и дочь. Но извини, у меня совещание и люди ждут.
— Да, да, конечно, дорогой! Целую!
— И я тебя! Пока, дорогая.
Лебран, положив трубку, бросил помощнику и боевикам:
— Супруга! Так на чем мы остановились? Эти женщины способны так запудрить мозги, что напрочь отбивает память.
