Они проехали через всю Березню – неспешно, все запоминая. Несколько раз останавливались, наблюдали за перемещениями живой силы и техники. Однажды к ним подъехал затянутый брезентом «УАЗ», вышел целый подполковник, предложил предъявить документы. За спецназовцами не заржавело, подполковник поморщился, спросил, меняя тембр, может ли он чем-нибудь помочь. «Думаю, нет, – с важностью ответил Илья. – Мы и так прекрасно видим, что с вопросами безопасности в вашей части большие проблемы. Мне очень жаль, подполковник, но придется доложить руководству, а оно доложит руководству АТО». «Что-то не так?» – немного побледнев, спросил подполковник. «Все не так, уважаемый, – отрезал Илья. – Солдаты занимаются своей работой, а часовые при этом практически не выставляются. Оружие держат в пирамидах, и на него почти не смотрят. Техника к бою не готова – а если террористы прорвут фронт? Мы уже были в расположении автомобильной роты – половина автопарка имеет серьезные неисправности. В чем проблема, подполковник? И мы еще не были на батарее гаубиц. Думаю, там такая же картина. Кстати, где она?» «Она вон там, – кивнул офицер. – На западе, за лесом». Илья сухо откозырял и отвернулся от подполковника. «Детский сад какой-то», – усмехнулся Фещенко. «Ну, да, – поддержал его Беженцев. – Причем на грани фола. Старение неизбежно, а вот взросление – не факт. Так и тянет поозорничать, да? Можно подумать, мы сами не нашли бы эту батарею». «А мне понравилось, – встал на сторону командира Ромка Латышевич. – Приятно наблюдать, как целый подполковник писает кипятком и жутко боится какого-то капитана».
Больше их не останавливали. Бойцы вооружились газировкой, которую на всех купил Рома (начальник штаба перед операцией выдал каждому по энной сумме гривен). Фещенко тронул машину – похоже, ему доставляло удовольствие управлять этим «танком», у которого помимо двух рядом сидений в салоне имелся и вместительный задний отсек с откидными лавками. Дорога вела на запад. Березня, с дислоцированной за околицей мотопехотной частью, осталась за спиной, дорога втягивалась в лес. Фещенко сбавил скорость, спецназовцы немного напряглись. Илью терзали сомнения. Он мог хамить сухопутному подполковнику, сочинять про проверку и тому подобное, но прибыть в расположение гаубичной батареи и продолжать вести себя с тем же апломбом было чересчур легкомысленно. Любому перебору есть предел.
Дорога уводила на запад, петляла по лесу. Метрах в трехстах от деревни находилось ТО САМОЕ место. Трава была примята, кусты раздавлены. Здесь явно въезжала в лес тяжелая техника. Илья многозначительно переглянулся с сидящим за рулем Фещенко, указывая на правую сторону. Тот понятливо кивнул, провел машину еще метров двести и встал на обочине. Илья выбрался наружу, закурил, посмотрел по сторонам. Вряд ли здесь имелись скрытые посты. Подобные объекты не считались секретными, их охраняли как обычные объекты, тем более расположенные далеко от передовой. Он подал знак водителю, Фещенко повернул машину в кусты, съехал в низину, и через несколько секунд «Тойота» пропала из вида. Через пару минут группа перебежала через дорогу и углубилась в заросли. Сомнений не возникало – неподалеку располагалась гаубичная батарея. Но прежде чем отправить координаты, нужно было увидеть ее собственными глазами. Бойцы особо не таились, режим тишины не соблюдали. Шли по лесу, словно грибы собирали, хотя сильно и не шумели. Лес становился реже, слева уже просматривалась просека, продавленная тяжелой техникой и грузовиками, подвозящими боеприпасы. Группа сместилась правее, выходить на просеку как-то не хотелось. Снова двигались между деревьями, растянувшись цепью. Было ясно, что объект окружен постами, и все же появление часового стало для них неожиданностью.
– Стоять! – раздался строгий голос. – Вы кто такие?
Мимолетное движение глаз, что-то выдвинулось из кустарника. Все могло закончиться полюбовно, но на Рому неожиданно нашло – он вдруг резко махнул прикладом, двинув часового по челюсти. Тот закатил глаза, повалился, подмяв кустарник. Спецназовцы растерянно переглянулись, удивленно воззрились на Латышевича. Часовой был один – это быстро установили, осмотрев округу. Его втащили за ноги в кусты, окружили. Щекастый парень с синеватой щетиной был жив, но пребывал в глубоком обмороке. Он носил новую, с иголочки, форму, шеврон на рукаве изображал четыре желтые косые полоски на фоне почему-то черного солнца.
– М-да уж, – как-то виновато пробормотал Латышевич, почесав затылок. – Перестарался, прошу прощения… Мужики, а что означают четыре полоски? Это не «Полтавщина», что-то другое. У «Полтавщины» голимая свастика и герб Мазепы – белая фигня на красном фоне.
Товарищи помалкивали, никто не знал. Добровольческие батальоны на Украине плодились, как опята, и у каждого была своя мудреная символика.
Часового придирчиво осмотрели, а когда он начал стонать и открывать глаза, еще раз съездили по челюсти, погрузив в дальнейшее небытие. Бесчувственное тело забросали ветками, засыпали листвой.
Теперь работали быстро и проворно. Близость объекта ощущалась мурашками на коже. Они выползали по-пластунски из-за косогора. Позиции для батареи были выбраны идеально – вокруг кусты, овраги, на востоке возвышенность, которая ничуть не мешала вести огонь по навесной траектории. Громоздкие «Гвоздики» были врыты в землю. Длинные, грязно-зеленые пушки 122-го калибра под углом торчали в небо. Шесть полковых самоходных гаубиц – сегодня они еще не применялись, были покрыты маскировочными сетями. Разгружался грузовик с боеприпасами – голые по пояс солдаты вытаскивали из кузова орудийные ящики, укладывали их штабелями. Все становилось ясно как день. Илья лихорадочно определял координаты батареи в полярной системе координат. Затем дал сигнал – откатываемся. Спецназовцы отползли, бросились обратно в лес. Прикрывали командира, который терзал рацию: «Алый, Алый, я Верба! Алый, ответьте Вербе, вы там что, спите?!» Наконец ответили. Он доложил координаты для стрельбы с закрытых позиций. Две цели: гаубичная батарея и лагерь на опушке леса, включающий автомобильную роту и шесть БТРов с расчетами. Остальные пусть живут – не гоняться же со снарядами за каждым пехотинцем. Дальность такая-то, дирекционный угол такой-то… Он уже представлял, как забегали, засуетились артиллеристы Чуровцева. Корректировка дальности, доворот до основного направления стрельбы, поправки на метеоусловия, температуру боеприпасов, износ стволов… Выходные данные сообщаются командирам орудия, те пересчитывают установки, подают команды наводчикам, заряжающим…
Рассчитывать приходилось лишь на первый залп. Если отклонятся (недолет, перелет), то будет весьма прискорбно. Корректировать огонь в таких условиях – равносильно самоубийству. Но артиллерия не подкачала. Орудийные снаряды накрыли обширную территорию, практически не затронув само село! Спецназовцы успели перебежать дорогу и снова загрузились в джип. Фещенко лихо вывел его задним ходом на проезжую часть, переключил передачу – и деревья понеслись мимо окон, как участники спринтерского забега…
Залп орудий накрыл батарею самоходных орудий, не менее десятка взрывов прозвучало в расположении «Гвоздик». Летели клочья земли, вырывало и разбрасывало целые кустарники. Горели искореженные самоходные установки, взрывались снаряды, разбегались выжившие члены расчетов. Второй залп пришелся по опушке в семистах метрах восточнее. Взрывами сносило палатки, корежило и ломало грузовые «Уралы». Уносились солдаты, которым посчастливилось не попасть под град осколков. Снаряды продолжали сыпаться. Опушка леса плавала в дыму. Несколько снарядов взорвались рядом с околицей деревни. Контрольный удар – снова по позициям гаубичной батареи, правда, там уже нечего было уничтожать.
Они проехали еще метров двести. То ли интуиция сработала, то ли что-то еще – Илья приказал Фещенко притормозить. Тот покосился не без удивления, но подчинился. Снова на обочину, за деревья, чтобы не маячить на проезжей части. Спецназовцы лежали в высокой траве недалеко от дороги. На востоке гремели взрывы, ошалело кричали люди. Похоже, артиллерия ополченцев решила поставить в деле «оккупации» села Березни жирную точку: она утюжила все, кроме непосредственно села. Уцелевшие силовики в панике отходили на запад. Снаряды падали уже не с той интенсивностью, но обстрел продолжался. За несколько минут, что спецназовцы с задумчивым видом лежали в траве, на запад промчался грузовик с искореженным бортом. В кузове сидели автоматчики – грязные, у многих лица были в крови, они матерились так, что было слышно за версту. За грузовиком – два бронетранспортера с мрачными пехотинцами на броне, военнослужащими добровольческого батальона «Полтавщина». Еще один грузовик, лязгающий и ревущий, как падающий бомбардировщик.
– Чешите, вояки, чешите… – с видом сытого кота урчал Фещенко. – Приятная картинка, глаз радует…
