прошлась укровская очередь. Аккурат по тому месту, где должна была быть Лёшкина голова…
В общем, после такой встряски самой судьбой заповедано им было стать друзьями. Бывает, конечно, и по-другому: мало ли, ну вот не сошлись люди во взаимной симпатии. Да, боевые товарищи, да, жизнью один другому обязан, но – но не тянет друг к другу. А вот Буран с Митридатом сошёлся. Да и по Крыму память грела…
* * *
Как раз в Крыму Алексея несколько месяцев назад подвёл к Михаилу Кореневу, позывной Митридат, его бывший шеф Тихон Ященко.
Ну, как подвёл… Передал связь, что называется, из рук в руки, когда Алексей приехал сменить шефа на работе в Крыму. В те самые ключевые февральские и мартовские дни 2014 года.
Тогда шеф – и те ребята, что выехали с ним в самом начале, – сделали очень важную работу. Не сказать, чтобы именно они подняли крымских казаков. Казаки поднялись и сами. Но им нужно было профессиональное руководство. И оно было организовано. Причём абсолютно безупречно с точки зрения международного права. ЧОП Ященко, под названием «Антей-М», было организацией не государственной. Частной. Личное индивидуальное владение. Сам Тихон и его люди также находились в личном статусе. Собственно, с любых формальных точек зрения они и были частными персонами. Ни на какой государственной службе не состоящими.
А что помогали казакам – так ведь и сами они казаки. Конечно, основную, решающую роль в защите Крыма от озверевших на майдане – и особенно после удавшегося государственного переворота в Киеве – украинских нацистов сыграли подразделения «вежливых». Но руководившие ими люди с большими звёздочками на погонах не могли, естественно, немедленно наладить уверенное взаимодействие с местными активистами, добровольцами-ополченцами и казаками.
Просто незнакомы были.
Вот тут и нужны были такие люди, как Тихон, и с такими конторами, как «Антей». Особенно поначалу, на старте событий, когда никаких «вежливых» ещё в помине не было. В те начальные дни, когда многое было непонятно, именно благодаря Ященко и таким, как он, удавалось каждый раз на шаг опережать действия фашистского руководства в Киеве. И тем вызывать его неорганизованную и беспомощную реакцию, перераставшую в панику.
Кроме того, Тихон закрутил дела с Кубанским казачьим войском. И на полуострове очень быстро оказались казаки с материка. А само появление их на Чонгаре, на перешейке, сильно остудило пыл нациков, вознамерившихся привезти крымчанам свою кровавую «дружбу». А дальше в ситуацию окончательно вмешались «вежливые люди», и шансы фашистов оккупировать вслед за Украиной ещё и Крым растаяли вовсе.
Во время этих событий и пересеклись пути-дорожки Кравченковского шефа и Мишки Митридата.
Мишка был родом из Керчи. («Оттуда и позывной – знаешь, у нас там гора такая есть, Митридат называется».) Входил в состав местного казачьего войска и с блеском носил мундир Крымского казачьего войска под есаульскими золотыми погонами с одним просветом. В прежней жизни успел побыть в самых разных качествах – от электрика до аспиранта, и от казака до журналиста. Побывал в Чечне, в Абхазии, дрался с крымско-татарскими боевиками под Симферополем, находился в визире Службы украинской безпеки. В общем, почти ровесник Алексею, он пожил бурно и, судя по его артистическим рассказам о пережитом, – счастливо.
Революцию в Крыму Мишка не то что принял – он принял её с восторгом и с бурным деловым энтузиазмом. Мгновенно сколотил отряд из местных казаков. Тут же взялись за обеспечение защиты пророссийских митингов. Приступали к блокированию политически значимых пунктов. В частности, управления СБУ.
Так что когда в Крыму сперва с разведывательными целями появился Тихон, встреча его с Мишкой была, естественно, предопределена. Не с ним одним, понятно, – в Крыму были и другие подобные Митридату активисты. Но с Мишкой у шефа родилось полное взаимопонимание по казачьей линии. И Алексей, прилетев в Симферополь 10 марта, получил из рук в руки практически налаженную схему работы и связи. В том числе с Митридатом.
Тогда и поработали впервые совместно с ним. Вот человек, который был в своей стихии! Словно с пропеллером в заднице, энергичный и подвижный, в камуфле, но в кубанской приказной папахе он успевал, казалось, везде. И везде имел связи, везде имел друзей. И всё, казалось, знал.
Дискомфорта в его компании Алексей не ощущал ни грамма – а это был важный признак, что с человеком можно сближаться. То ли инстинкт, то ли что, но работала эта «чуйка» с детства. А за годы службы в разведке и работы в «Антее» она развилась до вполне надёжного опознавательного маркёра.
«Ну что, будем стоять вместе, спина к спине?» – спросил Митридат, когда после двух суток заполошного гона нарисовалось время познакомиться поближе. И Алексей ответил: «Да, всегда».
И выпили уже как на брудершафт. Без этих, конечно, тупых ритуалов с переплетением рук и поцелуями – мужчины всё же. Но по сути то же: закрепили боевой союз…
От Крыма у Кравченко осталось впечатление калейдоскопа. Причём сам он чувствовал себя так, словно находился внутри этих постоянно меняющихся узоров. Потому что работы и суеты по «верчению» того самого «калейдоскопа» хватало. Но всё равно – не покидало ощущение какого-то праздника. Это было… Это было настоящее! Это… раз в жизни!
В череде тех событий больше всего Алексея впечатлил вечер в Симферополе после референдума. Когда тысячи, если не десятки тысяч людей – казалось, тут, на площади, собрался весь Крым, – плача и смеясь, плача и торжествуя пели гимн России. И этим искренним порывом к новообретённой родине было словно наэлектризовано всё вокруг так, что немудрящие эти слова в гимне превратились в какую-то священную, от сердца и до Вселенной, присягу на верность России.
И Алексей сам пел, и сам почти плакал. И всё прочее было тогда неважно. А важно, что был он в этот момент просто гражданином своей великой страны, своей великой Империи, снова расправляющей плечи. И был он снова её солдатом, её верным солдатом, готовым за неё на всё…
И сквозь невыразительные, деревянные слова Военной присяги, вдруг появившиеся в мозгу, – «клянусь достойно исполнять воинский долг, мужественно защищать свободу, независимость и конституционный строй России, народ и Отечество» – само собой всплывало чеканное, бронзовое, величественное, выученное когда-то в курсантском кубрике едва ли в шутку: «Я всегда готов по приказу советского правительства выступить на защиту моей Родины – Союза Советских Социалистических Республик, и как воин Вооружённых сил клянусь защищать её мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами»…
– «Кобру» помнишь? – спросил вдруг Митридат.
Алексей индифферентно пожал плечами:
– Смутно. Я в сентябре под Металлистом был… Что-то слышал. Вроде бандюки какие-то?
