– У меня нет гарантий, что вы меня не обманете, – начал Грызлов, – и назовете мне правильное имя. У меня есть подозрение, что…
– А у тебя есть гарантии, что ты доживешь до завтрашнего утра? – перебил его Константин.
Грызлов помолчал несколько секунд, размышляя, и вынужден был согласиться.
– Гарантий действительно нет, – сказал он. – Ну, тогда не будем тянуть резину. Готов сделать первый шаг навстречу нашей договоренности. Вчера по известному вам адресу в квартире известной вам женщины был убит некто Сургучев Алексей Борисович, тысяча девятьсот семьдесят пятого года рождения, юрист по образованию.
Панфилов слушал, скривив губы. Услышанное им имя ничего ему не говорило.
– Кем он был? Чем занимался? – спросил он. – Адвокат? Нотариус? Кто он такой, черт бы его побрал? Что значит – юрист?
– Сургучев последнее время работал на очень хлебной должности, – усмехнулся Грызлов, – поверенным в делах Лилии Николаевны Воловик. Слышал о такой?
– Это вдова миллионера? – переспросил для виду Панфилов. – Слышал, как же не слышать. Приходилось. Так это все, что вы знаете о Сургучеве?
– Пока все, – начиная волноваться, произнес Грызлов. – Я свое обещание выполнил…
Он достал из лежащего на столе дела фотографию и положил ее перед Панфиловым.
– Кто это? – спросил Грызлов. – Вы знаете этого человека?
Панфилов взглянул мельком на фотографию и отвернулся, Шульгин его теперь интересовал совсем мало.
– Я знаю, кто это, – сказал он. – Покажите эту фотографию сотрудникам охранно-сыскного агентства «Цербер», и они скажут вам, что это их директор. Я знаю, что его фамилия Шульгин, а зовут его, кажется, Андреем. Впрочем, возможно, «Андрэ» – это его кличка.
– Отлично! – сказал Грызлов. – Остальное мы узнаем сами.
Панфилов покачал головой.
– Не узнаете, – сказал он, усмехнувшись. – Никогда не узнаете. Я не знаю, почему этот человек оказался вчера на крыше, но знаю, что он наверняка выполнял поручение одного очень известного в России человека. О том, что охранное агентство «Цербер» выполняет заказы этого человека, знают немногие даже из тех, кто работает на Лубянке. Спроси себя, Грызлов, хочешь ли ты знать его имя, перед тем как я его назову…
Панфилов сделал паузу, но Грызлов упрямо кивнул и произнес:
– Продолжай!
– Я назову только две буквы – ГБ. Остальное ты поймешь все сам, – быстро сказал Панфилов, перегнувшись через стол. – Теперь сделай одолжение, посиди пару минут за этим столом, я сейчас…
Панфилов поднялся и вышел из кабинета.
«Не может быть! – посмотрел на закрывшуюся за ним дверь Грызлов. – Белоцерковский? Он, конечно, сволочь, и бандитов на него работает много. Но я никогда не знал о его связях с криминалом ничего конкретного. Все это были только слухи, домыслы, сплетни. А тут человек говорит вполне конкретно, что охранное агентство выполняет заказы ГБ. Черт возьми, тут же появляется возможность для большой, очень большой, хотя и очень рискованной игры. Могут раздавить, как букашку, а можно и подняться на этой истории до высот непредсказуемых. Нужно только все как следует обдумать. Расспросить этого странного посетителя…»
Грызлов посмотрел на пустой стул, стоящий напротив него, и тут до него дошло, что посетителя он больше никогда не увидит.
Следователь выскочил из кабинета в коридор. Коридор в обе стороны был пуст. Человек, с которым он только что разговаривал, исчез.
Грызлов бросился в кабинет Поздеева. Ему надо было посоветоваться.
Капитан Бессонов не собирался особенно напрягаться, расследуя дело об убийстве Наташи Бессоновой. Он написал рапорт с просьбой усилить его группу сотрудниками районного отдела, первыми прибывшими на место происшествия. Практика такого сотрудничества существовала, его рапорт был удовлетворен без особой волокиты.
В распоряжение Бессонова попали Аркаша Поздеев и Толик Грызлов. Это было очень удачно, так как Бессонов знал их давно и мог на них положиться. Самому ему нужно было свободное время для того, чтобы спокойно обдумать предстоящий очень интересный разговор с Лилией Николаевной Воловик. Зажигалка с ее инициалами, которую он носил в кармане, мешала сосредоточиться.
«Что я медлю? – в который раз спрашивал себя Бессонов. – Козыри в моем распоряжении. Никакого блефа. Вдовушка у меня в руках. Она согласится на любые условия. Тем более что очень много я и не стану с нее требовать. Мне достаточно будет… Сколько же с нее запросить? Десять? Двадцать? Может быть, двадцать пять тысяч?.. Что это я мелочусь? А что, если назвать тысяч тридцать или даже сорок? Для нее, надо полагать, это пустяки. Неужели она не согласится заплатить такую сумму, чтобы вернуть эту изящную вещицу, которая может принести ей немало неприятностей? Да, надо полагать, Лилия Николаевна влипла в нехорошую историю. И без моей помощи она из нее не выпутается. Вот это надо ей объяснить прежде всего».
Бессонов распорядился послать повестку Лилии Николаевне, он вызывал ее к себе на Лубянку для дачи показаний по факту смерти ее помощника по бизнесу Алексея Сургучева. Он уверен был, что она тут же позвонит ему, едва получит повестку.
Так и вышло. Бессонову необходимо было поговорить с ней с глазу на глаз, без посторонних ушей, которых на Лубянке хоть отбавляй, поэтому он легко согласился встретиться на нейтральной территории – в ресторане «Олимпия». Единственное, на чем он настаивал, чтобы встреча состоялась немедленно.
Лилии Николаевне удалось выпросить лишь час для того, чтобы привести себя в порядок и подготовиться к визиту в ресторан.
Бессонова несколько смущало обстоятельство, что он не знал пока имени человека, в кармане которого обнаружил зажигалку Лилии Воловик. Но это было не столь уж важно. Важно другое, что человек этот погиб в непосредственной близости от места двойного убийства, что он вступил в перестрелку с милицией, и, наконец, не слишком ли много совпадений – ее помощника убивают, а в кармане другого убитого находят ее зажигалку. Нет, Лилия Николаевна не отвертится. Ей придется раскошелиться.
Когда он приехал в «Олимпию», Лилия Николаевна уже сидела за столиком, к которому его подвел администратор, едва он назвал свою фамилию. Вдова была бледна и взволнована. Бессонов отметил, что это хороший знак. Раз волнуется, значит, чувствует опасность. Ничего, сейчас он возьмет ее в оборот.
– Я согласился встретиться с вами здесь, – начал он, – только из соображений деликатности предстоящего нам разговора…
– Я потрясена случившимся, – пролепетала Лилия Николаевна. – Алексей Борисович был очень толковым работником. Я всегда доверяла ему все свои коммерческие секреты, ценила его талант финансового руководителя и интуицию, которая не раз помогала ему добиваться успеха в делах.
«Заранее заготовила фразу! – отметил про себя Бессонов. – Ничего, голубушка, сейчас ты слетишь с колеи, по которой хотела выехать…»
– Должен сообщить вам, что Сургучев интересует следствие не особенно сильно, – небрежно сказал Бессонов, давая понять, что разговором о Сургучеве дело не ограничится. – Гораздо больше нас интересует ваша роль в организации этого преступления.
Несмотря на некоторую ограниченность, не позволившую Бессонову продвинуться по службе в Конторе, он имел большой опыт ведения допросов и был уверен, что умеет строить фразы так, чтобы собеседник не успевал за его заранее заготовленными провокациями, начинал нервничать, путаться и в конце концов сдавался – давал именно те показания, которых ждал от него Бессонов.
– Я… – растерялась Лилия Николаевна. – Какая моя роль?..
«Отлично! – отметил Бессонов. – Она уже тепленькая. Прореагировала только на начало фразы. Надо добивать, пока не очухалась».
– Я уже сказал вам, в чем именно вас подозревают, – сказал он, заставляя Лилию Николаевну вспомнить его предыдущую фразу и пропустить мимо ушей слова, которые он говорит сейчас, создавая таким образом для нее ситуацию постоянного цейтнота. – Только от вас самой зависит, ограничимся ли мы этим обвинением. Ведь может всплыть гораздо больше, не правда ли?
– Неправда! – с трудом выдавила из себя Лилия Николаевна.
Казалось, она готова была заплакать. Этот нахальный чекист говорил так уверенно, что ей казалось, будто он знает о ней все – и о том, что она послала Сургучева следить за Панфиловым, о том, что она собиралась устранить Панфилова со своего пути, и наверняка он все знал и о смерти ее главного конкурента в борьбе за наследство мужа – Славика Воловика.
– Я не виновата! – пролепетала она. – Не надо ничего больше добавлять! Я только попросила его найти одного человека, и все. Клянусь вам! Я не знаю, как он оказался в этой квартире, не знаю, кто и за что его убил. Я вообще ничего не знаю! Говорят, с ним вместе была убита какая-то женщина? Так вот, я не знаю, кто она такая и какое отношение имеет к ней Алексей Сургучев.
