«Азим, сука, еще приказал мне голову отрезать, паскуда», — Сервант вдруг вспомнил об управляющем банка, от злости сбив пепел прямо на пол. Тогда ему чудом удалось вывернуться, оказалось, что бывший боевой пловец ножом орудует куда лучше, чем чеченские боевики. Оставив за собой три трупа, Сервант ушел. После Азим еще несколько раз подсылал к нему убийц, но какой-то неизвестный доброжелатель вовремя предупредил авторитета. В результате за городом появилось несколько безымянных могил. Вскоре смерть настигла и самого банкира, кто-то пристрелил Азима на какой-то левой хате вместе с его гориллами.
После этого Сергей Севрюков решил не ждать, когда по его душу явятся абреки, а, узнав о сборище глав местной чеченской диаспоры, просто взял и взорвал особняк, где проходила встреча.
Эффект превзошел все ожидания, уцелевшие чеченцы уже не помышляли о «войне», а собирали свои манатки и стремительно покидали город. Но блестящая победа имела и оборотную сторону. Официальная власть, начав стремительно терять неучтенные доходы, объявила «сезон охоты» на авторитета.
Вовремя предупрежденный друзьями из властных структур и обсудивший эту тему со своими советниками, Сервант решил на время покинуть страну.
В Испании у Серванта была небольшая вилла на берегу Средиземного моря в пригороде Картахены. Но насладиться прелестями курортной жизни Сергею не пришлось, уже через неделю он обнаружил, что за его виллой наблюдают два смуглолицых длинноносых молодца. Устраивать войну на чужой территории бывший боевой пловец не решился, понимая, что даже при самом благополучном раскладе ему эту войну не выиграть. Захватив самые необходимые вещи, документы и кредитные карточки, Сервант сперва выехал в Мадрид, а затем вылетел ближайшим рейсом в Стамбул.
В Стамбуле Сергей не стал селиться в дорогих гостиницах, а выбрал для себя небольшой мотель на окраине города. И сейчас, лежа на кровати местного «люкса», он размышлял о своем будущем.
Вернуться в ближайшее время в Черноморск он не сможет, это ясно, как божий день. К тому же за ним шла настоящая охота, большая охота. В этой ситуации единственно верное решение — не задерживаться долго на одном месте…
«Для того чтобы подмять под себя такой город, как Черноморск, нужно слишком много «капусты», которой у тебя нет», — неожиданно Сергей вспомнил слова, сказанные ему во время последней встречи старшим следователем УБОПа Николаем Ильченко. Это было действительно так. Для того чтобы стать полноправным хозяином города, нужно поставить своего мэра и иметь ручных депутатов в городском совете, а без больших денег эту проблему не решить, то есть выборы не выиграть.
«Мечты, мечты, где ваша сущность», — буркнул недовольно Сервант и, отложив сигару, потянулся к бутылке…
Узкая дорога серпантином уходила все выше и выше в горы. Справа нависали заснеженные холмы и скалы, слева чернела бездна пропасти. Дорога узкая, ползущий по ней танк мало напоминал боевую машину в том представлении, к которому привыкли обыватели. Его броня покрыта, как бородавками, кубами динамической защиты, оберегающей экипаж от противотанковых гранат, ракет и снарядов. Перед собой танк толкал тяжелый барабан минного трала. В таком виде он больше похож на жуткое доисторическое насекомое. Безопасность не всегда бывает красива…
Огромная стальная змея, состоящая из нескольких десятков грузовиков, боевых машин десанта с бойцами на броне, забиралась все дальше и дальше в горы, рыча и гремя двигателями, скрипя тормозами и выбрасывая в атмосферу клубы черных выхлопных газов. Конвой доставлял продовольствие и боеприпасы сводному батальону морской пехоты Северного флота.
За танком-тральщиком тащился видавший виды БРДМ саперов, вслед за ним, выбрасывая комья мерзлой земли из-под гусениц, двигалась юркая БМД. На корме боевой машины с возможным комфортом расположилась группа разведчиков в белых маскировочных комбинезонах, обвешанных оружием. Поглядывая на вершины возвышающихся гор, бойцы переговаривались, некоторые курили.
— Блин, этот танк так коптит, что к концу поездки я стану токсикоманом, — упираясь спиной в коническую башню БМД, произнес мужчина с красным обветренным лицом. Старший сержант Николай Федоров, командир группы, был контрактником и служил в Чечне за деньги. Тридцатисемилетний мужик против двадцатилетних срочников был опытным псом войны (успел повоевать в Приднестровье, Югославии). В знак уважения бойцы в разговорах между собой называли его «Дядя Федор». Сейчас Дядя Федор пытался немного встряхнуть замерзших бойцов после долгого сидения на морозе. В ладони левой руки он держал зажженную сигарету, в правая покоилась на «АК-74», оснащенном подствольным гранатометом.
— Ни хрена тебе не будет, — буркнул ефрейтор Морозов. Двухметровый верзила по штатному расписанию был пулеметчиком, он легко таскал за собой тяжелый ПК и две запасные коробки с лентами. Обладатель массивного крючковатого носа и рваного шрама на левой щеке, делавшего его лицо свирепым, на самом деле был довольно-таки добродушным, готовым в любое время дня и ночи повеселить друзей, отчебучить хохму или беззлобно пошутить. — Ты со своим куревом настолько прокоптился, что никакие танки не возьмут. — Пулеметчик хлопнул по плечу сидящего рядом с ним щуплого бойца. — Правильно я говорю, Фофан?
Невысокий белобрысый Александр Феофанов казался подростком, игравшим в «Зарницу», слишком уж велика была для него каска, обтянутая белой материей, да и бронежилет болтался, как на вешалке. Он застенчиво улыбнулся, неопределенно пожав плечами, и погладил автомат, зажатый между ног.
Сидящий на противоположной стороне БМД радист Виктор Климов, носивший созвучное с фамилией прозвище Клинтон, обратился к пулеметчику:
— Ты бы, Дед Мороз, рассказал чего веселого, а то мы с тоски завоем скоро, как степные акыны, по типу «что видим, то и поем».
Младший сержант Виктор Савченко, упираясь в колени друга, задумчиво смотрел в безоблачное синее небо. С Климовым они были тезками и земелями, оба из Подмосковья, да и призывались в одно время. Между ними была только одна разница — он домашний ребенок, сын отца и матери, а Климов с младенчества рос в детском доме и даже не знал, кто его родители. В будущем надеялись вместе демобилизоваться и как-то устраиваться на гражданке. Но перспективы на будущее были так же далеки, как это небо над головой.
В разведвзводе Савченко был на особом счету. Угрюмый и не особо разговорчивый, он себя в обиду не давал. Попав из «учебки» в часть, он умудрился во время «посвящения в разведчики» устроить настоящее побоище со «стариками». В результате сам возмутитель мор-пеховских традиций и трое старослужащих оказались в бригадной санчасти. Там же произошло их примирение, и больше к Виктору никто не лез, «дедовщина» для него не существовала. По-настоящему характер разведчика раскрылся на войне, когда сводный батальон морской пехоты был направлен в Чечню. За полгода Савченко был награжден медалью «За отвагу» и орденом Мужества, ему присвоили звание младшего сержанта. Но должность командира отделения мало изменила его поведение. Он по-прежнему оставался «волком-одиночкой». Даже оружием отличался от всех бойцов разведвзвода: вместо штатного «АК-74» имел более мощный «АКМ» с прикрученным к ствольной коробке оптическим прицелом от СВД. Автомат был его гордостью и поводом для зависти сослуживцев. За этот самый автомат Виктора и окрестили морпехи Стрелком, прозвище он оправдывал сполна, после каждой боевой операции делая хотя бы одну насечку на прикладе.
Морозов уже открыл рот, чтобы начать повествование очередной байки, но его одернул младший сержант Валиулин (в отличие от Савченко, он явно наслаждался своей маленькой властью). Смуглолицый здоровяк до призыва на срочную службу работал помощником лесника в Тюменской области, и если на голых сопках Заполярья он чувствовал себя не очень уютно, то в лесистых горах Чечни был как дома.
— Хорош базарить, Мороз, не на равнине, — строго произнес Равиль, глядя на пулеметчика исподлобья. Он не понимал и не любил шуток, наверное, сказывалось лесное воспитание.
— А я чё, — пожал плечами Морозов, — могу пить пиво, могу не пить.
Из-за ближайшей горы стремительно выскочила пара зеленых стрекоз «МИ-24». Вертолеты огневой поддержки, громко молотя лопастями воздух, пронеслись над колонной и скрылись за темнеющей впереди высотой.
— Хорошо идти в сопровождении «крокодилов», — неожиданно подал голос обычно молчаливый Василий Костяников, полнолицый крепыш с красными, как яблоки, щеками. Немногословный боец исполнял обязанности санинструктора группы, таская на себе, кроме оружия, положенного по штату, еще и большую брезентовую сумку с красным крестом. То ли из-за этой сумки, то ли из-за фамилии бойцы прозвали Василия Костылем. Костяников на прозвище не обижался, он вообще был не обидчивым и не злобным, выполнял любую порученную работу, чем не однажды пользовались взводные лоботрясы.
