«Нет, Ники. Я создал этот мир не для того, чтобы возвращаться. Если я вернусь, исчезнет не только все вокруг. Исчезну и я сам. Меня больше нет в реале. Там я выключен… вот как этот фонарь. Был – и нету».
Он погасил лампочку. Мир вокруг нас действительно пропал. Когда фонарик загорелся снова, Ингвар был серьезен:
«Вот что, Ники. Тебе лучше будет вернуться. Ты еще не готов жить в Ижоре. Ты слишком привязан к своему миру. К своим играм. Ты ведь даже сюда вошел просто потому, что тебе хотелось встретить здесь Диану, разве нет?»
«Я ни к чему не привязан, – возразил я. – У меня там никого нет. Даже друзей нет. Только Ленка».
«Сестра? Она ведь постарше тебя? – Он почему-то усмехнулся. – Может быть, ей здесь будет интереснее… тут у меня много интересного для девочек. Да, и вот что…»
Он полез в карман и вытащил оттуда какую-то коробку.
«Вот это – тебе. Чтобы тебе не так страшно было возвращаться».
«А что это? – спросил я. – Синхрон?»
«Не совсем. Я знаю, о чем ты говоришь, но это лучше, гораздо лучше. Синхрон китайцы создали для русских. А эту вещь они делают для себя – улавливаешь разницу?»
«Я не хочу», – сказал было я, но как-то так получилось, что четыре или пять таблеток сами собой оказались у меня на ладони. И я машинально их проглотил.
Прошло всего несколько минут, и мир не то чтобы изменился, но как будто повернулся слегка вокруг своей оси – еще немного, казалось мне, и я окажусь как будто на краю карусели, такой большой центрифуги, с которой меня непременно выбросит прочь, неизвестно куда.
Ингвар заметил это и усмехнулся.
«Пора домой», – сказал он.
«Нет, подождите. Я не хочу…» – начал было я, но тут он легонько подтолкнул меня в спину. Я успел заметить, как между головами деревянных истуканов словно бы проскочили искры, а затем прямо перед моим носом взорвалась шаровая молния; тут снова наступила кромешная тьма, и перед глазами у меня поплыли цветные круги… Больше я ничего не помню. Кажется, потом я несколько раз просыпался в больнице, там было темно, и отец со мной разговаривал… потом мы плыли на лодке. Но ведь не могло все это мне присниться?
* * *
– Вряд ли это тебе приснилось, – согласился Джек. – И у тебя прекрасная память.
Ник больше не пил кофе. Он молчал и облизывал губы.
– А по-моему, это какая-то фантазия, – недоверчиво сказала Ленка. – Ты и вправду думаешь, что этот Маттинен…
– Матиассен [14],– сказал Ник. – Я точно запомнил.
Фил не проронил ни звука. Он смотрел в окно.
Там, за высокими тополями, солнце уже клонилось к закату. Приземистый темный «мерседес» беззвучно пробирался по узкому проезду, мимо припаркованного «остина», куда-то дальше, Фил не видел, куда.
– Отца звали Игорь, – проговорил он. – Игорь Матюшкин. Мне было три года, когда он пропал.
Ленка вздохнула. Ее брат запустил всю пятерню в свои длинные волосы и почему-то закрыл глаза.
– Значит, это он написал «Rewinder»? – произнес Джек странным голосом. – Твой отец? Ох, Филик… а ведь я мог и сам догадаться.
– Я его совсем не помню, – сказал Фил. – Он нас бросил.
Стало слышно, как где-то на улице каркает ворона.
Ник пошевелился, глянул на Фила виновато. Наморщил лоб.
– Но что такое этот «Rewinder»? – спросил он. – Джек, ты же знаешь. Объясни.
Евгений задумался.
– Я знаю только слухи. Гипотезы. По одной из них, существует реликтовое излучение Вселенной. И не просто какой-то постоянный остаточный фон, а сигнал в широком частотном диапазоне, который генерируется постоянно с самого Большого Взрыва. Причем сразу во всех направлениях. Лучи расходятся в разные стороны. Тот человек… Ингвар что-то говорил про темпоральные направляющие. Он правда так говорил?
– Не веришь? Думаешь, я сам такое придумал?
– Не волнуйся. Верю. Хотя и сам не слишком понимаю. Есть догадка: этот реликтовый сигнал несет довольно серьезную информацию. При надлежащем уровне техники его можно детектировать и расшифровать. Как цепочку ДНК.
– И что это за информация?
– Ну, скажем, хроника событий с начала времен до настоящего момента. Схема причинно-следственных связей для всей нашей реальности. Что-то вроде координатной сетки. Выбирай, что больше понравится.
– Ой, блин, – вздохнул Ник. – У меня по физике всегда тройка была.
А Евгений без тени улыбки продолжал:
– Так вот. Если предположить, что все это правда, тогда, отмотав равные отрезки по разным осям координат, мы сможем по этим точкам реконструировать многомерный образ прошлого. А потом из этой точки начать свое движение. Получится параллельное прошлое. Улавливаете?
– Вместе с людьми? – спросила Ленка.
– И даже вместе со всеми звездами и планетами.
– А если в этом прошлом мы встретим себя самих?
– Ну и станем самими собой, – пожал плечами Джек. – И снова доживем до нашего времени… а может, до какого-нибудь другого. Кто может поручиться, что это не происходит с нами постоянно?
Ленка, расширив глаза, ничего не отвечала.
– «Rewinder», – тихонько проговорил Ник. – Он перемотал назад время?
– Я ничего не утверждаю. Но, похоже, кое-что ему удалось. А ведь если эксперимент удался хотя бы один раз, его результат обязан стать законом… Реальность становится реальной в тот миг, когда хотя бы кто-то один примет ее за реальность.
– Финиш. Приехали, – сказал вдруг Фил.
Он смотрел в окно.
– Это отец, – тихо сказала Ленка.
Николай Павлович Мирский уже выбрался из «мерседеса» и стоял теперь у ворот. Спокойный и невозмутимый, как обычно. Поодаль переминался плотный охранник.
– Женя, к вам гости, – сообщил голос консьержки.
– Я знаю.
Сказав так, Джек даже не двинулся. Он так и остался сидеть, прикрыв глаза, как будто ждал какого-то сигнала – или просто не знал, что делать.
– Как он нас нашел? – недоуменно спросил Ник, глядя сквозь челку подозрительно блестящими глазами. – Да еще так скоро?
– Догадаться было нетрудно, – сказала Ленка.
Она поднялась. Обняла Фила за плечи.
– Филик, – сказала она.
– Ну?
– Прости меня, Филик. Я ничего не знала. Клянусь.
Фил покачал головой:
– Это уже неважно, – проговорил он. – Ты верни мне тот диск, ладно?
Помедлив, Ленка выложила на стол пластиковую коробку.
– Ты хочешь пойти туда? К своему отцу? – спросила она.
Филипп кивнул.
Ленка выглянула в окно: Николай Павлович Мирский так и стоял у калитки, скрестив руки на груди. Его спутник (в душном темном костюме) говорил с кем-то по телефону. В коттедже не было второго выхода.
Фил вынул из кармана мультикарту. Повертел в руках, положил перед собой. Солнце сияло на цветном кусочке пластика, и на глаза наворачивались слезы.
– Возвращайтесь домой, – мрачно сказал Филипп. – У вас неприятности будут.
По-прежнему глядя во двор, Ленка проговорила:
– За нас не волнуйся.
– Евгений, гости ждут, – напомнила консьержка. – Сказать, что тебя нет?
Джек вздохнул.
– Минутку, – сказал он.
Он встал. Приоткрыл дверь в лабораторию. Обернулся.
– Решайте сами, – сказал он. – Только недолго.
С этими словами он вышел и плотно прикрыл за собой дверь. В окно было видно, как он не спеша идет по дорожке навстречу гостям.
– Я не хочу домой, – сказал вдруг Ник. – Меня уже тошнит от этого всего.
– Воды выпей, – посоветовал Филипп. – И успокойся уже.
Но Ник не успокоился. Он откинул челку и попросил жалобно:
– Возьми меня с собой, Фил. Я же был там. Ничего страшного.
– А я что, боюсь?
– Я вас одних не отпущу, – перебила Ленка. – И одна тут не останусь. И не думайте.
– Ты со мной? – Голос Филиппа дрогнул. – Ты правда со мной?
– Бери диск, Фил, – Ленкин голос сделался вдруг решительным. – Скорее, скорее.
Экраны на стенах лаборатории оставались темными, еле слышно гудели вентиляторы, светодиоды на каких-то незнакомых Филиппу устройствах перемигивались. Ленка уверенно набрала на клавиатуре несколько символов, огляделась, будто потеряла что-то. Спустя секунду в черном металлическом ящике на полу что-то зажужжало, из него выдвинулась прямоугольная панель с круглым углублением посредине. «Надо же, еще работает», – пробормотала Ленка и поместила диск куда следовало (панель с лязгом убралась обратно). Настенный дисплей засветился, на нем возникли буквы и цифры. Ник толкнул Филиппа локтем: «Вот оно, – шепнул он. – То самое». По углам комнаты загудели, разогреваясь, излучатели – они были похожи на обычные лазерные пушки, только их лучи были сфокусированы в одной точке под потолком, образуя в пространстве нечто вроде пирамиды.
