Арманов уже открыл рот, чтобы спросить, почему, но не успел.
От звонка в дверь Арманов вздрогнул, а Кряжин напрягся. Только что высказанная мысль оказалась как нельзя к месту.
– Вы кого-то ждете, Константин Львович?
– Никого. Честное слово – никого, – забормотал директор. – Может, это женщина моя пришла?
Кряжин развел руками – мешать тесному общению он не собирался. Все, что он хотел узнать, он уже узнал.
Укладывая ручку и блокнот в карман, Кряжин услышал в прихожей: «Кто? Кто?? А-а…», – и щелчки открываемых замков.
Захотелось напоследок напиться, и следователь шагнул к крану.
И в тот момент, когда наполнил стакан, услышал резкий мат и звук удара. «Га-а!..» – жалобно крикнул директор, а Кряжин бесшумно поставил стакан на раковину.
Обычно в таких случаях принято говорить: «Его рука машинально скользнула за отворот пиджака». В данном случае все произошло иначе. Кряжин опять пожалел о том, что не имеет привычки носить с собой пистолет. Нет у него такой привычки! Нет…
Арманова били в коридоре жестко, словно он утром совершил омерзительный поступок, а уже вечером за это расплачивался.
По придыханиям, раздававшимся в двух метрах от входа на кухню, Кряжин насчитал двоих. Вполне возможно, что рядом стоят еще двое и с наслаждением наблюдают, как тучный директор корчится в судорогах.
А на кухне в пределах видимости не было даже ножа, наперевес с которым можно было выйти им навстречу. Он, конечно, лежал в одном из ящиков, но, вытянув оный, Кряжин тотчас привлек бы к себе внимание. И еще нужно угадать, где именно находится нож или, допустим, молоток для отбивных. А то было бы весело встретить бандюков с шумовкой в руке.
С момента прихода непрошеных гостей прошло не более двадцати секунд.
И Кряжин вышел из кухни без всего. Вернее будет сказать – выскочил.
Всего на секунду, которой ему хватило на то, чтобы сбить ногой шпингалет на двери ванной и прикрыться отскочившей створкой как щитом.
Дальнейшее Кряжин не видел. Он его слышал – и воображение следователя, остротой и неповторимостью которого восхищались на Большой Дмитровке буквально все, рисовало ему страшные картины: вот «порядочная сволочь Герцог», ослепленный искусственным освещением после получаса тьмы, с горящими красными глазами, похожий на свинью, выбегает на своих кривых лапах из ванной и начинает вилять хвостом… Вот он, еще ничего не видя, но уже прекрасно чувствуя сопливым носом, перестает вилять и дважды хлопает лысыми бровями…
«Ааа-а-а!!!» – раздалось из-за выстроенной следователем почти прозрачной баррикады, и Кряжин понял, что опаздывает в своих фантазиях на несколько мгновений.
Свирепый рык и треск разрываемой одежды предсказывал последовавшие вслед за этим выстрелы, однако, вопреки всем принципам самозащиты, их не было.
Грохнула входная дверь, звуков за «ширмой» поубавилось, и Кряжин ударил перегородку ногой.
Зрелище, представшее перед его взором, было столь же занимательным, сколь и угрожающим. Разъярившийся бультерьер вцепился в рукав единственного из нападавших и сейчас болтался над нем, зажевывая материю тонкой куртки все выше и выше. Человек, на котором он висел, кричал дурным голосом и умолял Арманова унять пса. Сам же директор охранного предприятия взирал на происходящее из угла комнаты, сплевывая на линолеум кровь и даже не думая следовать просьбам недавнего мучителя.
Бежать за теми, кто успел «слинять», – значит, повторить ошибку Саланцева. У следователя даже на мгновение не возникло желания догнать подельников бандита.
За свою безопасность теперь можно было не беспокоиться. Бультерьер впился в руку человека, и теперь заставить его переменить решение дожевать куртку до воротника и разорвать противнику горло не мог даже сам хозяин.
Между тем по глубине прикуса становилось ясно, что если движение челюстей собаки не остановить, человек может запросто потерять сознание от болевого шока.
– Бери его за ноги! – скомандовал Кряжин хозяину, пытаясь найти в квартире предмет, который можно вставить в пасть очумевшему от злобы животному.
– Бесполезно, – вещал с пола Арманов. И крикнул недавнему обидчику: – Иди в ванную, гад!..
Вскоре Кряжин выяснил, что лучшим способом снять с руки бультерьера является погружение места укуса под воду вместе с собакой. Едва пес оказался под водой, он сразу разжал челюсти. Кряжин быстро вытащил из ванной обессиленного бандита, а Арманов опять закрыл там собаку.
Нападение на квартиру директора охранного предприятия «Сатурн» было завершено.
– Ну? – молвил Кряжин, толкая мокрого от воды и крови небритого малого лет двадцати пяти в кресло.
– Что – ну? – угрюмо и даже как-то угрожающе переспросил тот. Руки его дрожали, но взгляд был ясен и враждебен.
– Не хами, – предупредил следователь. – Почему вы не любите Арманова?
– Пошел ты… – и вязкий плевок, описав дугу, шлепнулся в дециметре от туфли следователя.
– Я не знаю, зачем!.. Я клянусь, не знаю! Знал бы, не сказал разве?!
– Кто попросил сюда идти? – терпеливо спрашивал Кряжин.
– Его по имени никто не называл!! Он на синей «бомбе» ездит!.. Сказал – придите в адрес и замочите хозяина! Сказал, чтобы не стреляли, а чтобы как ограбление выглядело! Мол, запытали, чтобы узнать, где деньги!.. – он кричал, срываясь на фальцет, и было от чего.
– Почему – вы?
– Мы с Герой и Харей на набережной тусуемся, он подъехал, спросил, хотим ли подзаработать… Кто не хочет заработать?!
– Заработал? – сквозь крепко сжатые зубы спросил следователь.
– Да кто знал?! Мы и не хотели вовсе убивать! Не первая просьба… Просто берешь задаток, потом приходишь к жертве, помолотишь ему по роже для порядка, а после выкладываешь: мол, так и так, давай денег и вали из Москвы!..
– Врет, гад!! У них ножи были!.. – заорал из-за спины следователя Арманов. И, с ядом: – Испугать… Испугали, базара нет! Не успели просто, не успели!..
– Где встречались с человеком в «бомбе»? – задал последний вопрос Кряжин. На большее у него просто не хватало сил.
– Три раза у Литературного музея на Каретном… – У разодранного собакой налетчика силы тоже были на исходе. – Он сам место назначал…
Напрягаясь, Кряжин вытащил допрашиваемого за ноги через перила лоджии на седьмом этаже. Дмитрич, шокированный увиденным, облегченно вздохнул и направился к «Волге». От того места, куда вниз головой должен был упасть кричащий, стала расходиться скудная горстка любопытных. Допрос был закончен.
Потрясенный задержанный, стукнув твердыми частями тела о пол, тут же подскочил и уполз за кресло. Слушая разговор своего мучителя по телефону, он приходил во все большее удивление. Тот звонил ментам и просил вызвать дежурную оперативную группу районного отдела.
– Я не понял! – взвизгнул бандит, прозрев. – Я не понял!.. Ты мент, что ли?!
Не отвечая, Кряжин прошел на кухню. Там, уже наполовину убавив жидкости из недавно открытой бутылки водки, сидел Арманов.
– У меня такое впечатление, Арманов, – едко начал Кряжин, – что вы рассказали мне не все. Хотите повторения концерта? Теперь «бакланов» с улицы они приглашать для исполнения не станут. В эту квартиру придет профессионал и уберет вас через дверной глазок. – И, с сарказмом, добавил: – Вы же любите спрашивать через дверь и, узнавая своих, впускать.
– Ты мент, что ли, – звучало из комнаты, как у испорченного винилового диска, – я не понял?
Директор устало растер лицо, размазывая уже подгустевшую кровь, и затряс головой. Но следователь молчал, и это означало, что он ждет более четкого ответа.
– Это Феликс, – пробормотал Арманов. – Крыша моя. Вы разве не знаете, что охранные предприятия «крышуют» менты? Чтобы не было проблем с властями. И бандиты. Чтобы не пропадало имущество с охраняемых объектов… Он месяц назад подвизался, заставил выплатить «отступные» бывшей «крыше» и сесть под него.
– А какие у него особые отношения с Ремизовым были?
– Вот об этом я понятия не имею! – Из его мутных глаз струилась такая откровенная правда, что не поверить ему было невозможно.
– Вам не зря набили рожу, Арманов, – согласился с событиями Кряжин. – Художник, говоришь?
Директор совсем расстроился. Спиртное взяло его сразу, но облегчения не принесло. Скорее, только усугубило напряжение. Пока не приехала «Газель» дежурной службы, он сидел, тяжело дышал, даже не думая стирать с лица льющийся рекой пот, и эти розовые струи растекались по всему его телу. Феликс дважды приглашал его к Литературному музею, рассказывал директор. Это не в счет тех встреч, которые случались в офисе Арманова. А так – непременно у Литературного музея.
– Контора у него там, что ли? – неизвестно кого спрашивал Арманов, глядя на дно пустой бутылки.
Из людей Феликса он видел лишь двоих. Позавчера днем. Одного в совершенно идиотской рубашке с пальмами (цвета зарева над Манежем) и второго, чуть покрупнее, в спортивном костюме, с челкой типа «полубокс».
