Одевшись и вооружившись, капитан почти полностью вернул былую уверенность в себе, если бы не болезненное ощущение в тех местах, куда ему прикладывали электрические контакты. Но он все-таки надеялся, что гнусные мучители не лишили его… — он даже себе не стал уточнять, чего именно.
Болела каждая мышца тела, голова, казалось, распухла, но Фрост заставил себя собраться — было уже полпятого и до рассвета оставались считанные важные часы. Он вышел из вагона и увидел стоящего на часах Нифкавица и подошел к нему, поеживаясь от прохладного предутреннего воздуха.
— Спасибо тебе, брат, — неловко проговорил он, угощая его сигаретой.
— Да ладно, забыли, — ответил тот. — А ты все сомневался, доверять мне или нет. Сможете вы с Пирлблоссомом снова завести это железное чудо?
— Надо постараться сделать это и уходить отсюда как можно быстрее. Утром сюда примчится целая банда террористов, да и генерал Коммачо не заставит себя ждать. Не хотелось бы открывать войну на два фронта, наш бронепоезд этого просто не выдержит.
— Как далеко, по-твоему, до Мексики? Там нам помогут, мы подкупили кое-кого…
— О, приятно слышать, — обрадовался Хэнк. — Часов четыре-шесть езды. Пойди скажи Пирлблоссому, путь все наши садятся в вагоны, вооружаются и готовятся к дальнейшему пути. Морских пехотинцев и наемников надо положить на крышу, чтобы они могли вести круговой обстрел. А самому тебе приказываю ни на шаг не отходить от президента и его жены. Я буду с Мариной, хочу еще проверить кое-что.
Фрост повернулся и снова взобрался в вагон, Марина ждала его, сидя на стопке одеял, набросив на грудь простыню.
— Хэнк, иди ко мне, я понимаю, как тебе больно…
Он подошел к девушке, отставил винтовку в сторону и опустился рядом на колени.
— А вдруг это утро станет последним для нас? — прошептала Марина и начала расстегивать ему рубашку. — Не бойся, все будет хорошо, им не удалось покалечить тебя, я уверена.
Он обнял ее и вдруг почувствовал дрожание вагона — видно, Пирлблоссому удалось развести пары в топке паровоза. Хэнк лег рядом с девушкой, нашел в темноте ее губы и нежно прильнул к ним…
— Фрост, ты выглядишь совсем уже неплохо, — сделал ему комплимент Нифкавиц, когда он зашел в вагон и увидел спящего в углу президента. — Доктор говорит, что он тоже выздоравливает.
— Вот и хорошо. Будь здесь, пока мы не доберемся до мексиканской границы. Да, чуть не забыл, ты узнал, кто еще работает на ЦРУ?
— Пирлблоссом, а я даже не догадывался.
— Отличный парень, на кого бы он ни работал. Ладно, пойду проверю остальных и загляну в кабину машиниста. Когда начнется стрельба — думаю, ждать осталось недолго — надо будет выжать из паровоза все, на что он способен и уходить на всех парах. Помни — твоя задача — охрана Агилара-Гарсиа, что бы ни произошло с поездом.
Капитан зашагал дальше по вагону, неожиданно увидел жену президента, в одиночестве сидящую на дальней скамейке, и подошел к ней.
— Как дела, Анна?
— Он сказал, что расстанется со мной, как только мы въедем в Мексику. Марина ему все рассказала. Он также знает и о вашем романе, но его это не особо обеспокоило. Ты ему нравишься, — и женщина отвернулась, якобы не в состоянии справиться с нахлынувшими чувствами.
— Жаль, что все так получилось. На моем месте настоящий джентльмен стал бы, наверное, рассыпаться в извинениях…
— А как ты перенес пытки? Говорят, тебя чуть не замучили до смерти…
— Правду говорят. Ну да ничего, выжил, хотя до сих пор трудно ходить, — добавил он с улыбкой.
— Пусть хранит тебя Господь, капитан. Фрост пожал протянутую ему руку — Анна до конца играла роль невинной женщины, падшей волею судьбы, и спросил ее:
— Могу я дать тебе один совет? Ты когда-то вбила себе в голову, что способна только силой затащить мужчину в постель. Лучше бы ты всегда оставалась такой, как есть на самом деле. Вот как сейчас.
Хэнк церемонно поклонился ей и вышел из вагона. Уцепившись за лестницу, ведущую наверх, он вскарабкался на крышу, морщась от боли внизу живота. Там лежали два морских пехотинца, направив винтовки в обе стороны, в полной готовности отразить предстоящее нападение. Когда Фрост осторожно приблизился к ним, стараясь не свалиться с ходящей ходуном под ногами крыши, один из них повернулся и крикнул:
— Доброе утро, сэр! Как вы себя чувствуете?
— Спасибо, капрал, уже ничего, — взглянул на его нашивки Хэнк. — Противника не видно? — решил он переменить тему разговора.
— Нет, сэр, но мы ожидаем, что он может в любую минуту появиться вон из тех джунглей, — показал тот на густые заросли, тянущиеся в ста ярдах по обеим сторонам железной дороги.
— Еще час — и мы будем в горах, — посмотрел на циферблат капитан. — Там, думаю, на нас будет труднее неожиданно напасть, ведь деревьев уже не будет.
Кивнув бойцам на прощание, он перебрался на тендер, перелез через заготовленные дрова и запрыгнул в кабину машиниста.
Пирлблоссом от неожиданности вздрогнул и схватился за пистолет, но, узнав Хэнка, вздохнул с облегчением.
— Как дела, капитан?
Тот улыбнулся и похлопал его по плечу.
— Спасибо, что спас меня вчера. Никогда не забуду…
— Ты же теперь знаешь, что я работаю на ЦРУ, так что не стоит благодарности. Когда я услышал, как ты орешь благим матом… Нет, я уже не мог это терпеть. А ты молодец, держался несколько часов.
— Да, и чуть не потерял кое-что, — горько усмехнулся Фрост, — наблюдая за начинающим редеть лесом.
— Ладно, все кончилось — и слава Богу, — решил завершить Пирлблоссом тяготивший обоих разговор. — Я рад, что ты выздоровел. Когда ожидать гостей?
— Я смотрел карту, на ней обозначен каньон длиной миль десять-двенадцать, который начинается сразу в горах, а заканчивается в Мексике. Утром бандитам не удалось догнать нас, хотя я чувствую, что они совсем близко, значит, надо быть готовыми к встрече с ними в каньоне. Думаю, что и Коммачо знает, где мы находимся. Он может взять скорый поезд и легко догнать нас. Конечно, ему легче всего было бы расстрелять наш состав с вертолета, но он побоится случайно убить президента. Насколько я знаю, генералу не занимать военной смекалки и вряд ли он станет ждать, пока мы въедем в каньон, если наш паровоз легко догнать на ведущем к нему подъеме, где он будет еле тащиться.
— А что, если разобрать сзади рельсы?
— Нельзя. Две причины: первая — если нас захватят террористы, то президента сможет освободить только Коммачо. Не забывай, что наша основная задача — сохранение жизни Агилара-Гарсиа. Меня-то точно убьют, будь то террористы или солдаты генерала, но, по крайней мере, если мы сперва столкнемся с Коммачо, он хоть сохранит жизнь тебе, Нифкавицу, посольским…
— А какая вторая причина? — спросил Пирлблоссом.
— Хотя генерал и гонится за нами, но он все-таки “наш” и мне страшно не хотелось бы ввязываться с его людьми в бой. Если Коммачо не станет, то Монте-Асуль не продержится и нескольких дней, снова начнется бойня, потечет кровь стариков, женщин, детей. Сам понимаешь.
— Да, — печально согласился тот. — Как ты думаешь, мы правильно поступили? Мне ведь приказали в Компании — “помоги вывезти президента!” А что случится с теми, кто остался?
Фрост задумчиво посмотрел на рельсы, бегущие под колеса, состав набрал приличную скорость, чтобы не дать террористам времени обойти поезд и не разобрать железнодорожную ветку впереди.
— Ты знаешь, я уже давно потерял надежду понять что-нибудь в политике. Был во Вьетнаме?
— Был, и как ни стараюсь, не могу его забыть…
— Лучше не скажешь, — грустно пробормотал Хэнк. Утро перешло в день и, когда солнце уже стояло высоко в небе, тропический лес закончился и начался подъем в горы. Чтобы сохранить хоть какую-то скорость и поддержать максимальное давление в котле, пришлось сжечь все дрова. Фрост оставил Пирлблоссома, как более опытного машиниста, в кабине, а сам пробрался в вагоны и приказал разламывать все деревянное, что они найдут и бросать обломки в тендер. В ход пошли скамейки, полки, даже ящики, в которых были боеприпасы. Капитану пришлось раздать высвободившееся оружие всем, кто мог его держать, при иллюзорном предположении, что теперь все пассажиры — его союзники. Он прошел через вагон, в котором его пытали, и содрогнулся от ужасных воспоминаний.
Марина работала вместе со всеми, передавая по цепочке обломки стульев, дверей и упаковочных ящиков. Увидев Фроста, она подозвала его.
— Как ты думаешь, мы прорвемся?
— Я должен идти в кабину, мы скоро подъедем к каньону. Если свершится чудо, и мы достигнем его конца, то можно будет считать, что спаслись. Хотя и там нас может достать Коммачо… Не знаю, что тебе сказать. Самое главное — когда начнется бой, оставайся рядом с отцом и Нифкавицем. Можешь стрелять из пистолета?
— Приходилось когда-то стрелять из охотничьего ружья…
