По дороге домой захотелось даже бутылку водки купить, самой дешевой, откровенно паленой и наверняка вонючей, как силосная яма, и выпить по случаю плохого настроения. Но я себя одернул и раскисать не стал. Да и голову требовалось иметь свежую, чтобы обдумать сообщение Ангела и что-то предпринять. И еще необходимо переварить сообщение подполковника Баранова. Конечно, чеченские менты могут придумать историю с попытками Людоеда отыскать мой след. Зачем ему это? Отомстить за гибель отряда? Глупости. Мог бы сразу застрелить. Он уже тогда знал, что от отряда ничего не осталось. И знал, что уничтожением его отряда командовал я. Но мстить не стал. Значит, о мести разговора вообще быть не может.
Миновав сложный участок дороги до федеральной трассы, я не заметил, как погнал машину излишне резво. И слишком поздно увидел сигнальный проблеск на куртке инспектора ДПС. Согласно классическому закону вредности, инспектор попался как раз тогда, когда я был в неважном настроении. С превышением скорости я, разведя руки, молча согласился, хотя знал, что по закону показания радара ГИБДД не могут быть рассматриваемы как доказательство в суде, поскольку они не обозначают машину и ее номер. Есть у ГИБДД другая техника, более современная, с фиксацией номера и даже с видеозаписью, но она еще существует в единичных экземплярах. Но я, зная, что не прав, спорить не стал, про себя вспомнив недавнюю историю с убийством инспекторов Исрапилом Людоедом, хотел было и нашему инспектору рассказать это, но решил не пугать старшего лейтенанта, поскольку мой рассказ выглядел бы своего рода угрозой. Протокол подписал и забрал постановление о взыскании штрафа. Придется в сбербанк на днях заехать и оплатить...
* * *
Заезжать к Андрею во второй раз за день я не стал. Он просил держать его в курсе новостей и, конечно, заинтересовался возможностью сменить инвалидную коляску на автомобиль, но явного энтузиазма не проявил. Может быть, просто стеснялся, может быть, не верил в возможность такого. Но мне пока и сообщать было нечего. И я поехал домой, тем более что торопился сесть за компьютер, пользуясь тем, что Люба сегодня должна прийти только вечером и вечером же будет дописывать свои новые лекции. Пока ее нет, никто меня не стесняет и могу работать спокойно.
Включив компьютер я вышел в Интернет, набрал адрес и начал отстукивать текст сообщения. Теперь я писал напрямую Исрапилу Хамзатовичу, минуя сына, но зная, что письмо до Людоеда дойдет. Я сообщил, что МВД Чечни отозвало свое представление на объявление международного розыска по линии Интерпола. И одновременно это же самое МВД республики отправило сообщение в бригаду спецназа ГРУ о том, что Исрапил Хамзатович Азнауров предпринимает меры для поиска командира батальона спецназа ГРУ, уничтожившего его отряд. И предлагает подразделениям спецназа ГРУ, находящимся в настоящее время на Северном Кавказе, при обнаружении Людоеда уничтожить его, поскольку в случае пленения на следственные органы и на суд могут оказывать давление мирные жители. Таким образом я предоставлял Исрапилу Хамзатовичу возможность разобраться с тем, чем и кому он мешает в Чечне. Впрочем, он и сам это знает, наверное, прекрасно. Но мое послание дает Людоеду право надеяться, что где-то у него тоже есть опора.
Когда раздался звонок в калитку я сидел за компьютером и с интересом читал материал, который только что расшифровал. В гости мы, помнится, никого не приглашали, и чье-то появление было для нас слегка странным. Давид, мигом сообразив, сбегал в мансарду и осторожно выглянул из окна. Вернулся он быстро, уже с пистолетом в руке, готовый к любому противостоянию.
– Мент, – в голосе его даже радость звучала, поскольку к ментам он относился так же, как и я, то есть как должны к ним относиться, с моей точки зрения, все порядочные люди.
– Один? – спросил я спокойно, и мой тон успокоил Копченого.
– Один... – согласился Давид, понимая, что из-за одного мента и суетиться не стоит, но пистолет убрал неохотно.
Пугаться было нечего. Если бы нас хотели захватить, то не звонили бы в калитку, а перемахнули через забор из соседнего двора, прошли под окнами до двери дома, кстати, на ключ не закрытой, и ворвались бы. Но здесь мы «наследить» не успели, и захватывать нас причины не было.
– Иди наверх. Ты отдыхаешь, как и положено «хозяину». Я сам поговорю. Если что, сделай заспанный вид, и очень недовольно отвечай.
«Хозяин» кивнул, а я сохранил в компьютере только что полученный материал, и пошел к калитке, от которой уже во второй раз прозвенел звонок.
Вот ведь мент настойчивый попался. Назойливый, то есть. Как к себе домой ломится.
Я пристроил пистолет на обычное место за спиной, проверил, легко ли он вытаскивается, и с хмурой физиономией открыл калитку. От вида человека в милицейской форме слегка, естественно, смутился, но робости не испытал. Не таких видывали...
– Вам кого?
– Здравствуйте. Я ваш новый участковый уполномоченный, старший лейтенант Слюсаренко. Заглянул познакомиться.
Ничего себе шуточки. Познакомиться он заглянул. Мы не поп-звезды, чтобы с нами знакомиться, и автографами не расшвыриваемся. Надо отшивать таких знакомцев, но аккуратно. Чтобы в дальнейшем повышенного интереса к нам не было.
– Хозяин сейчас спит... – сказал я полушепотом, но не потому, что «хозяин» мог услышать мои слова и проснуться, а просто чтобы уважение к нему показать. Давид Копченый того стоит. – Они до половины ночи заседали, решали дела какие-то с иностранцами. Проект у них новый, все спорят. А с утра мы сюда поехали. Его нельзя будить, устал он.
Мент оказался понятливым, оценил мои старания и тоже перешел на полушепот.
– А вы кто ему будете? Родственник?
– Какой родственник! Родственники все за границей живут. Водитель и охранник.
Если «хозяин» держит водителя и охранника, а родственники его за границей обосновались, то это, вне всяких сомнений, солидный человек.
– Документы есть?
– Конечно. Что нужно?
– Паспорт. Охранник, говорите... Тогда и лицензия на оружие.
Я с готовностью достал из кармана требуемое. И предъявил.
– Зарегистрированы в Гудермесе... А проживаете?
– Где придется. У хозяина заводы и в Гудермесе, и в Грозном, и еще в разных местах, по всему Кавказу. Где он находится, там и я.
– Понятно, – голос милиционера еще больше понизился. – А заводы-то какие?
– Кирпичные. На строительство работаем. Сейчас строят много, это выгодно. И здесь разрушенный завод восстановить думает. Купит и восстановит. Все работа людям.
Я красиво обыграл название поселка – Кирпичный завод. Здесь кирпичный завод остановился еще в конце советской эпохи, и люди в округе остались без работы. Перебиваются кто чем может. От завода, насколько мне было известно, остались только стены нескольких корпусов. Все, что было внутри, разломали и растащили. Да и корпуса уже стали на кирпичи разбирать. Раз завод не работает, где людям кирпичи брать?
– Хорошее дело... – согласился участковый. – Лучше строить, чем разрушать. И людям здесь без работы туго, на одной самогонке живут. А где оружие? С собой носите?
Я распахнул полу пиджака, показывая «Осу» в подмышечной кобуре.
– Показать?
– Номер совпадает?
– Только сегодня на посту ДПС проверяли. «Краповые» стоят. Серьезные мужики...
– Понятно. Значит, про происшествие на посту рядом с Грозным вас спрашивали.
– Конечно. Мы же мимо проезжали. Остановились, даже помощь предложили, нас послали... своей, короче, дорогой.
– Понятно. Ну, не буду беспокоить спящего. Я, собственно, как раз по поводу того происшествия на дороге. Ну, раз уж вас допрашивали.
Он вернул мне документы и отдал честь.
Я кивнул с не слишком приветливой улыбкой, закрыл за ним калитку и вернулся в дом.
Документы у нас чистые. Относительно них ни разу пока вопросов не возникало.
* * *
С документами все получилось именно так, как, я надеялся, должно было получиться.
Мы с Копченым все просчитали, обсудили все возможные варианты и случайности и начали действовать. Машина доставила нас до места, где мы с Давидом вышли и назначили водителю время, когда нас следует забрать. Причем время назначили с примерно с часовым опозданием для себя, чтобы не машина нас ждала, а мы ее, и сесть смогли бы на ходу, на малой скорости, когда подъем в гору будет наиболее крутым. Мне вообще-то идти было в другую сторону, но я хотел сам показать Давиду именно ту скалу, которую я присмотрел и обследовал. Я даже, грубо говоря, «пристрелялся» отсюда – правда, вместо великолепного оптического прицела венгерской винтовки использовал посредственный китайский бинокль с затертыми пластмассовыми линзами. Но и этого хватило, чтобы сориентироваться и составить план, который нам и предстояло воплотить в жизнь. В принципе этот план был началом начал в нашей дальнейшей жизни и деятельности, потому что без хороших документов мы с Копченым никуда не могли ни пройти, ни проехать. А мы не намеревались сидеть на месте и до глубокой старости прятаться от властей. Я вообще предпочел бы, чтобы власть от меня пряталась.
