То ли по случайности, то ли еще почему, но они навалились именно в тот момент, когда до победы оставались какие-то мгновения. Отца Василия посадили на доски причала, изо всех сил прижимая спиной к металлическому ограждению, чтобы не убежал, и тогда он заплакал. Они отняли у него его победу. Они не дали народу раз и навсегда увидеть, на чьей стороне правда. Они обесценили все, ради чего он пал столь низко, чтобы участвовать в кулачном поединке.
* * *
На этот раз над его лопнувшими швами колдовал один Костя. То ли пожалел молодого хирурга, то ли еще по какой причине.
– Я купил-таки тебе суперклей, Мишаня! – весело заглянул он товарищу в глаза.
Поп не ответил.
– Импортный… Прикинь, какая прелесть, никаких швов! Специальный, медицинский… Фильтрация свободная, а рану стягивает, что твой пластырь!
Отец Василий смотрел на выложенную белым кафелем стену операционной и молчал.
– Я думал, ты обрадуешься, – обиженно протянул Костя. – Говорят, с этим клеем даже спортом заниматься можно… Я ведь его специально для тебя в Москве заказал. Что с тобой, Мишка?
– Спасибо, Костя, я слышу… – откликнулся священник. – Ты извини, но у меня сегодня был тяжелый день…
* * *
Отца Василия продержали в больнице всего три дня. Импортный чудо-клей, как оказалось, обладал еще и стойким бактерицидным действием, и рана стала выглядеть более чем прилично. Но, перед тем как выписать товарища домой, Костя тщательно проверил, нет ли кого за дверью палаты, и присел к отцу Василию на кровать.
– Ты бы не зарывался, Мишаня, – мягко попросил он.
– Что ты имеешь в виду? – насторожился священник.
– Там, – он кивнул в потолок, – тобой недовольны; могут быть проблемы…
– Откуда ты знаешь, Костя, что происходит там? – усмехнулся священник и тоже поднял голову наверх. – Этого даже я не знаю, хотя и служу господу каждый отпущенный мне день…
– Не юродствуй! – оборвал отца Василия главврач. – Ты прекрасно понимаешь, что я говорю про Медведева!
– А откуда ты знаешь, что там думает Медведев? – поинтересовался священник и понял, что попал в точку: Костя разозлился и покраснел.
Костя начал пороть всякую ерунду про то, что, мол, земля слухами полнится, но отец Василий быстро привел его в реальность:
– Подожди, Костя, не тараторь. Тебе что, велели мне это передать?
– Ну а если и так? – сглотнул Костя. – Что здесь такого?
– И ты после этого называешь себя моим другом? – сжал челюсти священник.
– Если бы я не был тебе другом, – обиделся главврач, – я бы как раз-то и молчал. Но я беспокоюсь о тебе, пойми, садовая голова!
– Обо мне или о себе? – задал священник уточняющий вопрос, и Костя совсем взбеленился.
– Я, между прочим, на бюджете! – вскочил он. – Мне больницу обеспечивать надо! Да стоит Медведеву пальцем пошевелить, и у меня будет как у всех! Ты хоть это понимаешь?!
– А при чем здесь больница? – возразил отец Василий. – Мы с тобой вроде не о больнице говорим…
– А при том! – забегал по палате Костя. – Если мне кислород перекроют, кто моим людям будет зарплату платить?! Ты?! Ну, скажи мне, кто! А у меня, между прочим, только по штатному расписанию сто шестьдесят четыре человека!
Он кричал и бегал по палате, и священник молчал, не зная, что и сказать, как донести до Кости ту простую мысль, что человеком остаться намного важнее, чем главврачом. Костя вдруг остановился и снова присел на кровать к другу.
– Ты извини меня, Шатун, – горько усмехнулся он. – Сам не знаю, чего это я так… Честное слово! Извини…
– Заметано… – улыбнулся другу священник.
* * *
Когда отец Василий вернулся домой, то бишь в храм, Ольга помогла ему раздеться и сразу же усадила покушать домашнего, словно не носила ему в больницу еду по три раза на дню. Но чувствовалось: даже хороший аппетит мужа не радует попадью.
– У тебя все в порядке? – спросил отец Василий.
– Да-да! – торопливо закивала Ольга, и сразу стало понятно, что в порядке далеко не все.
– Говори, – распорядился он.
Ольга долго не решалась, но, когда рассказала, у отца Василия сжались кулаки: то, что ей пришлось выслушать от местных бабенок, острых на язык, было чудовищно. Женская половина городка, похоже, только и говорила, что о том, как поп, изрядно поднажравшись, затеял на празднике безобразную кровавую драку. Священник прекрасно понимал, откуда ветер дует – ни один из тех, кто действительно видел, что произошло в тот день, не стал бы упрекать его ни в чем. Просто кому-то очень понадобилось создать такое вот общественное мнение…
Отец Василий, как мог, утешил жену, собрал всю волю в кулак, занялся текучкой – дел и так хватало по горло и без этих глупых сплетен.
Во-первых, пока он валялся в больнице, энергетики затеяли ремонт и отключили в храме свет. Это надо было уладить. Во-вторых, он так и не успел ни с кем договориться и вытащить свою упавшую в строительный котлован машину, и ее уже могли раскурочить. В-третьих, оказывается, кто-то стуканул на священника, и в храме вчера появилась ветстанция на предмет содержания кобылы в центральной части города, как будто в тридцати метрах от храма никто не держал ни свиней, ни кур… Но главное, теперь, после того как отец Василий точно узнал, кто именно проникает к нему в нижний храм, он должен был принять самые решительные меры. Правда, какие, он пока не решил.
Он отыскал Алексия и узнал, что после их последнего разговора диакон каждую божию ночь ночевал в нижнем храме, для храбрости вооружившись куском арматуры. Но пока, слава всевышнему, никто не заявлялся.
– В одиночку тебе его не остановить… – покачал головой священник. – Здоровый мужик… Надо газовый пистолет достать.
– Достану, – преданно посмотрел отцу Василию в глаза диакон.
Священник улыбнулся и ласково потрепал Алексия по загривку: все-таки диакон ему достался правильный.
Он еще успел сходить к энергетикам, но в здании «Усть-Кудеярэнерго» священника отловил зам из «Теплосетей» и предупредил, что отключает подачу тепла за неуплату.
– Мы ж с тобой договорились! – охнул отец Василий. – Ты же сам сказал: никакой предоплаты!
– Извините, батюшка, но обстоятельства изменились, – опустил виноватые глаза заместитель.
– Вы как сговорились! – ругнулся священник. – Ну, я на вас управу найду! – А сам подумал: «У кого? Кто мне поможет, если это все сам Медведев санкционировал?»
Похоже, что так оно и было, потому что уже на следующее утро в храмовой бухгалтерии объявились ребята из налоговой, а к обеду – пожарные. И, само собой, обнаружились проблемы с учетом, хотя до того никто никаких претензий не имел; и само собой, нашлась масса отступлений от правил пожарной безопасности, хотя все подписи местного пожарного начальства на всех проектных и эксплуатационных документах имелись. Отец Василий ругался, но и сам прекрасно понимал: они – люди подневольные; им сказали – они пришли. Такая работа.
Отец Василий не знал, что и делать. Снова звонить в патриархию было бы перебором. Он уже столько раз туда звонил, что начал понимать: еще немного, и чиновники в рясах просто начнут его ненавидеть. Он и так уже нарвался один раз, когда ему сказали, мол, а тебя мы на что поставили? Не можешь справиться, уйди…
Все это свалилось на него настолько стремительно и нежданно, что, будь у отца Василия меньше веры, он упал бы духом. Впрочем, и так ему уже начало казаться, что люди при встрече слишком уж часто отводят глаза в сторону, а те, что не отводят, смотрят с ироничным, недобрым интересом…
Самое страшное, однако, было в другом. Сектанты до того обнаглели, что ощущали себя в городе чуть ли не полномочными представителями федеральных властей! И им это позволялось…
В один из этих печальных дней, отслужив повечерие при свете катастрофически заканчивающихся свечей, отец Василий узнал, что сектанты предприняли очередную затею.
Сначала с этой новостью прибежал диакон. Захлебываясь от ужаса, шмыгая носом и утирая рот рукавами, он честно попытался донести до батюшки весь ужас происходящего, но толком ничего объяснить так и не сумел. И тогда священник позвонил Косте.
– Все нормально, – усмехнулся в трубку главврач. – Как и ожидалось…
– Ты лучше, Костя, по существу скажи. Что именно там произошло? – поторопил его отец Василий.
– Мне сказали, что они вчера всех акционеров собрали… – вздохнул Костя. – Ну и предложили им стать полноценными владельцами предприятий. А уж дивиденды пообещали, чуть ли не как в МММ – помнишь? И теперь вся эта публика носится как оглашенная, ищет, у кого занять денег, и на все свои средства скупает остатки акций.
Священник недоверчиво хмыкнул.
– Я тебе больше скажу, – продолжил Костя. – По моим данным, чуть ли не девяносто процентов работников этих фирм подписались получать и зарплату, и причитающиеся им дивиденды теми же акциями… Чуешь, чем пахнет?
