И хлеборез снова примолк.
– И что же, – подтолкнул Алексей процесс, – из этого вылупилось?
– А всё путём, – криво усмехнулся Лупень. – Деваться князю было некуда, лучше, как говорится, синица в руке, чем «вертуха» в небе. Отдали ему за нас, трех бритых салабонов, все стволы, окромя двух «Макаровых» и станкача, отдали сухпаи и форму, позволили отойти вёрст на пять… а потом Кучин со штурманом подняли «вертуху», загнали урок на голую болотину, и ефрейтор Семенцов с дембелями, в одних трусах и майках, за милую душу перешлепали сверху всю кодлу. За что поимели десятидневный отпуск. А мудиле старлею дали четвёртую звезду и перевели его служить в дыру такую грёбаную, где скорей не зэки от тебя, а ты от них убегишь, ежели не захочешь дожидаться, пока заловят и опустят…
Он затушил хабарик в пустой консервной банке и вновь взялся за нож.
– Ну?
– Ну и всё. Так мы с ним, начальник, и побратались. С Кучиным Ильюшкой, то бишь.
– А карта-то тут причём? – напомнил Карташ.
– Причём, причём… Так я ж про то и толкую, етить меня дрыном! Кучин-то аккурат по такой вот, родненькой, и летел за нами. От руки нарисовал ему штурман, по памяти, потому как типографские карты в штабе были заперты по причине побега и возможного бунта, а рацией командиры пользоваться напрочь запретили – потому как побег, опять же… Туточки, вона, ориентиры всяки-разны изображены, сопки там, высотки, речки, кряжи – чтоб, значит, привязаться к местности с воздуха и с путя не сбиться… Вишь, «абсолютная отметка», «контрольная точка», етить их дрыном. Всё как там, точно тебе говорю.
– Понятно… А кто рисовал, знаешь? Чья она?
Лупень пожал плечами.
– Много хочешь от меня, начальник, уж извиняй. У тебя карта, не у меня, так что тебе виднее…
– Поня-атно… – повторил Алексей.
Хотя, если честно, не фига ему не было понятно. Но заворот сюжета получался крутой. В лучших традициях, так сказать. Труп, таинственная карта, загадочный объект посреди тайги…
Глава десятая.
Сюжет усложняется
26 июля 200* года, 22.18.
Дежавю, блин. После убийства раба Божьего охотника Дорофеева, сунувшего нос куда ему не положено, Алексей возвращался домой осторожно, опасаясь каждого шороха. Теперь же, два дня спустя, ни на миллиметр не продвинувшись в своих расследованиях – напротив, ещё больше запутавшись в загадках, навалившихся со всех сторон, он двигался к дому ещё более опасливо. Обогнул избу Кузьминичны с тыла, продрался через какие-то грядки, чуть не всполошил собак у соседей – но дошёл без приключений. Никто на него не нападал и заточку в бок вставить не пытался. Открыл дверь и шагнул в сени. Заперся. Облегчённо перевёл дух.
Не терпелось запереться в комнате, занавесить окна, включить настольную лампу и вплотную заняться изучением находки – авось, и поймёт что к чему.
Приключения ждали его чуть позже.
Телевизор на бабкиной половине бурчал всё также – на этот раз что-то о какой-то «Шантарской Кредитной группе», которая, дескать, всех сможет озолотить, подайте только денюжку. Напрасно старались: Кузьминична, как уже говорилось, была глуха не только к призывам «Кредитной группы», но и в прямом смысле: на оба уха. В чулан Алексей заглядывать не стал, чтобы в собственных глазах не выглядеть параноиком, шагнул в свою комнату, нашарил выключатель, щёлкнул…
…И на пороге замер. Но лишь на миг. После всех перипетий, имевших место с московских времён, он худо-бедно научился держать лицо.
Подумал лишь, да и то как-то отстраненно: «Поспать опять не удастся…»
Рука сама, без всяческих команд со стороны рассудка метнулась к кобуре, но Алексей мысленным приказом остановил её на полпути. Открывать пальбу себе дороже. Следующим его желанием было резко вырубить свет и делать отсюда ноги – карта в потайном кармане жгла кожу. Но он сдержался – всё ж таки не мальчик.
За столом, по-хозяйски водрузив локти на столешницу, восседал давешний псевдоархеолог Гена. Смотрел на вошедшего, в общем-то, дружелюбно и с симпатией – как рыбак на откопанного жирного червячка. Перед ним стояла пузатенькая непочатая бутылка «Колчака», про который не только на зоне, но и в обычных шантарских магазинах слыхом не слыхивали и который отправлялся исключительно на экспорт… ну разве что ещё, каким-то уж совершенно загадочным образом, оседал в паре-тройке запредельно дорогих лабазов типа «Атамана Ермака». А рядом на тарелочках лежали: ветчинка (явно неместного производства), сыр (отчётливо нездешней слезы), лучок зелёный, хлебушек был порезан (эти уж явно тутошние), а также ждали своего часа вскрытые баночки с маринованным чем-то там и консервированным чем-то этаким…
Ну прям двое приятелей: один зашёл к другому с целью вспрыснуть по двести капель, пока жёны в огороде копаются…
Алексей молча снял форму, стянул сапоги с негнущихся ног, сунул ноги в тапки. Спросил преспокойно:
– Не страшно – в темноте-то сидеть?
– Не-а, – как ни в чём не бывало ответил тот, кто хуже татарина, и миролюбиво показал пустые ладони. – Время, старик, летит незаметно, когда знакомого ждёшь… Да ты, Лёшенька, в дверях не топчись, чай у себя дома.
– Я-то дома, а вот ты… – вздохнул Алексей.
Не стал спрашивать, как этот голливудский красавчик сюда попал и, главное, зачем попал. Прошёл в комнату, демонстративно снял кобуру и повесил её на спинку кровати, сел к столу, напротив супермена. Сдерживаясь изо всех сил, чтобы не потрогать спрятанную на груди карту – на месте ли, не пропала ли… Страха отчего-то опять не было, только насторожённость да ожидание новых открытий. Которые ещё неизвестно к какому результату приведут.
– А что я? – Гена поднял белёсые брови. – Вечерами тут делать ну абсолютно нечего, пошатался по Парме, вспомнил вдруг, что только один знакомец есть у меня в этой дыре, вот и решил заглянуть на огонёк, с гостинцем… То есть, огонька-то не было, я и решил дождаться.
Не спрашивая согласия, он свинтил головку с «Колчака», разлил коричнево-красную жидкость по стопкам, двинул одну к Алексею.
– Хлопнем за встречу?.. Да не напрягайся ты, душа моя. Ежели б было у меня желание травануть тебя или ещё как ухайдакать, я б нашёл способ получше, чем заявляться к тебе вот так вот запросто, уж поверь. Ну, вздрогнем?
– А чё ж не вздрогнуть-то, коль на халяву… – продолжая разыгрывать прежнего тупорылого служаку, протянул Алексей, взял свою стопку, подождал, пока Гена поднесёт ко рту свою, и сказал:
– Погоди-ка.
Неторопливо забрал у археолога коньячок, отдал ему свой, пробормотал: «Вот так-то спокойнее будет. Вот теперь и вздрогнем. За здоровье молодых», – и выпил. Коньяк как водку. Залпом.
И, мягко выражаясь, охренел.
Ё-моё, совсем одичал в этой глухомани, забыл, что это такое – настоящий коньяк…
Тягучий напиток магмой растёкся по стенкам пищевода, где-то в недрах организма превратился в волну ни с чем не сравнимого аромата и наполнил каждую клеточку старлеевского тела мягким теплом.
Да уж, лучше только оргазм…
Усмехнувшись одними краешками губ и махнув свою порцию, Гена достал вскрытую пачку красного «Мальборо», протянул Алексею. С интересом стал наблюдать за реакцией.
Откинувшись на спинку стула и затянувшись, Алексей и сам с не меньшим интересом прислушивался к себе – то ли хорошо сейчас будет, то ли скрутит в бараний рог, а местный коновал потом зафиксирует естественную смерть от насморка.
Там, в себе, было хорошо.
И Карташ позволил себе расслабиться. В самом деле, травить его столь заковыристым способом не было никакого резона, это только где-нибудь в заграницах благородные лорды за дружеским ужином подсыпают тебе в бокал шампанского дозу цианида, а у нас в Парме, господа, как-то попроще с этим делом: фомкой по затылку, заточку в пузо, как Дорофееву, – и все дела, и не обязательно в гости приходить. А в сыворотку правды, которую можно запросто подмешать в коньячок, он не верил.
Слишком сложный это процесс – развязывание языков посредством химии, уж поверьте начитанному человеку… Значит, ночному визави что-то надо от него, старшего лейтенанта Алексея Карташа. Значит, зачем-то понадобился он «археологам».
А в организме тем временем становилось всё лучше и лучше.
Чёрт подери! Есть, оказывается, на свете и приличный коньяк, и хорошие сигареты! И, наверное, где-то на свете есть и мягкие кровати, и весёлые ухоженные девчонки, и тёплые дома, и бары по вечерам, и кофе в постель по утрам от благодарной за проведённую ночь чаровницы, и…
Он тряхнул головой. Хрена лысого. Ничего этого нет. А даже если есть, то всё это благолепие точно так же обнесено колючкой, а с вышек за каждым твоим шагом пристально следят автоматчики… Выдавил из себя:
– Ну? И как там продвигаются наши археологические изыскания?
– Благодарствуйте, – выпустил струйку дыма Гена, – успешнее, нежели я предполагал.
– Вот как? И что, нашли кости своего этого… палеонтропа?
