– Хорошо бы… Да и самих их стоило хотя бы до обрыва дотащить. Чтобы никому глаза не мозолили в мертвом виде. Вот только некогда – сейчас, похоже, герои из-за речки набегут, разбираться будут, кто шумел. Пошли-ка отсюда, пока совсем не стемнело. А то как начнут кусты из пулеметов прочесывать, мало нам не покажется.
Локис, подумав, решил не оставлять гондурасцам трофеев и забросил два остававшихся «АК» себе на плечо. Исправные, пригодятся. Сапер проделал то же самое со своей «американкой». Он сначала хотел ее прямо здесь и бросить, но, поразмыслив, согласился со снайпером. Оставлять свои отпечатки в надежде на дикость и необразованность местной полиции не следовало, тем более на оружии, которое совсем недавно стреляло. С противоположного берега каньона уже слышался рев моторов, долетали отрывистые команды. Десантники, глянув еще в сторону, откуда доносился нарастающий шум, растворились в зарослях.
Этим утром Хорхе Мендоса поднялся рано. И чувствовал себя при этом как-то не слишком комфортно. Вроде бы выспался, а весь разбитый, словно и не ложился. Поменять гостиницу, что ли? Так ведь и эту выбрал не сразу, сначала прошелся по остальным трем, но в этой дыре она одна хотя бы напоминала приличный отель. По крайней мере, клопы не ходили здесь толпами, и в номере был телефон. И постельное белье меняли регулярно.
Мало ему было проблем с чертовым ящиком и русскими коммандос, так для полноты корзины воскрес индеец, давно, казалось бы, списанный со счетов. Вспомнив еще об одном деле, Хорхе с кислым выражением лица вытащил из чемоданчика портативную радиостанцию. Однако «вызываемый абонент» опять проигнорировал его вызов. Русские, крепко увязшие в доме с башней, тоже не спешили выйти на связь.
Мендоса помрачнел и начал одеваться. Слишком много всего застопорилось. Чего доброго, потом все сразу так же лавиной начнет раскручиваться… Не завалило бы… Подумав, он решил, что будет лучше разобраться с индейцем побыстрее. Некстати воскресший помощник слишком много знал о прошлых делах Хорхе, пора бы уже ему окончательно перебраться в мир иной. Что ж, значит, день начнется с визита в полицию.
Уже привычно бросив джип у крыльца участка, Хорхе Мендоса с важным видом вошел в кабинет начальника полиции. Тот приподнялся за столом со всей доброжелательностью, на какую был способен:
– Доброе утро, доброе утро, сеньор Мендоса! С чем пожаловали? Сержант говорил мне, что вы очень интересуетесь делом пропавшего старика?
Мендоса, не дожидаясь приглашения, уселся на стул:
– Да, капитан, самому удивительно, но как оказалось, когда-то давно я знал этого человека.
– Сержант сказал мне, вы знаете, что нужно сделать, чтобы тот человек нашелся? Это было бы очень хорошо. Убийства сильно портят полицейскую отчетность. В нашей округе уже несколько лет не было подобных инцидентов… Нет, конечно, случалось, что и убивали. Но всегда убийцу задерживали по горячим следам, а то и на месте преступления… Вы правда думаете, что он жив? Вы же понимаете, сеньор Мендоса, неприятно, когда подобные нераскрытые дела ложатся пятном на репутацию полиции. Тут еще эти коммандос… И что им только нужно в этом трижды проклятом лепрозории? По-моему, если что-то пойдет не так, вина будет исключительно на военных. Но ведь спросят-то и с полиции…
– Я очень вас понимаю, капитан. Надеюсь, что из этой весьма неприятной ситуации с лепрозорием есть приемлемый для всех выход. Что касается пропавшего фермера, то у меня действительно есть план, который поможет нам увидеть этого человека живым и невредимым. Но мне понадобится ваша помощь, капитан. Только не удивляйтесь, не сомневайтесь и сделайте все так, как я скажу…
Начальник полиции (тот еще прохвост, между прочим, не зря же он который год сидел в этом кресле), слушая план Мендосы, и краснел, и бледнел, и покусывал усы, но все же героически дослушал до конца. После чего уставился на Хорхе с искренним восхищением.
План был прост до гениальности. Как можно заставить объявиться человека, который скрылся, изобразив собственное жестокое убийство? Надо обесценить то, ради чего все это было затеяно. Надо арестовать того, кого он тем самым хотел вывести из-под удара. Возможно, этот индеец попытался отвести какую-то лишь ему известную угрозу от своей дочери, ведь других родственников у него, кажется, нет? Значит, полиции следует предъявить дочери индейца обвинение в убийстве отца. Это несложно, искать ее нет надобности. Она уже сидит в участке в камере, не сбежит. Нет, никакого уголовного дела против девушки заводить не надо. Надо лишь ОБЪЯВИТЬ, что ей предъявлено обвинение. Пустить при этом слух, что она сама отца убила, а потом, чтобы уйти от ответственности, сочинила про каких-то мифических похитителей и окровавленный труп. Многие ведь видели ее размолвку с отцом на рынке накануне! Тут даже не надо ничего придумывать, есть свидетели. Что толкнуло ее на убийство? Да мало ли что… Зачем же ограничивать фантазию обывателей? Главное ведь не в этом. Кстати, что ее ждет за отцеубийство, если бы таковое имело место в действительности? Каторга на Москитовом берегу? Очень хорошо. То есть нет, конечно, каторга – это очень плохое место для молодой девушки, которая на самом деле никого не убивала. Не так ли? Если старик любит свою дочь, он заявится сюда лично, как только это печальное известие достигнет его убежища. Как он узнает о случившемся? Да мало ли как. В этих местах, не избалованных событиями, подобные новости разносятся быстро и далеко. В конце концов, при всей его скрытности, он торговал на рынке, у него должно быть достаточно много знакомых, которым он мог бы доверять. Так что рано или поздно старик объявится. В этом можно не сомневаться.
Единственное, о чем следует позаботиться, так это о том, чтобы новость разлетелась по округе как можно быстрее. Все-таки следует сделать поправку на то, что старик глухонемой, сам у первого встречного не спросит.
В конце концов, когда и назавтра Володя не позвонил, Антонина Тимофеевна не выдержала. Отпросилась у начальника цеха за час до обеденного перерыва и направилась прямиком в городской военкомат. Благо до того от заводской проходной три остановки на автобусе. Правда, автобус, бывает, по полчаса ждать приходится. Но ей повезло – только устроилась на лавочке, как тот выкатился из-за угла, громыхая и порыкивая.
Как следствие, не повезло военкому – еще минут десять, и он слинял бы домой обедать. Но… тут позвонила дежурная прапорщица с проходной:
– Товарищ подполковник, тут мать военнослужащего к вам просится.
Военком с тоской посмотрел на часы: каких-то десять минут и… Что ж, будем надеяться, ничего серьезного. В любом случае, лучше пожертвовать домашним обедом и выслушать, не то потом нажалуется любящая мамаша куда-нибудь, не расхлебаешься. Уже были случаи. Слава богу, не в нашем военкомате.
– Ладно, пропустите.
Дежурная на проходной вежливо объяснила Антонине Локис, как найти кабинет военкома. Та поблагодарила и пошла к широкой лестнице, ведущей на второй этаж. Военкомат был куда меньше их заводского административного корпуса, с незапамятных времен именуемого в народе «Пентагоном», здесь заблудиться было сложно. Нужная дверь нашлась быстро. Слегка оробев, Антонина Тимофеевна постучала. Стук получился глухой – дверь со строгими золотыми буквами на красной табличке оказалась обшита чем-то мягким, вроде кожзаменителя. Однако из кабинета донеслось:
– Входите.
Антонина Тимофеевна толкнула дверь и вошла в кабинет.
– Здравствуйте…
– Здравствуйте. Да вы проходите, проходите, присаживайтесь, – сидевший за большим столом солидный мужчина в мундире – погоны, как у Володиного командира, Василия Комарова, только на каждом две большеватые звездочки, а не одна – благожелательно улыбнулся и показал, куда присаживаться. Антонина поблагодарила и села, успев заметить, что офицер украдкой бросил взгляд на часы. Слегка досадуя на себя, что не смогла прийти пораньше – человек уже на обед собрался, она начала:
– Меня зовут Антонина Тимофеевна Локис. Я мать военнослужащего…
Подполковник тут же попытался перехватить инициативу:
– Ваш сын служит срочную? У него какие-то проблемы? Да, простите, как его зовут?
– Нет, срочную он уже отслужил, сейчас он служит по контракту. Его зовут Володя… Ой, простите, его зовут Локис, Владимир Олегович. Служит по контракту уже год… Говорит, что служит каптерщиком. Ну, то есть как бы на складе. Ну, вы же, наверное, знаете… Форму, белье, сапоги выдает. Вот только не верится мне, что на складе так уставать можно. Он домой приходит – и сразу же засыпает. И во сне иногда ворочается, а то и кричит. А то и вовсе в части ночевать остается. Иногда и по три дня подряд! Это что же – он там сапоги и по ночам выдает?! А еще эти его командировки – как уедет, так ни слуху ни духу! Сам вот мне мобильный телефон купил, чтобы на связи быть, – а не звонит. Вот опять уехал в командировку, сказал, во Владимирскую область, на какой-то там полигон, обещал звонить, а сегодня уже десятый день пошел, и ни разу не позвонил! Ни разу, вы понимаете?! Даже на полслова! Так вот, я хочу знать, кем на самом деле служит мой сын! – Локис незаметно для себя начала заводиться.
