– В общем, Клава, ты знаешь, что брать, – напутствовал гражданскую жену Слепнев. Та что-то невнятно буркнула и, натянув засаленный, некогда бледно-голубой плащ-болонью, подхватила полиэтиленовый пакет с рекламой какого-то супермаркета и поспешила к выходу.
– Ну, теперь мы сможем поговорить? – Глеб облокотился на подоконник, выбрав наиболее чистое место между колючим кактусом и парой луковиц в блюдце с водой, колышущих зелеными чубчиками.
– Чего же не поговорить, – развел руками хозяин квартиры, присаживаясь на табуретку в углу у холодильника.
– Меня интересует ваш последний жилец, – глядя на Слепнева в упор, произнес сыщик.
– Радик, что ли? – Сергей Сергеевич задумчиво потер желтым ногтем мизинца нос.
– Он самый.
– А чего много говорить? Толковый пацан, хоть и нерусский. Его привел мой Пашка, сын, значит. Где познакомились – не знаю, но парень сразу же заплатил за квартиру на полгода вперед. Да и потом, если что, всегда мог деньги на опохмел ссудить.
Слепнев пожевал влажными губами, потом вытащил из кармана старого пиджака мятую пачку «Примы». Прикурив непонятной формы сигарету, он сделал глубокую затяжку. По тесному помещению поплыл тяжелый запах дешевого табака.
– Радик – он пацан толковый, что-то прокрутил с Пашкиными корешами, Эдиком и Владом. Так мой балбес через две недели взял себе «копейку», правда, говорил, что машина на самом деле Радика, а он ею владеет, потому что у того нет каких-то документов. Вот Пашка, значит, и числился хозяином.
– Номер машины не помните, Сергей Сергеевич? – осторожно поинтересовался сыщик.
– Почему же не помню, очень даже помню. Пашка три раза возил в поликлинику, – гордо приосанился старший Слепнев, потом прищурил левый глаз и сказал: – Только вот по телику нынче говорят: всякая информация денег стоит. Сто рублей дашь за номер?
– Называйте. – Глеб извлек из куртки сторублевую купюру, расправил ее и медленно подвинул к Слепневу. Тот с проворностью анаконды ухватил банкноту и сдавленно прохрипел:
– Записывай.
– Вообще-то Радик толковый парень, – в очередной раз начал нахваливать своего жильца Слепнев. – Сам всегда при монете и пацанам дает заработать. Вот Эдик с корешами Новый год справляли аж в Египте. – Корявый палец указал в грязный потолок. – Что, сами заработали? Ага, как бы не так. Ясный хрен, Радик подсобил, он еще хотел дачу за городом купить, потому что умный и знает: деньги, чтобы сохранить, нужно во что-то ценное вкладывать. А эти раздолбаи только и знают, что прогуливать. О будущем не думают.
Упоминание о загородной даче подействовало на Кольцова, как свежий след на охотничью собаку, он мысленно встал в стойку.
– А что, Пашка в Египет не поехал?
– Какой там Египет, – махнул безнадежно рукой старший Слепнев. – Пашка к тому времени уже две недели как парился в «Крестах». – Окурок упал в консервную банку из-под бычков в томате. – Драка с поножовщиной, наркотики на кармане плюс тяжкие телесные, в общем, как сказал адвокат, если не заплатить как следует, по совокупности может десять лет получить. А где я деньги на суд возьму, нету, нету. Пусть сидит, раз дурак.
– А что насчет загородной дачи?
– Дача? – наморщил лоб инвалид труда. – Что-то Эдик такое тер с моим Пашкой о даче для Радика. То ли купить, а может… – Слепнев замолчал, как будто произнесенное вслух заставило его на многое смотреть по-другому. – А то ли снять хотел на время, что-то я не понял.
– А в каком районе или населенном пункте? – навел своего собеседника на нужную точку Кольцов.
– Не помню я, чтобы они говорили о районе или каком поселке, – проговорил Сергей Сергеевич, задумчиво глядя перед собой.
– А если хорошо подумать? – На стол легла еще одна сторублевка.
Инвалид труда искоса глянул на купюру и отрицательно покачал головой.
– Деньги – хороший стимул, но это когда есть что продать. У меня, к сожалению, уже ничего нет.
– Понятно, – кивнул Кольцов, ему пора было уходить. Скоро здесь начнется веселье, а он чужой на этом «празднике жизни». – До свидания.
– А как же деньги? – Сергей Сергеевич даже привстал с табуретки, указывая на оставленную сотку.
– Это плата за правду…
После затхлой кухни воздух на загазованной улице казался прохладным и насыщенным, прямо-таки целебным. Глеб с удовольствием вдохнул полной грудью и быстрым шагом направился к троллейбусной остановке.
Мысли сыщика работали в одном направлении: «Значит, у Раида Халилова есть машина и, возможно, где-то в пригороде купил или снял дачу. Все необходимое, чтобы конспиративно жить, у него есть. Надежная «нора» и относительная мобильность. Если сейчас Эдика взять за жабры и хорошенько тряхнуть, то не исключено, что уже к вечеру я лично познакомлюсь с господином Халиловым. Хотя возможен вариант, что и машина, и дача, и даже старик инвалид – ложный след, разрабатывая который я потрачу море времени. Так рисковать я пока не могу. А вот кавказские цветы, намалеванные неумелой мужской рукой, – это не может быть подставой. Это был воистину порыв души. Значит, в первую очередь знакомлюсь с Кариной, остальное – потом…»
Троллейбус мягко подкатил к остановке со стеклянными витражами, заполненными яркой рекламой. Двери с шипением отворились, выпуская прибывших пассажиров. Забравшись в салон, Глеб боковым зрением заметил, как из подворотни, откуда он вышел минуту назад, выехала вишневая «семерка» с тонированными стеклами. Машина замерла в сотне метров от остановки, как выбравшийся из джунглей лев, готовящийся напасть на антилопу, пришедшую на водопой…
Сидящий за рулем культурист, сграбастав с «торпеды» прямоугольник портативной радиостанции, включил ее и вышел в эфир.
– Бес, это Качок. Фраер сел в троллейбус, веду его до Невского, там ты перехватишь. Как понял?
– Понял, – ответил Беспалов и тут же поинтересовался. – Он по-прежнему один, его мордохватов поблизости нет?
– Нет, от самой гостиницы один. Бродит по городу, как самый обычный лох.
– Лох, – скривил губы Бес. – Этого лоха из Москвы выписали, значит, имеет определенную ценность. Так что смотри, чтобы этот лох в засаду не завел. А то получится как в той пословице – «пошел по шерсть, вернулся стриженым».
– Так скомандовали косоглазые его пасти, вот мы и пасем. Вроде как катаемся, никаких претензий быть не может.
– Если твои косоглазые такие умные, то чего же они его сами не пасут? – возмутился Бес. На это Качок ничего не ответил. Оба братка понятия не имели, что их внимательно слушает один из азиатов.
Все это время Ван Ю сидел в салоне «Тойоты», слушая переговоры тарановских филеров. Радиостанции браткам были подарены Джоном Лонгом, чтобы переговоры их между собой не могла засечь милиция. А для дарителя эти хитромудрые штучки были тем хороши, что все переговоры ловил специальный приемник и, кроме того, при необходимости каждая из раций могла использоваться как радиомаяк.
Уловив в очередной раз режущий слух эпитет «косоглазый», Ван Ю недовольно поморщился…
Таблетки начали действовать через десять минут, Лиза откинулась на высокую спинку стула, ее глаза стали прозрачными, будто у куклы, которой вместо глаз вставили два больших бриллианта. Сознание отключилось. Препарат, полученный от Джона Лонга, обладал психотропным действием, намного сильнее синтетического наркотика ЛСД, который при длительном употреблении ломал психику наркомана. Здесь же было все наоборот, лекарство вводило сознание в спячку, после чего с человеком можно было делать все, что заблагорассудится, а наутро тот просыпался как ни в чем не бывало. Или, наоборот, с несчастным ничего на самом деле не происходило, ему лишь внушали, и на другой день он просыпался в уверенности, что все с ним происходило наяву.
Все время, что Елизавета находилась в обществе Радика, она была уверена, что они каждую ночь страстно занимаются сексом, хотя до сих пор оставалась девственницей…
Взяв девушку на руки, Раид пошел со своей ношей в спальню. Уложив ее на кровать, молодой чеченец некоторое время любовался совершенной фигурой, прелестным личиком с гладкой, будто мраморной, кожей, возбуждающим рельефом влажных губ. Пышные волосы фантастическим узором разметались по подушке.
Прикрытая тонкой тканью легкого халата грудь девушки томно вздымалась. Заурчав, будто голодный, учуявший кусок свежего мяса кот, Раид рывком распахнул полы халата, и тут же взору открылся вид, который заставил учащенно забиться сердце горячего джигита.
Две каплевидной формы груди с аккуратными нежно-розовыми сосками. Дальше шел плоский живот с едва заметной выемкой пупка, крутой контур бедер, между которыми внизу живота живописной змейкой убегала полоса выбритого лона. Минуту или больше Раид, как зачарованный, смотрел на женский бутон удовольствия, безуспешно пытаясь совладать с сердцебиением. Но орган, отвечающий за кровоснабжение организма, не слышал команд мозга, продолжая качать кровь, подобно поршню в моторе гоночной машины.
