«Какие мои обязанности?» Ловкий Парень вздохнул с облегчением. Его губы растянулись в приветливой улыбке. Он оторвал свои пальцы от клавиатуры, потянулся, восторженно хлопнул в ладони и снова начал печатать. Приняв сосредоточенный вид, он ничего не хотел замечать. Когда он остановился и скрестил руки на груди, компьютер сказал женским голосом, «Михаил, после того, как Аль-Каида похитит вас, вы остаетесь один. Вам придется полагаться только на себя». Михаил почувствовал, как проницательные глазки собеседника ощупывают его лицо, ища признаки отпора или возражения. Но Михаил только улыбнулся. С такой поддержкой, как ЦРУ, ему было все нипочем. По видимости Ловкий Парень не обнаружил ничего сомнительного. Он ободряюще улыбнулся, когда устройство произнесло, «Мы даем вам гаджет, который техники Аль-Каиды обнаружить не cмогут. Это позволит нам в ЦРУ точно определять ваше местоположение каждую минуту. Кроме того, через этот прибор вы будете получать наши инструкции». Из своего кармана Ловкий Парень достал полупрозрачную коробку с маленьким розовым конусом внутри и протянул ее Михаилу. «Это миниатюрное пассивное устройство слежения со встроенной системой односторонней связи. Если бы мы дали вам двустороннюю систему, они бы быстро ее нашли, и это стало бы вашим концом».
Михаил даже и бровью не повел. Спокойный, необщительный, уверенный в себе и внешне невозмутимый, oн продолжал слушать. На лице его застыло выражение превосходства. Теперь, когда он знал, что его семья в безопасности, все остальное было второстепенным. Между тем, компьютер не умолкал. «Этот гаджет отражает спутниковый луч. Он сохраняет полную тишину, пока не появляется радиосигнал». Следуя указанию Ловкого Парня Михаил двумя пальцами вставил конус в правое ухо. Тот протянул ему карманное зеркальце. Михаил повернул голову, чтобы поймать отражение конуса. Устройство было незаметно. «Давайте проверим, как аппарат действует.» Посетитель поднялся, отошел в дальний угол и повернулся к нему спиной. «Это говорит Ловкий Парень,» Михаил услышал его голос с поразительной ясностью. «Держите аппарат при себе все время. Батареи радиоприемника хватит на семьдесят дней. Протирайте наушник и гаджет в мыльном растворе раз в неделю, в тот момент, когда вас никто не видит. Желаю удачи. У вас все настроено. Вы не будете одиноки. Если хотите, мы даже можем передавать ваши любимые мелодии. Какую музыку вы предпочитаете?» Он хрипло рассмеялся и протянул ему на прощание обе руки; Михаил сделал то же самое. Они обнялись. «С вами все будет в порядке, партнер,» сказал Аджаб по-английски, зная, что Михаил его не понимает. «Мы им покажем кузькину мать, Ловкий Парень», сказал Михаил по-русски, зная, что без компьютера связной ЦРУ понятия не имеет, о чем он говорит. Посетитель ушел, стальная дверь захлопнулась и мир перед глазами заключенного окончательно померк. Михаил снова остался один, его энтузиазм быстро улетучился. Погруженный в печаль, он задавался вопросом, что его ждет?
Наступил день депортации. Закованный в наручники Михаил был зажат между двумя констеблями на заднем сиденье патрульной машины. Впереди сидели старший констебль и водитель. Седан выкатился на Чандригар-роад, широкий длинный проспект, ведущий через финансовый округ, и направился на север вдоль ряда монументальных построек в традициях лучшей европейской архитектуры. Михаил изловчился и сумел обернуться, чтобы взглянуть на серое здание полицейского управления; инстинктивный ритуал освобождаемых заключенных. Его компаньоны грубо схватили его за голову и не позволили ему многое увидеть. Толстокожий Михаил вернулся в исходное положение, сосредоточив внимание на задачах предстоящего дня. Утреннее солнце ярко светило на суматоху ревущего города: переполненные автобусы пробирающиеся по оживленным улицам; такси, велосипеды, мотоциклы и рикши, ловко проскакивающие между ними и смуглолицые толпы в белом, марширующие по тротуарам. Зажиточные горожане, сидя под тентами, пили чай и перекусывали свежеиспеченными «паратхами»; некоторым, превознемогая шум, удавалось болтать или читать газеты. Со своих стульев они свысока посматривали на тех, кому не повезло и кто не смог присоединиться к ним. Дым, гомон, шум и вонь далеко разносились по окрестностям, но никого не тревожили. Люди улыбались сквозь грохот, чад и какофонию автомобильных гудков; рискуя здоровьем, они игнорировали пешеходные переходы и перебегали дорогу перед близко идущим транспортом.
Маршрут до аэропорта был извилистым и сложным. Три полосы улицы с односторонним движением были забиты автомобилями, припаркованными по обеим сторонам, в результате чего для движения оставалась только центральная полоса. Любопытные пешеходы, заметив неповторимые русые волосы и голубые глаза Михаила, присаживались на корточках на обочине и глазели на их седан, пока было возможно. На отрезке шоссе, проходившее через Гулистан-э-Джаухар, район среднего класса, находящийся в пяти километрах от международного аэропорта Каид-и-Азам, перед ними появилось живописно разукрашенное такси с номерным знаком г. Карачи. Это был красивый и ухоженный автомобиль. Его полировка была настолько хороша, что в ней можно было, как в зеркале, бриться. На его желтых сторонах были нарисованы орнаменты из цветов и бисера. Таксист не давал патрульной машине обогнать себя, всегда оставаясь в той же полосе, близко к их переднему бамперу. Это было похоже на детскую игру, но после того, как они проехали полицейский пост, такси внезапно, взвизгнув тормозами, остановилось. Водитель их седана нажал на педали, но было поздно. Полицейская машина врезалась в заднюю часть такси. Михаил услышал громкий удар, смешанный со скрежетом рвущейся стали; его и остальных пассажиров швырнуло вперед, их головы стукнулись о крышу. Сквозь затуманенное болью зрение он увидел четырех нападавших. Из автоматических винтовок они стреляли в машину. Пули пробивали корпус седана, дырявили грузные тела умирающих констеблей и разбивали стекла, которые лопались и разлетались, поражая все вокруг острыми ранящими осколками. Михаил почувствовал приступ тошноты и прикрыл лицо, глубже уткнувшись в подушку сиденья. Сильным рывком дверь распахнулась; мертвого констебля, сидевшего на сиденье рядом с Михаилом, вытащили на тротуар и ударили по шее ногой. Бандит с шарфом, обернутым вокруг головы, просунул внутрь свою длинную руку и потянул Михаила за воротник рубашки. Однако Михаил не двинулся с места. Бандит прокричал что-то на своем гортанном диалекте и потянул Михаила сильнее. Во второй раз Михаил повиновался. Он неуклюже вышел со скованными руками, наступая на струящуюся по тротуару кровь. Двое боевиков окружили его и потащили к белому автомобилю, ожидавшему на обочине. Боковым зрением Михаил разглядел изуродованную патрульную машину и окровавленные тела полицейских. Старший констебль, прижавшись головой к лобовому стеклу, застыл над приборной панелью с пустыми, широко открытыми глазами, как будто удивляясь, куда его подопечный отлучается без официального разрешения. Михаила насильно затолкали в белый автомобиль на мягкое и широкое заднее сиденье. Напористые, но молчаливые бандиты разместились вокруг, водитель нажал
