Сидевшие за столом были злы и угрюмы. Они уже сделали свой выбор. Давать в обиду родственников не входило в их правила. А потому каждый из них был готов умереть за другого.
— Мы не допустим больше этого произвола. Хотят воевать, пусть воюют, но так, чтобы обычные люди не страдали от их войны! — выкрикнул Мустафа, и все присутствующие согласно закивали головами, поддерживая его.
* * *
Подъехав к больничному комплексу, старенький ржавый микроавтобус, взвизгнув тормозами, остановился. Из него вышла группа вооруженных автоматами арабов. Они, осмотревшись по сторонам, двинулись к зданию роддома. Мустафа Самави шел впереди, показывая дорогу. Он и его родственники предупреждали людей, попадавшихся им навстречу:
— Уходите, если хотите жить! Сейчас с крыши роддома будут обстреливать Израиль. Там собрались люди из «Хамаса». И если вы не позаботитесь о своей безопасности, никто не сделает это за вас!
Рядом с отцом шел самовольно вернувшийся Хамид с гордо поднятой головой. Мустафа был недоволен — он рассчитывал на то, что мальчик переждет опасное время в доме у брата, но тот решил вернуться. Что ж тут поделаешь?
— Иди, посмотри, как там мать! — сказал ему отец.
Ребенок скрылся в дверях роддома прежде, чем группа обошла все корпуса больничного комплекса, предупреждая людей и медперсонал о готовящемся обстреле.
* * *
Осмотрев последний раз установку, Омар поднял руку, приготовившись дать команду на залп. Все пока шло неплохо. В его команде пополнение — удалось завербовать еще несколько человек. Абуиси был доволен. Его умение убеждать и деньги, водившиеся в карманах, способствовали тому, что люди, как загипнотизированные, шли за ним хоть на край света, лишь бы он был рядом. Они жертвовали всем, ожидая похвалы, славы, денег… Омар поощрял особо отличившихся. А сколько он подготовил детей-шахидов, и не сосчитать! Убеждал, уговаривал, угрожал, и дети, боясь, что Аллах покарает их, шли на смерть.
Вокруг Абуиси стояла очередная его команда. Люди с горящими глазами, думающие в этот момент о мести Израилю. У всех в мыслях сейчас была только одна фраза, лозунг, девиз: «Смерть сионистам!» На установке «Град» по-прежнему красовалась зеленая ленточка с надписью, повязанная Омаром.
Правда, неожиданно возникли некоторые осложнения. Поднимаясь по лестницам, приставленным хамасовцами вдоль стены роддома, палестинцы во главе с Мустафой один за другим выбирались на крышу. Боевики были увлечены приготовлениями, так что не заметили, как рядом с ними появились семь человек, вооруженных автоматами.
Увидев это, террористы в недоумении уставились на пришедших, в свою очередь подняв свои автоматы и направив на незнакомцев.
— Что нужно? — спросил Омар на правах главного.
Мустафа посмотрел ему в глаза. Там он не увидел ничего хорошего. Все же решив попробовать, он обратился к хамасовцам с предложением.
— Мы пришли с миром, братья! — подняв руки вверх, начал Самави. — Что же вы делаете? В роддоме находятся ваши братья по вере, и вы собираетесь их уничтожить? Мало вам мест для стрельбы? Евреи не будут разбираться, они пришлют вертолеты и ракетами разнесут здесь все. Одумайтесь!
— Ты что, сионистам продался? — Омар плюнул в его сторону. — Мы борцы за свободу, и Аллах помогает нам. И если мы должны погибнуть, на то его воля! Вы же — трусливые мулы! Можете бежать и прятать свои головы в песок, как страусы, а не сражаться, как мужчины. Убирайтесь отсюда, сионистские прихвостни!
Он подошел к установке и любовно погладил ее по зеленому боку.
— Это то, во что мы верим, и я не позволю горстке трусов стать у меня на пути! Мы, — Абуиси обвел взглядом свою группу, — Армия освобождения Палестины. Мы — сила, способная противопоставить себя захватчикам. Мы — ваша надежда на лучшую жизнь! А что делаешь ты? Как ты борешься?
Они смотрели друг на друга, сверля взглядами с нескрываемой злобой, кипевшей внутри каждого. Ноздри Мустафы раздувались. Омар же казался спокойным и уверенным в себе. К тому же автомат, лежавший в его руках, придавал его словам вес.
— Ты будешь кормить шакалов, если не остановишься сейчас! — высказал свою угрозу Мустафа, передернув затвор «АКМ».
— Пошли вон! — взревел Абуиси. — Огонь!
Один из его людей нажал на кнопку пуска ракет. Раздался жуткий вой, и ракеты со свистом, одна за другой, устремились в поисках новых жертв. Одновременно с этим все остальные боевики по команде открыли огонь по незваным гостям, появившимся на крыше. Находясь на ровной площадке, люди поливали друг друга свинцом и падали, срезанные пулями. Омар, сделав шаг в сторону, спрятался за одного из хамасовцев и из-за его спины также стрелял из автомата. Этого хамасовца и ранило пулей, выпущенной одним из родственников Мустафы.
Заглушаемые более громкими звуками на крыше трещали автоматные очереди. Происходившее напоминало какой-то безумный сон. Мустафа повел стволом автомата, выпуская очередной рой свинцовых комочков, в следующее мгновение почувствовав что-то теплое на шее. Схватившись за нее, он увидел на руке кровь.
Покинув больничный корпус, Локис сразу же направился к зданию роддома, туда, где уже находилась группа вооруженных арабов. Двигаясь по прямой, он пересек миниатюрный парк, где уже никого не было, и, подойдя к стене здания, остановился. Выстрелы, раздавшиеся на крыше, сопровождались криком летящего с нее раненого человека. С крыши упал человек с автоматом в руках, следом еще один.
Хамид, находящийся в здании роддома, шел к выходу. Он только что разговаривал с мамой и видел своего братика. Дверь за его спиной издала пронзительный скрип и хлопнула, заставив мальчика вздрогнуть от неожиданности. В тот же миг свист и гул, сопровождавший вылет реактивной ракеты, заслонил собою все звуки вокруг. Вслед за ним раздались автоматные выстрелы. Хамид от испуга присел, совсем не ожидая такого поворота событий. Он снова почувствовал беду. Быстро сбегая с крыльца, мальчишка увидел человеческое тело, летящее с крыши и с глухим стуком упавшее на асфальт. По одежде ребенок узнал отца и бросился бежать к нему.
— Папа! — сорвался крик боли и отчаяния с губ мальчика.
Из глаз плотным потоком хлынули слезы. Ребенок, ничего не видя перед собой, бежал к отцу. Он не заметил кусок проволоки, торчащий из земли, и, споткнувшись, упал.
— Папа! — кричал он, поднимаясь и спеша к отцу.
Подбежав, Хамид остановился. Отец лежал на животе, неестественно вывернув голову набок. Его лицо, залитое кровью, будто смотрело в небо, любуясь им в последний раз.
— Нет! — вырвалось у ребенка. Он обхватил отца маленькими ручками и пытался поднять, он хотел помочь ему. Но стеклянный взгляд остановившихся глаз был холодным взглядом смерти. Кровь образовывала лужу под Мустафой и, разливаясь по асфальту, медленно текла дальше.
Локис, не глядя в сторону ребенка, плакавшего у мертвого отца, поднял лежавший рядом автомат. Десантник прямиком направился к пожарной лестнице, на ходу достав магазин и проверив патроны. Не хватало около половины, но у Мустафы оказалось два запасных магазина, так что можно было браться за дело. Передернув затвор, сержант дослал патрон и повесил автомат на шею. Локис, с места взяв разгон и добежав до стены, резко подпрыгнул вверх, ухватившись руками за нижнюю ступеньку пожарной лестницы, находившейся на расстоянии пары метров от земли. Он подтянулся и, схватившись за следующую ступеньку, начал энергичными движениями подтягиваться вверх, до тех пор, пока не стал на ступеньку одной ногой. Энергично работая руками и ногами, Владимир карабкался по лестнице на крышу со скоростью паука, бегущего по своей паутине, при этом смотрел вверх. Почти добравшись, Локис замер и прислушался — звуки стрельбы умолкли. Хамасовцы сбрасывали трупы противников с крыши, с противоположной стороны. Подходя к убитым, они обыскивали их и, взявшись за руки и за ноги с двух сторон, перекидывали через небольшой бортик ограждения.
Пока десантник поднимался по лестнице, раздался еще один залп ракет. Выглянув на крышу, из-за ограждения Локис увидел человека с черной бородой, в арафатке, который командовал всеми находящимися там террористами, один из которых, истекая кровью, катался по полу, корчась от боли. Похоже, пуля угодила ему в живот.
— Собираемся! Быстрее! — кричал лидер своим подчиненным, стоя в стороне и наблюдая за их действиями.
«Вот ты-то, дядя, мне и нужен», — решил Локис, окинув взглядом установку, только что произведшую смертоносный залп. — Приказ был взять его живым! Хотя, конечно, жаль!»
Если бы такого приказа у сержанта не имелось, то сейчас была прекрасная возможность отправить бородача на тот свет. Находясь как на ладони перед Локисом, тот прохаживался по крыше.
