– Дело в вашем…
– Единственное, в чем меня можно упрекнуть, так это в том, что вчера вечером я сходил по маленькому вон в той березовой рощице, – кивнул старик в сторону, – когда прогуливался со своей супругой. Но я был уверен, что меня никто не видит. Донесли! Как это похоже на наше общество.
Шевцов улыбнулся, Матвей Черный в жизни оказался точно таким же, как и на экране: ироничным, малость сумбурным и невероятно обаятельным.
– Я бы к вам не пришел из-за подобной мелочи, мы бы просто прислали вам квитанцию об уплате штрафа, – поддержал игру Шевцов. – Хотя думаю, учитывая ваши заслуги, мелкое хулиганство вам бы простили.
– Тогда в чем же дело? – Брови старика изумленно взметнулись вверх. – А-а, кажется, я понимаю, мой кот орал до часу ночи; неужели он мешал кому-то спать? И теперь я должен расплачиваться за его серенады любви из собственного кармана? Уверяю вас, – морщинистые ладони старика сложились на его тощей груди, – у меня рука не поднимется стерилизовать кота. Зачем же лишать животное плотской радости!
Разговаривать артист предпочитал через порог и явно не торопился впускать милиционера в свою «крепость».
– Я полностью к вам присоединяюсь, у меня у самого десятый год живет черный кот. С тех пор как я его завел, число черных котов в округе заметно увеличилось. И у меня есть основания полагать, что все они или его дети, или внуки. Но я к вам пришел совершенно по другому поводу. Мне бы хотелось поговорить с вами о вашем бывшем охраннике Мещерском Гурии Афанасьевиче.
– Ах, вот в чем дело… Вы не представляете, какой камень упал у меня с души. Всегда приятно иметь дело с понимающим собеседником. Милости прошу… С милицией всегда приятно разговаривать о ком-то другом.
Поблагодарив, Шевцов прошел во двор: никогда бы не подумал, что с Матвеем Черным придется встречаться именно в таких обстоятельствах. Собственно, имя Матвей Черный было его сценическим псевдонимом, в действительности его звали Самуил Яковлевич Семеновский.
Прошли в дом, оказавшийся на редкость уютным (наверняка в такой обстановке комфортно коротать старость), расположились в мягких удобных креслах.
– Так что именно вас интересует?
– Самуил Яковлевич…
– Зовите меня Матвей, я к этому привык.
– Хорошо, Матвей… Яковлевич. Как Гурий Мещерский попал в ваш дом?
– Вы думаете, что он у меня чего-то украл? Вот никак бы не подумал, он не производил впечатления мелкого воришки. Надо будет спросить у Светланы, она всегда говорила мне, что я очень доверчив.
– Тут совсем другое. У нас есть основания полагать, что он не тот человек, за которого себя выдавал.
– Ах, вот оно что! Такая ситуация мне тоже знакома. И кто же он, по вашему мнению?
– Это бы мы и хотели выяснить с вашей помощью.
– Ну да, разумеется… Мне его порекомендовал мой старинный приятель. Тут поселковые мальчишки повадились лазить в мой сад и воровать яблоки. Если бы они у меня попросили, так я бы сам выносил их ведрами. Но они предпочитают делать это тайком… Скверно то, что в потемках они топчут розы, которые выращивает моя супруга, и она всякий раз расстраивается, когда эти черти ломают очередной куст.
– Могли бы завести собаку, – предложил Шевцов.
– Собаку я не завожу принципиально, не люблю лая! А потом мне бы не хотелось, чтобы пес разодрал мальчикам штаны. Я сам был бедовый. – Губы старика тронула легкая улыбка. Жизнь у него долгая, так что он мог вспомнить немало увлекательного. – Кусок хлеба зарабатывал с семи лет, выступая в скверах… Впрочем, на мороженое тоже оставалось… Кто бы мог подумать, что эта страстишка перерастет в нечто большее. Да-с…
– И кто этот ваш приятель?
Брови старика изумленно вскинулись вверх:
– Вас интересует и это?
– Да, – коротко ответил Шевцов.
– Когда-то я выступал с ним на эстраде. Мещерский приходится ему дальним родственником. Парень как раз уволился из армии, ему нужно было куда-то пристроиться. Приятель меня и попросил, зная, что я ищу человека.
– А Мещерский показывал вам свои документы? Он тот, за кого себя выдавал?
– Помилуйте, кто у нас спрашивает документы? Я и на ваши-то не смотрел. Что обо мне подумают люди, если я буду спрашивать у них документы?
– Как долго он у вас проработал?
– Около трех лет… Гурий оказался человеком с руками, провел какую-то аппаратуру ко мне в дом, так что я могу наблюдать, не выходя из комнаты, что делается во дворе. Удобно! А потом он как-то совсем неожиданно пропал, просто оставил записку, что ему срочно нужно уезжать. Даже не взял расчет… Я просто не знал, что и думать. Может, обидел его невзначай, хотя на обидчивого человека он походил очень мало. Честно говоря, не знаю, что он там натворил и почему вы его разыскиваете, но дело свое он знал хорошо и пришелся мне по душе. – Голос старика неожиданно потеплел. – Да и поселковые мальчишки больше в моем саду не шалят. Они ведь, дурни, считают, что артисты лопают все самое сладкое!
– Значит, где он сейчас, вы не знаете?
– Не имею даже малейшего представления, – развел руками Матвей Черный.
В комнату вошла худощавая пожилая женщина в домашнем брючном костюме. На высохшем лице следы былой броской красоты.
– Что-нибудь хотите? Может, принести чаю или кофе?
– Нет, спасибо, – поблагодарил Шевцов, – я скоро ухожу.
Женщина удалилась так же неслышно, как и вошла. Проводив супругу взглядом, Матвей Черный высказался:
– Женщины – странные существа, они могут изменять королям, но хранить верность убогому нищему. Со своей супругой я прожил… не буду говорить сколько, чтобы не смущать вас годами, но почему-то верится, что она мне не изменяла… Хотя, быть может, я и заблуждаюсь. Но в нашем положении лучше заблуждаться, чем знать наверняка.
– Возможно.
– Вы женаты, молодой человек?
– Женат, – не стал вдаваться в подробности Вадим Шевцов.
– Так я вам хоть как-то помог?
– Разумеется. – Шевцов поднялся, собираясь уходить.
– Уверен, что вы скоро разыщете Гурия, – поднялся Матвей Черный, чтобы проводить гостя. – Вы меня озадачили, молодой человек, но мне хочется сказать, как только увидите Гурия, обязательно передайте ему от меня привет. – Шевцов оставался серьезен. – Ну, уж если не привет, то можете сказать, что куплетист Матвей Черный его не позабыл.
– Обязательно передам, – кивнул Вадим, взявшись за ручку двери.
Когда он шел к калитке, его не оставляло ощущение, что в это самое время Матвей Черный рассматривает через видеокамеру его спину.
В этот раз Ибрагим пригласил Мухаджира в арабский ресторан, где они расположились в отдельном кабинете. Негромко звучала восточная музыка, создавая общий благоприятный фон. На столе лежал нарезанный на крупные куски молодой барашек, запеченный с овощами.
– Брат, ты забываешь о том, что Россия – всего лишь буферная зона между западным миром и мусульманским, – негромко произнес Ибрагим. – Пройдет не так уж много времени, и Россия будет проглочена нами, как бы она ни сопротивлялась. Пока они вымирают, задача каждого мусульманина нарожать как можно больше детей. А на месте одного убитого мусульманина должно быть десять! Только так мы победим. Наши теологи пусть рассуждают о доброте и терпимости религий, пусть сидят за круглым столом с неверными и вырабатывают решения совместных конфессий о мире. Это их хлеб, кому-то надо заниматься и этим.
Мухаджир, сидящий напротив, лишь сдержанно кивал. Перебивать, а уж тем более не соглашаться с этим человеком было бы большой глупостью. А глупцом он никогда не был. А потом, как же не соглашаться, если тот говорит правильные вещи?
– Да, брат, – слегка кивнул Мухаджир, – не отрывая взора от черных пронизывающих глаз. – Наших людей много по всей России: Татарстан, Башкортостан, немало мусульман и в Сибири. Конечно, не каждого из них можно назвать воином Аллаха, но в трудную минуту никто из них не откажется от пожертвований и поможет нам в джихаде.
Ибрагим согласно кивнул:
– Я знаю об этом. Совсем недавно я был в Сибири, так там целые поселки, населенные мусульманами.
– Это так.
– Где бы мы ни находились и что бы ни делали, мы всегда чувствуем помощь Аллаха. Взять хотя бы ту же самую нефть… Ведь основные ее запасы сосредоточены в тех местах, где проживает подавляющее количество мусульман: в Эмиратах, в Иране, в Ираке, Саудовской Аравии, Кувейте, – принялся Ибрагим загибать пальцы. – Возьми хотя бы Россию. Почему нефти нет где-нибудь на Псковщине или во Владимире? Но зато ее много там, где проживает много мусульман: Южный Урал, Среднее Поволжье… Так что это подарок нам от Всевышнего.
Ибрагим знал, о чем говорил: в Саудовской Аравии, откуда он был родом, его отец владел землями, богатыми нефтью, и был одним из тех, кто заправлял энергетической политикой государства, так что Ибрагима можно было назвать нефтяным принцем. Для того чтобы управлять столь огромным хозяйством, требовались немалые знания, а потому до тридцати лет Ибрагим разъезжал по всему миру и терпеливо учился, изучал языки. А русский язык он выучил в России, где некоторое время учился в нефтяном институте.
