А Виталий между тем продолжал сыпать логическими доводами, показывая, как бы между прочим, свою осведомленность в финансовых делах бизнесмена.
— И пусть называют это как хотят — крыша, мафия. Тебе-то что? У тебя перестанут красть, — убедительно говорил Виталий, — вот попробуй. Я не могу гарантировать тебе увеличение доходов, но я могу гарантировать прекращение убытков, а это уже немалая сумма. И вот с этой суммы выделяешь пятьдесят процентов для меня и моих людей. Много хочу, согласен, но для тебя это выгодно, поверь. Иначе твои крысы скоро совсем расчувствуются и растащат все. Это в глаза они тебе улыбаются и строят из себя преданных. Я их быстро выведу на чистую воду.
— Я не могу, — со вздохом сожаления сказал Барсук. — На следующий год собираюсь баллотироваться в Думу, и связь с вами мне будет только во вред.
— Да это и не связь с нами, — возразил будущему депутату Бандера, — Ты просто предоставляешь нам места в службе твоей внутренней охраны.
— Да я понимаю, только люди поймут иначе, — с досадой, обращенной больше к себе и к сложившейся ситуации, чем к собеседнику, сказал Барсуков. — И милиция, и администрация, и вообще все. А конкуренты? Они тем более не преминут этим воспользоваться. Ты же знаешь, для общества вы замараны.
При последних словах Барсук потупил взгляд, поняв, что сказал лишнее. Виталий опустил глаза и задумался, такого вывода он не ожидал. Потом, подняв голову и глядя куда-то вдаль, стал тихо-тихо говорить как-бы самому себе.
— Какое странное это общество. Что же нам теперь не жить, что ли? Или продолжать гнить в лагерях? Ведь колонии сделаны для того, чтобы оступившиеся исправлялись в них и возвращались в общество нормальными людьми. А выходит все иначе. Общество само не принимает нас, не дает нам шансов жить по-другому. И заставляет зарабатывать на жизнь тем, через что мы уже прошли. Само себе противоречит твое общество.
Барсук молчал, он и сам прекрасно это все понимал, но вот кто бы смог объяснить это все людям? Ни советское, ни в последствии постсоветское общество никогда не отвергало воровство само по себе. Воровать можно — попадаться нельзя. Вот попавшихся оно отвергало, отвергало яростно, делало их изгоями, не допуская внутрь себя, толкая их тем самым на все новые и новые преступления. Паскудное, ханжеское общество, привыкшее декларировать одно, а делать совершенно другое, но другого в России не было уже более восьмидесяти лет.
— Ну, ладно, живи в нем, как сам считаешь нужным, — Виталий встал и направился к выходу, решив найти другие пути реализации своих планов, но посреди комнаты остановился и повернулся к Барсукову, — наказывать тебя за отказ я не буду, не бойся. Ты, оказывается, не так умен, как я о тебе думал, поэтому жизнь сама накажет тебя рано или поздно.
Когда Бандера был уже в дверях, Барсук поднялся из своего кожаного кресла и спросил:
— Постой! Так мне звонить тебе, если что, ну, как раньше?
— Нет. Я же сказал тебе об этом еще весной, — ответил Бандера и вышел из кабинета.
«Для общества вы замараны», — стучали в его голове слова предпринимателя, когда он спускался по лестнице.
Как только Виталий вышел из подъезда здания, где располагался офис Барсука, он заметил красную «Мазду-Энос». Из-за кустов торчал только ее капот, тем не менее Виталий сразу ее узнал. Этот «Энос» он уже видел на одной из стоянок, опекаемых Шустовым, и, видел его хозяина, это был парень из бригады Шустрого. Положение могло быть опасным, Костя вряд ли поверил словам Виталия о непричастности к убийству его брата. Этот красный «Энос» по городу не ездил, был без номеров и мог использоваться шустрыми для особых дел. Хотя могла быть и просто одинаковая машина, но в таких ситуациях в совпадения верить нельзя. Решив, что береженого — бог бережет, достал из-за пояса телефон и набрал номер Толстого.
— Ты где? — спросил Бандера, когда Толстый ответил.
— Я на рынке, на девяностом, — ответил Толстый, сидя за рулем «Челленджера».
— Ствол есть с собой? — голос его звучал спокойно, рынок совсем рядом.
— Нету! Ты же сам сказал их с собой не возить, — удивленно ответил Толстый.
— Ладно, ладно, — примирительно сказал Виталий, — я в офисе у Барсука. Машина тут какая-то красная, не понятно. Подъедь, подстрахуй меня.
— Выезжаю, — отозвался Толстый и запустил двигатель.
Виталий прикинул, сколько времени надо Толстому, чтобы добраться до места, выждал, стоя в подъезде, затем вышел и гуляющей походкой направился к «Марку». Всем своим видом он показывал, что ничего не подозревает. Сев в машину, завел двигатель и тронулся в сторону выезда, слева из-за кустов выехал красный «Энос», перекрыв «Марку» дорогу. Из окна левой двери почти по пояс высунулся человек в черной маске, в руках у него был «Калашников». Как только его ствол стал поворачиваться в сторону лобового стекла «Марка», Бандера вдавил педаль газа и направил свою машину на «Энос». Перед самым столкновением он сбросил скорость и вывернул руль влево, ударив красную машину точно по середине, сильно, но вскользь, «Марк» ему был нужен на ходу.
От удара заднюю часть «Эноса» отбросило влево, и человек в маске выронил автомат. Из-за поворота уже вылетел на подмогу «Челленджер». Толстый быстро въехал в ситуацию и сходу под прямым углом ударил красную машину. Капот высокого джипа был как раз на уровне стекл легковушки, и удар пришелся точно в спину человека в маске, все еще продолжавшему торчать из окна. Если бы ни рев двигателей трех машин и ни скрежет металла о металл, наверное, было бы слышно, с каким хрустом сломался позвоночник неудачливого стрелка. Толстый сдал назад, и стрелка, а может быть уже его труп, втянул в салон на сиденье «Эноса» водитель.
Черный «Марк» в это время выскочил на улицу и набирал обороты. Но и водитель «Эноса» не собирался сдаваться без боя, когда «Челленджер» сдал назад, он вдавил педаль газа в пол, и красная машина, сжигая резину на передних колесах, устремилась вдогонку за «Марком».
Толстый тоже попытался было поехать следом, но после удара правое переднее колесо джипа чем-то заклинило и оно вращалось с трудом, машину стаскивало к правой обочине. Остановившись, он хотел выйти из машины и осмотреть повреждения, но правое крыло сместилось назад и зажало дверь, она не открывалась, пришлось вылазить через левую дверь. Отогнув почти оторванный бампер, Толстый посмотрел на привод колеса, поворотный кулак лопнул, теперь он ничем уже не мог помочь своему старшему, джип сошел с дистанции.
Толстый лихорадочно набрал номер Виталия и, тяжело дыша, сообщил ему об этом.
— Да все нормально, Толстый, я справлюсь, — ответил ему Бандера, наблюдая в зеркало заднего вида за висевшим на его хвосте «Эносом», — все, давай, позвоню.
Виталий выключил телефон и полностью отдался гонке, здесь он был спец! Бандера медленно набирал скорость, он не спешил, полностью уверенный в том, что сможет легко оторваться. По роду своей деятельности Виталий отлично знал город, каждую улочку, каждый переулок, каждую ямку и выбоинку в асфальте, где какой поворот и на какой скорости его можно пройти. Он пока только наблюдал. Но на его удивление «Энос» как привязанный следовал за ним, будто он тащил его на веревке.
— А оружие у тебя хоть есть? Гонишься! — вслух проговорил Виталий, решив выяснить этот вопрос.
Они ехали по главной, справа показался поворот на второстепенную. Виталий, используя преимущества заднего привода, вошел в этот поворот с таким заносом, что смог развернуться на одной полосе на сто восемьдесят градусов, другая полоса была занята ожидающими выезда на главную машинами. Ни одну из машин «Марк» не задел, но водители в них обомлели, такие трюки они видели только в голливудских фильмах.
«Энос» тоже успел войти в поворот, но тут же остановился, почти упершись капотом в морду «Марка». Бандера сквозь лобовое стекло видел, как водитель красной машины достает из-за сиденья толи АКМ, толи «Сайгу».
— Понятно! — вслух проговорил он и, не давая преследователю время на выстрел, включив заднюю передачу, резко рванул с места.
Набрав достаточную скорость, Виталий совершил «полицейский разворот» назад, ему опять хватило одной полосы, слава богу, что дорога была ровной и колесо не попало в ямку, а то лететь бы «Марку» через крышу и через все полосы. Но Бандера знал, где и что можно делать. Водитель «Эноса», видя, что «Марк» уходит, бросил оружие и кинулся в погоню. Теперь Виталий знал, что преследователь вооружен, значит, пора отрываться. Стрелка спидометра подползала к ста двадцати, «Энос» нагонял, резкое увеличение до ста сорока, красная машина не отстала ни на сантиметр.
— Да что у тебя под капотом?! — удивленно прошептал Бандера, с визгом входя в очередной поворот.
Он слился с машиной, работали одни рефлексы, гонки по городу на такой скорости — это чистое самоубийство. Он умело пользовался мощным двигателем и задним приводом, легко входя в повороты под девяносто градусов. Но водитель «Эноса» не менее умело использовал передний привод, его меньше таскало по дороге, и он легче выходил из поворотов. Как бы там ни было, преследователь не отпускал Бандеру ни на метр.
