Разведчик, выслушав Кочетова, произнес спокойным тоном:
— Знаю я этот мертвый кишлак, мы его раза три шмонали на наличие «духовских» схронов. Он в двадцати километрах от нашей заставы «Кустанай» находится.
— Значит, гаубичная батарея нас сможет прикрыть в случае чего, — тут же отметил старший лейтенант, упираясь одной рукой в разложенную на столе карту.
— Легко, — подтвердил Прохор.
Дальше пошло чисто армейское обсуждение плана предстоящей скоротечной операции.
— А как мы туда сможем поскорее добраться?
— А здесь проходит русло пересохшей речки, — толстый, как сосиска, палец прапорщика провел по бледно-коричневому пунктиру на карте. — По нему пройдем, как по автобану, быстро и незаметно. Здесь остановимся, два километра пешкодралом и еще четыреста метров на гору. Здесь, правда, впереди придется пустить саперов, «духи», они любят подходы к своим даже временным стойбищам минировать. Но ничего, думаю, к кишлаку подойдем еще затемно. А вот как дальше — это будем посмотреть. Главное, чтобы на выезде нас не тормознули.
— Вопрос с выездом мы с комендатурой сейчас решим. Ты давай поднимай своих орлов. Через полчаса выход.
— Лады, — кивнул прапорщик и, заметно косолапя, вышел из кабинета.
— Вот, Кирюха, и закрутилась карусель боевой операции, — негромко произнес старший лейтенант, давая понять Маркову, что пора расставаться.
Кирилл уходить не спешил и тихо, но уверенно сказал:
— Гриша, я с вами иду.
— Что, до сих пор в войнушку не наигрался? — тяжело вздохнул Кочетов.
— Повторяешься, старлей, — усмехнулся кобальтовец.
Он хотел еще что-то добавить, но тут в кабинет вошли Ковалевский и Огородник.
— Мы с вами, Кирилл Николаевич, — с порога отважно заявил Федор, нервно поглаживая ствол автомата, висящий на плече.
— А вас куда несет, Мыкола Семенович? — не удержался Марков.
— Негоже от коллектива отрываться, — замялся старшина. — Может, и я чем сгожусь.
— Детский сад, — развел руками Кочетов, впрочем, затягивать разговор с кобальтовцем он не собирался. В конце концов, согласившись на боевой выход, он нарушил не одну статью Устава, так что, как говорится, семь бед — один ответ. — Ладно, воинство идет на операцию только в арьергарде и под присмотром моих хлопцев…
* * *
Помощник Башира Ранжи был немолодым афганцем, всю свою жизнь с самого рождения преданно служил роду Ранжи. Когда феодал решил объявить джихад шурави, помощник без раздумий ушел со своим господином. Сейчас он с небольшим отрядом спустился с гор в мертвый кишлак, чтобы встретить родственника хозяина.
Караван с оружием пришел, как и было заранее договорено, через два дня. Проводник ехал с небольшим фонарем в руках, устроившись на капоте головной «Тойоты».
Пикапы один за другим въезжали на узкую улочку, которая тянулась между мрачными, безжизненными дувалами. Наконец последний грузовик замер, из автомобилей стали выбираться боевики, разминая затекшие от долгого сидения конечности.
Когда Халед покинул головную «Тойоту», то сразу же увидел перед собой старого слугу своего дяди. Он был предан Баширу, как верный сторожевой пес, и всегда стоял за спиной хозяина.
— С приездом, сабиб, — склонив голову в поклоне, с почтением проговорил слуга.
— Здравствуй, дорогой, — Халед великодушно обнял старика. — А где мой уважаемый родственник, Башир?
— Он здесь, недалеко, — слуга кивнул в сторону возвышающихся среди звездного неба вершин остроконечных гор. — Сейчас спрячем ваши машины и переждем день здесь, а следующей ночью все оружие перенесем в горы.
— Да будет так, — согласился Халед. — Командуй, здесь ты командир.
Слуга утвердительно кивнул и поспешил к заполнившим улицу машинам. Снова заурчали двигатели пикапов, автомобили загоняли в специально вырытые под дувалами капониры. Там они будут надежно скрыты от воздушных наблюдателей.
Глядя, как маскируют грузовики, Халед неожиданно вспомнил американского куратора, Джон Смит готовился на его горбу, как на боевом коне, въехать в Кабул новым завоевателем. Афганец вспомнил приторный запах туалетной воды янки и невольно поморщился. Впрочем, пока Халед был готов смириться с высокомерными американцами. Они все-таки помогают им бороться с шурави, это сейчас главное. А вот потом…
Перебирая четки, Халед даже не подозревал, что это было последнее занятие в его жизни…
* * *
— Шевелите суставами, отцы, а то до Нового года будем тащиться, — без злобы проговорил Михаил Вакуленко. Они с Джалаловым снова выступили в роли ангелов-хранителей сотрудников «Кобальта».
Взвод разведчиков Прохорова, усиленный наиболее опытными бойцами из роты охраны, выехал из расположения базы на шести БМД в направлении мертвого кишлака.
Прохор, как опытный разведчик, очень грамотно проложил маршрут. Боевые машины, на полной скорости проскочив сонный Даши-Мусс, устремились по трассе в глубь провинции. Затем, съехав с дороги, БМД нырнули в ложбину пересохшего речного русла. Здесь скорость значительно упала, но это уже не имело особого значения.
Бронегруппа, добравшись до конечной точки, остановилась. Бойцы, груженные под завязку боеприпасами, стараясь не шуметь, один за другим спрыгивали с брони.
Григорий Кочетов, возглавивший операцию, несмотря на то, что она была задумана скоротечной, как кавалерийский наскок, все-таки решил подстраховаться тяжелым вооружением. Кроме штатных автоматов и пулеметов, приказал захватить еще и пару «АГС-17», на всякий пожарный.
Первым ушел Прохор с саперами и штурмовой группой, состоявшей из наиболее матерых разведчиков. Все они были вооружены автоматами, оснащенными приборами бесшумной стрельбы. Держа оружие на изготовку, пластуны вытянулись в цепочку и бесшумно ступали по рыхлому дну пересохшего русла реки.
Кочетов, выждав оговоренные пять минут, двинул основную группу. Бойцы, груженные станковыми гранатометами, пулеметами, металлическими коробками с боеприпасами, двигались не так легко, как штурмовики. Последними шли милиционеры в сопровождении двух младших сержантов…
Саперы оказались «в деле» не зря, на окраине кишлака они обнаружили минное поле. Австрийские противопехотные мины были установлены несколько часов назад, заводская смазка еще не успела окончательно высохнуть на рифленых корпусах.
Минное заграждение было установлено бессистемно, впопыхах, саперы были уже знакомы с подобными «сюрпризами» и работали слаженно, как на конвейере. Выкапывался заряд, затем блокировался контактный взрыватель. «Беззубая» противопехотка оставлялась на месте, обозначившись выемкой и рубчатым корпусом.
Когда проходы были готовы, старший сапер махнул рукой, давая знак штурмовой группе.
К тому времени разведчики уже засекли пятерых басмаческих часовых, они стерегли подходы со стороны равнины.
— Действуем, как договорились, — отдавал последние распоряжения Прохор. — Поднимаемся на гору, выбираем цели и одновременно мочим душманов, потом продвигаемся внутрь. Работаем быстро и чисто, главное, по-тихому. Все, пошли…
Преодолев проход, разведчики разделились на пары. Бесшумно, как бесплотные тени, они выбирали огневые позиции. «Пуф-ф, пуф-ф», — едва слышно плюнули свинцом автоматы. Один из часовых, выронив оружие, повалился на бок, другой лбом «поцеловал» перед собой так и не успевшую остыть за ночь землю. Третьему пуля угодила в грудь и швырнула назад на глинобитную стену дувала, раскинув неестественно широко ноги, моджахед сполз вниз. Двое последних душманов «раскинули мозгами», забрызгав вокруг себя камни серовато-бурой жижей.
Боевое охранение басмаческой стоянки было уничтожено в считаные секунды. Прапорщик Прохоров взмахнул рукой, давая сигнал по цепи начать движение вперед.
Все разведчики были опытными бойцами, не единожды побывавшими на боевых, но у войны свои законы и свои расчеты.
Зачищая двор за двором, одна из пар десантников наткнулась на группу душманов, готовившихся устроиться на ночлег. Разведчики первыми среагировали, и короткие очереди сбили с ног басмачей, пули точно нашли свои цели. Только самый молодой из тройки душманов умер не сразу. Он рухнул на землю и, засучив ногами, обутыми в сыромяжные лапти из толстой бычьей кожи, внезапно во все горло завопил, вкладывая в этот крик остатки жизненных сил.
— Ал-ла-а!
И сразу же кишлак, несколько минут назад казавшийся пустынным, ожил, зашевелился, забалаболил десятками разных голосов.
— Вперед, мочи их! — расстегивая клапан на кобуре с автоматическим «стечкиным», рявкнул Прохор, теперь играть в молчанку не имело смысла.
В глубине кишлака хлопнули разрывы нескольких ручных гранат, потом застучали трели автоматных очередей. И тут же к этой какофонии боя добавились крики раненых…
